Олекса Белобров - Обратный отсчет

— Значит так, товарищи офицеры. — Старший лейтенант опустил ладонь на груду купюр, образовавшуюся на столе. — Если других предложений не будет, распределяем бакшиш следующим образом. Тысячу чеков и пять тысяч рублей передаем семье погибшего сегодня прапорщика Нефедова. Возражения есть?

Возражений не последовало. Ободренный молчанием, новоявленный «главбух» продолжал, вытирая взмокший лоб:

— Пять тысяч рублей делим поровну между присутствующими, пять откладываем в НЗ и туда же — две тысячи чеков. С афгани предлагаю поступить следующим образом: тридцать тысяч передаем бойцам, пусть сами распределят их между собой, тридцать тысяч — опять-таки в НЗ. Остальную валюту — афгани, доллары, рупии — предлагаю сдать особистам. Те нагрянут через час — и пусть подавятся!

Электронику распределим так: офицерам по магнитофону, еще две штуки — во взводы, пусть музыку крутят! Из трофейного оружия пусть каждый возьмет, что понравилось, остальное сдадим в бригаду. То, что в ящиках, в смазке, — не трогать. Мины, наркоту и тротил — передаем как есть. Кто не согласен — земля ему пухом! — мрачно пошутил Хантер, вглядываясь в лица подчиненных.

Выглядели они вполне удовлетворенными. Через пять минут деньги и прочее были распределены и рассованы по «нычкам», «общак» десантников и два «Шарпа» замкомроты лично вручил раненому сержанту Артемьеву по прозвищу Зуб, самому авторитетному из младших командиров роты, не считая «дедов». Не успела закончиться «раздача слонов», как с «Кандьора» раздался звонок полевого телефона: на одиночном, в нарушение всех порядков и правил, бэтээре к «Победиту» мчался капитан Темиргалиев.

Офицеры тревожно поглядывали на своего предводителя, но тот невозмутимо прохаживался взад-вперед в ожидании прибытия командира подразделения. «Броня» затормозила, развернулась, и Темир-туран, спрыгнув на землю, направился к своему заместителю.

— Товарищ капитан… — Старлей по-уставному кинул ладонь к виску, но капитан не был настроен на соблюдение церемоний.

— Не хрен тут докладывать. — Ротный выглядел озабоченным и даже слегка испуганным. Шлейф перегара свидетельствовал — вечер на «Грозном» прошел довольно бурно. — Значит, говоришь, Нефедов погиб и пятеро ранены? — торопливо спросил ротный.

— Так точно, — ответил Хантер. — Старов все спланировал — комар носа не подточит! Семьдесят два «духа» легли, захвачено значительное количество трофеев, взяты в плен двое. Один, похоже, ценный, — важный аксакал, был вооружен «окурком». Не знаешь, случайно, кто такой? — спросил, подводя командира к бэтээру, где содержались аманаты [77] Аманат ( арабск. ) — пленный, заложник. .

— Нет, с этим не знаком. — Ротный заглянул в десантный отсек, где томились пленные. — Хотя издали видно — птица редкая… А это кто? — ткнул он пальцем в погонщика, ерзавшего со связанными за спиной руками.

— Темир-туран, это я — Хафизулло! — обрадованно заорал пленный при виде капитана. — Ты меня в кишлак еще пистолета подариля — когда я на верблюд-скачка первый приходиль!

— Слушай, Хантер… — Ротный вдруг изменился в лице и понизил голос. — Этого аманата нельзя передавать в ХАД! Никак нельзя, слышь, Сань? — Капитан впервые назвал заместителя по имени.

— Допустим, — согласился заместитель, которому вдруг стало жаль этого человека, заблудившегося на войне. — Ну так и забирай к чертям этого Хафизуллу. — Он постучал кулаком по бронированному борту БТР. — Только бойцам сам скажи, что они его отродясь не видели!

— Спасибо, замполит! — обрадовался Темиргалиев, стискивая в мокрой ладони Сашкину руку. — Этого пленного — в мой БТР, — обернулся он к сопровождавшим его бойцам. — А ко мне — всех «дедов»!

— Не стоит беспокоить старичков, — усмехнувшись, посоветовал Хантер. — Они у нас сегодня в отказе, в «чмыри» невоюющие подались. Поэтому ночью работал совсем другой контингент.

— Построение личного состава! — рявкнул ротный дежурному. — Бегом!

Старший лейтенант, больше не оборачиваясь, направился в офицерскую землянку. На построение он не вышел, поэтому не знал, о чем говорил с бойцами Темиргалиев. Слышал только, как отъехал БТР, увозя в последний путь бедолагу Хафизулло, победителя верблюжьих скачек.

А еще через час на «Победит» случилось нашествие начальства — из бригады, из батальона, из ХАД, а еще и какие-то там советники. Вертолет, который пришлось выклянчивать ночью, так и не прибыл. Забрав трофеи, пленного аксакала, раненых и убитых, а с ними и старшего лейтенанта Петренко — для разбора полетов, — колонна бронетехники двинулась по направлению к административному центру провинции.

Первую половину дня Хантер провел в бригаде. Его пасовали, как футбольный мяч, из кабинета в кабинет, и в каждом приходилось сызнова рассказывать о ночных событиях и растолковывать, как и в какой последовательности осуществлялся «забой» каравана. Взвинченный и уставший, он отправился в офицерскую столовую перекусить и там нос к носу столкнулся с сапером Генкой Щупом. Выглядел тот отменно — упитанный, загорелый, словно с курорта, на куртке — планка ордена Красной Звезды. Специфическое выражение лица сигнализировало — перед обедом Генка основательно разговелся.

— А, Хантер! — сапер нехорошо улыбнулся и поманил Сашку за свой стол. Свободных мест в зале не было, пришлось присесть. — Давай, угощайся!

— Спасибо, Гена, — не стал лезть в бутылку Петренко. — Завтрак сегодня был шикарный — шашлычок из дикобраза, так что я не особо голоден…

— А на ужин у тебя, Саня, думаю, будет что-нибудь из узбекской кухни… — ехидно промолвил Щуп, напуская на себя важность — мол, кое-что нам известно из самых высоких сфер.

— Да говори уже, темнила, — усмехнулся Хантер, болтая ложкой в тарелке с серым гороховым супом. — Вижу — владеешь ты военной тайной, о которой буржуины проклятые еще не ведают.

— Михалкин решил погнать тебя в командировку в Ташкент — сопровождать труп прапорщика, которого, по его твердому убеждению, ты же и загубил, — выдал Генка, пристально наблюдая за реакцией соседа по столу.

— В Ташкент так в Ташкент, — равнодушно кивнул тот. — Взволновали молодицу колбасой…

После обеда настроение слегка приподнялось — комбат приказал оформить наградные листы на военнослужащих роты, отличившихся во время ночных действий. Хантер сел за стол и взялся за дело. На покойного Нефедова написал представление на Красную Звезду, то же самое — раненым бойцам, офицерам и прапорщикам роты, кроме лейтенанта Лысенко и старшего техника Будаева. Потом, поразмыслив, переписал представление на старшего лейтенанта Старова — на орден Красного Знамени, так как был совершенно уверен, что только благодаря его плану операции был уничтожен караван. Пьянь, Айболита, еще некоторых сержантов и солдат подразделения Хантер представил к медалям «За отвагу» и «За боевые заслуги».