Олекса Белобров - Обратный отсчет

Как только «Тюльпан» открыл рампу, специальная аэродромная команда под руководством коменданта загрузила гробы. Затем комендант проверил документы на живых и мертвых, пожелал всем мягкой посадки и по-шустрику удалился.

Только оказавшись во чреве воздушного судна, Хантер почуял характерный трупный запах. Как ни дезинфицировали медики «Тюльпан», перепады давления и высокая температура все равно делали свое дело — дух смерти и тления был весьма ощутимым.

Вскоре показался экипаж — пятеро уже основательно нетрезвых и привыкших ко всему авиаторов. Стали знакомиться, но Хантер почему-то не запомнил ни лиц, ни имен. Одновременно выяснилось, что «Тюльпану» предстоит сутки болтаться над Афганом, собирая на борт скорбные ящики, обильно поставляемые войной.

Взлетели благополучно, следующая посадка предстояла в Баграме. Но не успел самолет набрать высоту и лечь на курс, как даже в барокамере, где летели сопровождающие, резко запахло моргом.

— Задышали мальчики! — прокомментировал сей факт нетрезвый пилот, вваливаясь в барокамеру из кабины. — Ну что, служивые, сотку бахнем? — предложил он.

Оба офицера не отказались — надо же было как-то снять тягостное напряжение, в котором пребывали. Пить начали прямо в воздухе, закусывая консервами, которых у экипажа оказалось хоть завались, и в Баграме приземлились почти весело — экипажу «Тюльпана» к тому времени вообще все уже было по пенису.

На аэродроме, с которого, собственно, и начиналось советское вторжение в Афганистан, на борту добавилось еще два гроба — один из 345-го парашютно-десантного полка, другой — из батальона обеспечения Баграмской дивизии. С «двухсотыми» следовала пара сопровождающих — майор из штаба дивизии и старший лейтенант, командир парашютно-десантной роты. Когда перезнакомились, выяснилось, что штабной везет труп прапорщика, погибшего от никому не известной болезни — здоровый мужик ни с того ни с сего сгорел буквально за сутки, а старлей сопровождает останки солдата-огнеметчика, раненым угодившего в плен и зверски замученного духами.

Снова — взлет, набор высоты, и снова — пьянка. Следующая посадка была запланирована в Зоне ответственности «Юг», где вскоре предстояло служить Александру. Приближаясь к этому «осиному гнезду контрреволюции», летчики по радио получили запрет на посадку — аэропорт обстреливали душманские реактивные пусковые установки. Экипаж, однако, гордо презрел запрет, и «Тюльпан», опасно кренясь на левый борт, развернулся и стал заходить на полосу. Обстрел закончился за минуту до того, как колеса АН-12 коснулись бетонки.

Зону ответственности «Юг» покинули еще три гроба — запойный суицид из вертолетного полка, несчастный случай у артиллеристов, воевавших на «Гиацинтах», и погибший в бою солдат из «пустынного» батальона. Потом «Тюльпан» садился в Шинданде — два гроба — и, уже под конец, в Кабуле, где принял еще одного «двухсотого».

В кабульском аэропорту пришлось ждать почти шесть часов. Чтобы как-то убить время, майор-медик Дмитрий, у которого повсюду находилась куча приятелей, вызвал «таблетку» со станции переливания крови, и нетрезвые сопровождающие все скопом отправились на многолюдные и шумные кабульские базары. Из оружия Хантер имел при себе только гранату Ф-1, подаренную водителем медицинской машины.

За три часа хмельная ватага успела скупиться и подзакусить местными шашлыками. Блюдо это оказалось довольно оригинальным: множество хорошо прожаренных мелких кусочков мяса продавец горкой высыпал на свежеиспеченный нан [79] Хлеб, хлебная лепешка ( пушту, дари ). , лепешка сворачивалась и вручалась покупателю. Затем можно было рукой отрывать куски лепешки вместе с мясом и отправлять в рот, получалось очень вкусно. Возвращаясь на аэродром, сопровождающие прихватили несколько таких свернутых лепешек для экипажа «Черного тюльпана», скучавшего без собутыльников.

Из Кабула взлетели, даже не дождавшись команды диспетчера. Труповоз еще не занял свой эшелон, а пилоты уже зазвали Хантера с Дмитрием в пилотскую кабину — отведать так называемой «массандры» [80] «Массандра» — спирт, разбавленный до 30–35° ( армейский жаргон ). , закусить шашлыком, а заодно и поглазеть с высоты на древний город, помнивший Александра Великого и Чингисхана. Однако воздушной экскурсии не получилось — курс «Черного тюльпана» внезапно пересекли дымные трассы летающих «телеграфных столбов»: из-под горки на окраине афганской столицы среди бела дня, со всей пролетарской ненавистью, лупила реактивная батарея «Ураганов» [81] «Ураган» — советская реактивная система залпового огня на шасси грузового автомобиля ЗИЛ-135ЛМ. В залпе одной боевой машины 16 реактивных снарядов массой по 280 кг каждый. . Резко свалившись на крыло и едва не столкнувшись с «Боингом» «Индийских авиалиний», АН-12 на минимальной высоте, складками местности, кое-как выбрался из зоны обстрела армейской артиллерии и наконец-то взял курс на север.

Летчики от такой передряги моментально протрезвели, но не надолго: вскоре командир экипажа выдал привычную команду: «Начисляй!» И опять в барокамере стало людно, шумно и тесно, а запасы спирта у экипажа все не иссякали. В какой-то момент Хантер заметил, что самолет летит сам по себе, кабина пилотов пуста, а весь экипаж пьет и закусывает вместе с сопровождающими. Тут уж и он протрезвел.

— Авиация, мать вашу! — заорал стралей, сразу покрывшись холодным потом. — А кто бортом управляет?! Вы же все здесь, все до единого!

— Успокойся, десантура! — Командир экипажа даже не шелохнулся. — Там автопилот включен. Он и без нас знает, куда лететь…

Словом, за сутки таких перелетов старший лейтенант устал, как последняя скотина. Голова трещала, хотелось только одного — похоронить беднягу Нефедова, а затем рухнуть в какую-нибудь речку или арык, да поглубже, чтобы смыть с себя трупный запах, которым, казалось, пропиталось все вокруг: одежда, вещи и сам самолет. И только спирт пах спиртом.

Через сутки безумного воздушного круиза афганский «Черный тюльпан» приземлился в Ташкенте, причем пилоты зачем-то отстреляли весь запас тепловых ловушек над мирной узбекской землей.

Таможенники приблизились к самолету, брезгливо прикрывая лица носовыми платками. Затем в брюхо воздушного катафалка был отправлен молоденький стажер со знакомым Хантеру спаниелем. Собака ничего примечательного не обнаружила, и вскоре таможня дала «добро» на пересечение границы.

Здесь, в Тузеле, заканчивалась зона ответственности афганского «Черного тюльпана». Заколоченные в ящики цинковые гробы перегружали на другие воздушные машины, и те везли скорбные «подарки войны» дальше — по всей стране Советов. И только для покойного прапорщика Нефедова и более-менее живого старшего лейтенанта Петренко путешествие закончилось. Именно в Ташкенте двадцать семь лет назад начался жизненный путь неугомонного Рамы — и ровно столько же отмерила ему судьба.