Поль Сидиропуло - Костры на башнях

— Занятия в школе можно было проводить и так, — мягко возразила Надя, продолжая смотреть на колонну автомашин.

— Ты хочешь сказать, что не она советовала? — насторожился Азамат.

— Верно, советовала. Но что ей оставалось делать? И вообще. Стали бы мы убеждать тебя отказаться от назначения?

Еще таинственней, еще тревожнее прозвучали слова Нади.

— Значит, вы мне не верили?

— Проверять в такой ситуации надо было каждого. Тут обиды не должно быть.

— Теперь мне ясно. То-то я чувствовал, но не мог взять в толк… — Он задышал часто-часто, словно только что взобрался на крутую возвышенность. — И ты, выходит, не доверяла? И с контузией тоже?

— Не обижайся, Азамат, — спокойно отвечала Надя. — А как бы ты поступил в такой ситуации? Почти все мужчины покинули город. Мне казалось, ты уйдешь в горы, несмотря на слабое здоровье. Но ты не ушел. А тут еще назначают тебя директором школы. Чтобы насторожиться, поверь, достаточно одного твоего дядюшки. Сам уверял, каков он!

Скверно сделалось на душе Азамата: стало быть, все это время они обе, и Надя, и Маргарита Филипповна, принимали его, чаепития затевали каждый раз, лишь только он переступал порог дома Кузнецовой, а сами нисколько ему при этом не доверяли. Значит, и те, что в горах, держат его на подозрении? И не соверши он этого побега… Сейчас, можно сказать, решается его судьба, а он строил дерзкие планы о том, как этой ночью Надя станет его… Ее, напротив, беречь нужно как зеницу ока, на руках нести, чтобы ни один волосок не упал с головы. Ведь она, Надежда, единственный человек, который может за него поручиться…

Словно издалека донесся до него голос Нади, она что-то сказала и направилась к башне. Азамат не понял ее, мысли его переметнулись в свою семью. Он только теперь по-настоящему оценил пророческие слова матери, которая заранее предостерегала его от опасного влияния дядьки. «Какой же я дурак, что не ушел в ту ночь в горы! Какой дурак, что поддался влиянию дядьки!» Ведь Амирхан норовил и дальше втягивать его в свои страшные дела. Необходимо, требовал он, сплотить вокруг себя почтенных стариков, чтобы в любой момент они тебя поддержали, а со временем и приняла бы участие в управлении краем. Азамат же под разными предлогами уклонялся от участия в его делах.

— Что ты за человек? — настойчиво наседал Амирхан. — Никак не пойму я тебя, хоть ты мне и племянник, одной крови. И долго же ты собираешься держаться в тени? Учти, никому еще не удавалось сидеть на двух стульях одновременно!

В последний раз он явился мрачный, усталый, прятал погасшие глаза от племянника, очевидно, не желал выдавать своего настроения, но скрыть этого не мог. Сухо поздоровался с Азаматом, когда тот открыл ему дверь, прошел в маленькую комнату и сразу же опустился на стул, точно ноги не в силах были держать его более.

— У тебя неприятности? — спросил участливо Азамат, хотя и так было ясно: не все у дядьки гладко и успешно, как он того хотел.

Амирхан махнул рукой:

— К чертям пусть все катится. — Голос его показался хриплым, простуженным.

Носит его, бездомного, как собаку, по холоду и сырости, посочувствовал Азамат невольно. А что ему от всего этого, в конце концов, перепадет? Интересно, есть ли у него здесь, на Кавказе, женщина? Этот вопрос часто задавал себе Азамат. Мать как-то обмолвилась, будто была у Амирхана девушка — вторую такую красавицу не сыскать на всем Кавказе. Но судьба горянки оказалась несчастной, она жила с изгоем (именно такой жизнью вынужден был жить дядька в ту пору) то ли женой, то ли сожительницей его — непонятно. Амирхан потом исчез, а что стало с бедняжкой, мать не знала.

— С нашими трусливыми соотечественниками ничего путного не сотворишь, это уж точно, — вдруг гневно заявил Амирхан.

«О ком он? — удивился Азамат. — Кого дядька считает теперь своими? Немцев либо единомышленников?»

— Уж лучше бы оставались в горах, как прежде, когда прятались от татаро-монголов, — продолжал Амирхан, и Азамату стало ясно, о ком он говорит. — Цивилизация, как видно, не для наших горцев.

«Что же это он так раскис? Неужто так плохи его дела, что не знает, на ком зло сорвать… — бился в беспокойных подозрениях Азамат. — Нальчик немцы взяли, на Владикавказ и Грозный направили войска, а радости на их лицах что-то не прибавляется, все больше и больше обозленности, нервозности. И дядьку вот тоже что-то забеспокоило».

— О каком независимом крае может идти речь! — кому-то бросал обвинения Амирхан. — Каждый печется о своей шкуре. Не стянут ли ненароком ее с них, как с баранов. Выжидают, как турки, в какую сторону склонится чаша весов. Готовенького ждут. Подождем, увидим, а уж тогда решим. Ладно. Уйдет горе, придет беда, — горько заключил он. — Упал с высоты, говорят горцы, скажи, что спрыгнул. Лягу пока, отосплюсь. Устал чертовски. — И посмотрел на кровать так, будто она вот-вот уплывет от него, как шлюпка от берега.

Азамата бросило в жар — дядьку нужно было предупредить о странном поведении матери. Всякое могло случиться — явится среди ночи с топором. Хорошо, если Амирхан проснется, а если нет? Ведь вон как измучился, устал, настрадался, вон как почернел, как казан над костром. Будет, разумеется, спать как убитый. Отрубит ему мать голову, как пить дать, и что тогда? Представить себе невозможно. Достанется всем!

Азамат попытался уговорить его перейти на кухню.

— Что ты виляешь, как лиса хвостом? — остановил его Амирхан. — Заметай не заметай, а вижу тебя насквозь. Говори лучше прямо, как мужчина. Чего испугался? Или тоже решил выжидать, в какую сторону склонится чаша весов? Или Соколова жена надоумила родного дядьку не принимать больше в дом? Говори! Всех их однажды спалю, уничтожу. Наступит час! — повысил голос он. — Чего язык проглотил?

— Ты не так меня понял.

— Тогда говори яснее. Плетешь — как паук паутину.

— Я же говорю… — разволновался Азамат окончательно. — Мать моя стала со странностями. От страха, должно быть. Не соображает, что делает. Может что-нибудь с тобой сотворить…

— Вот что, племянник! — хлопнул Амирхан кулаком по своему острому колену. — Вижу, хочешь красивой жизни, да родился с заячьей душой. От всего тебя бросает в дрожь.

— Не во мне дело, как ты не хочешь понять. Я о твоей безопасности хлопочу…

— Не старайся! О своей безопасности я позабочусь сам. — Амирхан удержал племянника от дальнейших объяснений. — Ты думаешь, мне негде ночевать! И вот поэтому я приперся к вам? Ты думаешь, у меня не может быть своего дома и поэтому я скитаюсь? Нет близкого человека, да? Ошибаешься. Вас хотел повидать. С тобой, с племянником родным, хотел встретиться. У каждого человека бывают такие минуты, отдушины просит сердце. Да не тот ты, похоже. Скользкий, как угорь, — брезгливо поморщился дядька.