Петр Борисов - Черным летом

Оживленный гомон вокруг нас сразу стих. Воцарилась тягостная тишина.

— Кто же у вас был, хозяюшка? — спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Да я и не помню толком-то. Фамилию-то я не спросила. Чернявый такой…

— Может быть, вы сами отдали, подарили? — спросил кто-то из-за моей спины.

— Нет, не отдавала я… Вышла это я из избы, а потом вернулась. Смотрю, шкатулка пустая… Я, дура, не сдержалась, прибежала сюда. Вы уж простите меня, мы люди бедные…

Я подошел к Котовскому и тихо предложил:

— Единственный выход — построить всех в один ряд…

— Правильно! — кивнул Котовский и отдал команду.

Через несколько минут бригада спешилась и выстроилась на деревенской улице.

Котовский громовым голосом приказал: кто повинен в мародерстве — пусть выйдет из строя.

Шеренга не шелохнулась, никто не вышел.

— Ну, ладно, — проговорил комбриг. — Сейчас проверим…

— Пойдемте, мамаша, — попросил я старушку. — Покажите, кто к вам заходил.

И мы, Котовский, командиры полков, я и эта крестьянка, медленно пошли вдоль строя. Старушка вглядывалась в лица бойцов и отрицательно покачивала головой: «Нет, не этот». Когда мы поравнялись с невысоким черноволосым бойцом с темными глубоко посаженными, бегающими глазами, старушка шепнула мне:

— Боюсь грех на душу брать… Но вот этот больше всех похож.

Так дошли мы до конца шеренги. Старушка убежденно сказала мне:

— Нет, только тот, чернявый.

Котовский подступил вплотную к бойцу, на которого указала нам старушка, и негромко сказал:

— Ну, говори…

Боец стал отнекиваться: ничего не знаю, ничего не брал. Мы обыскали его. Заглянули в сумки, пристегнутые к седлу. Там в белье лежал неполный штоф водки. Подозвали крестьянку:

— Этот?

— Да вроде такой, как у меня был. Они ведь все похожие. Вот также половина осталась…

Я взглянул на Котовского и почувствовал, как ярость перехватила у него дыхание. Он обнажил шашку.

— Признавайся!

Чернявый повалился на колени, расплакался.

— Не брал я ничего! Не я это!..

Мы обыскали его сумки вторично и нашли золотые и серебряные вещи, неприметно завязанные в рубахе. Вина стала бесспорной.

Отошли в сторону — Котовский, я, Криворучко и Данилов.

— Ну, какое ваше мнение, что будем делать? — спросил Котовский.

Решили: за мародерство в напряженнейший момент борьбы с белокулацким мятежем расстрелять на глазах крестьян в этой же деревне.

Приговор был приведен в исполнение.

Крестьяне в Сестренках говорили потом:

— Страх-то какой! За такую малость — и смерть! Жизнь отняли!.. «Партизаны» все забирали, что хотели, коней угоняли, и никто из их командиров и бровью не повел, никого пальцем не тронули. Одно слово — бандиты!.. А тут сразу видно: другой солдат, нашенский, из Красной Армии.

Жители Сестренок оказали нам немалую помощь. Они показали нам, где повстанцы зарыли при отходе артиллерийское орудие, сказали, куда ушел конный отряд мятежников. И предупредили нас:

— Захватите с собой бревна, а то сядете на первой же переправе…

Взяв с собой подводы с бревнами (пилы и топоры у нас были), котовцы двинулись в путь. Предупреждение крестьян оправдалось. Нам пришлось восстанавливать первый же мост, сожженный отступавшими антоновцами.

То и дело нам приходилось вступать в ожесточенные стычки с антоновскими бандами. Мне особенно запомнился бой с крупным конным отрядом повстанцев.

Было это так. Наши дозоры сообщили штабу бригады, что конная банда в пятьсот сабель, загнанная нами накануне в Подыскляевский лес, ночью вырвалась оттуда и устремилась в расположение красноармейских пехотных частей, расположенных между селами Рождественское и Нижне-Спасское.

Бригада была поднята по тревоге и пошла по следам антоновцев. Те, заметив преследование, дали тягу за реку Осиновку, на хутор Шкарино.

Наши кони были вымотаны до предела, люди не могли удержаться в седлах, не могли стоять на ногах. Но упускать банду было нельзя. И как только мы настигли ее, забыв об усталости, с криками «ура!» с ходу ринулись в атаку. Врезались в середину антоновского отряда и расчленили его. Два наших эскадрона устремились на фланги противника.

Бой принял жестокий характер. Рубились, стреляли. Кругом рвались «лимонки». Бойцы, под которыми падали лошади и у которых ломались клинки или отказывали револьверы, буквально с голыми руками бросались на конных антоновцев, стаскивали их с лошадей и приканчивали на земле… Красноармеец 1-го кавалерийского полка Константин Мартынов спас в бою помощника командира бригады командира полка Н. Криворучко. Группа бандитов окружила Криворучко и хотела захватить его живым. Он был ранен в руку. Здоровой рукой продолжал отстреливаться и ранил нескольких антоновцев. Но кольцо вокруг него сжималось все больше и больше. И вот в эту минуту Мартынов подскочил на коне, спешился и открыл меткий огонь по антоновцам. Двое были ранены, а остальные бежали в такой панике, что даже оставили поблизости своих коней.

Алексей Ткаченко, командир взвода 1-го кавалерийского полка, врезался в отряд антоновцев, огнем и клинком сразил восемь человек, а потом, захватив вражеского коня с седлом, невредимым ускакал к своим. Ткаченко был храбрым и стойким бойцом революции, участвовал во многих боях, которые выпали на долю бригады Котовского. Советское правительство наградило его орденом Красного Знамени. Спустя несколько лет после разгрома антоновщины Ткаченко погиб смертью героя в неравном бою с басмачами в Туркестане.

Бандитский конный отряд был опрокинут и полностью разгромлен. Опрос пленных и изучение захваченных документов показали, что это была группа Аверьянова, которая ранее нанесла значительные потери курсантскому кавалерийскому полку.

Вскоре мы соединились с другими частями Красной Армии под командованием Иеронима Уборевича, помощника командующего войсками Тамбовской губернии, и настигли антоновские банды. И этот бой, разыгравшийся неподалеку от села Бакуры, был роковым для антоновской «2-й армии».

…Левый берег Сердобы горист, правый — отлогий, он как бы напоминает о начале приволжского степного края. По левому берегу пошел первый полк и батарея во главе с Котовским, к правому берегу двинулся второй полк. Командир его Н. Криворучко подал команду:

— Повод влево через реку!

Спустя некоторое время авангард второго полка снял дозорных противника. Полк врезался в середину отряда, разделил его на две части. Один дивизион, прижимая врага к Сердобе, опрокинул в реку несколько сот повстанцев.

Первому и третьему эскадронам выпала тяжелая доля — атаковать большие силы врага. Антоновцы перешли в контратаку. Нашим эскадронам, которые насчитывали не более трехсот сабель, пришлось отойти. Путь красным конникам преградил большой крутой овраг, отступать было некуда. Но красноармейцы не растерялись, они бились с врагом насмерть и в самую трудную минуту спешились. Дружные залпы из винтовок и очереди развернутых веером нескольких пулеметов встретили бандитов, на время остановив их. Неся большие потери, антоновцы повели одну за другой упорные атаки.