Джек Хиггинс - Операция «Валгалла»

— Что мы можем для вас сделать? — спросил Каннинг.

— Оберстлейтенант Гессер. — Штрассер достал приказ Гитлера и развернул его. — У меня предписание моего департамента в Берлине, подписанное, как вы увидите, самим фюрером. В соответствии с ним, вам надлежит передать под мое покровительство пятерых заключенных, находящихся в замке Арлберг. — Он протянул Гессеру бумагу, но тот отвел ее.

— Слишком поздно, джентльмены. Я сдал командование капитану Говарду по его прибытии. Не более тридцати минут тому назад. Теперь здесь командует генерал Каннинг.

Установилось молчание. Снегопад усилился, порывом ветра снег взметнуло, и вокруг них затанцевал вихрь.

— Это совершенно незаконный акт, полковник Гессер. Мне точно известно, что общей капитуляции не было, не было переговоров об условиях мирного соглашения. Не может быть, пока жив фюрер, чтобы руководить борьбой немецкого народа из своего штаба в Берлине.

— Здесь имела место капитуляция, — сказал Гессер. — В соответствии с военными законами. Я не совершил ничего постыдного.

— Капитуляция перед тремя представителями американской армии? — сказал Штрассер. — И вы говорите мне, что в этом нет ничего постыдного?

— Будьте любезны вести переговоры со мной, — сказал Каннинг. — Как ясно дал понять этот джентльмен, здесь командую я, как старший здесь по званию офицер Союзной армии.

— Нет, генерал. У меня другая точка зрения, — сказал спокойно Риттер. — Наше дело касается офицера, который является комендантом крепости Арлберг. Для нас он должен оставаться оберстлейтенантом Максом Гессером, пока не будет освобожден от своих обязанностей высшим командованием германской армии. — Он обратился к Гессеру: — Вы принимали присягу, полковник Гессер, как все мы, я полагаю.

— Бесноватому, — ответил Гессер, — который довел Германию до того, что она теперь на коленях.

— Но также государству, своей отчизне, — возразил Риттер. — Мы с вами солдаты, Гессер, как генерал Каннинг и капитан Говард. Никакой разницы. Мы играем за одну сторону, они за другую. Нельзя надеяться изменить правила посреди игры так, чтобы они стали удобными для личного пользования. Любого из нас. Разве не так, генерал?

Ответил ему Говард:

— Так вы это видите? Игра? Не больше?

— Возможно, величайшая игра, в которой ставкой является страна и народ, и если человек не может оставаться собой, он ничтожество.

Он повернулся к Гессеру, ожидая. Гессер сказал:

— У меня есть информация о том, что прямой приказ направлен СС самим фюрером, авторизующий казнь всех пленных знаменитостей. Я рассматриваю этот приказ как бесчеловечный. Это прямое нарушение Женевской конвенции и преступление против человечности. Ни я сам, ни служащие этого гарнизона не будут в этом участвовать.

Штрассер сказал:

— Это абсолютная чушь. Откровенная ложь. Как представитель департамента администрации по делам военнопленных, ведающий этим вопросом, я могу дать вам слово, что это не так.

— Зачем мы вам нужны? — спросил Каннинг. — Скажите это мне.

— Все пленные знаменитости собираются вместе в одном центре, ради их собственной безопасности.

— В качестве заложников на черный день?

— Уверяю вас, герр генерал, только как благоразумная предосторожность.

— Для кого? Ради вас или нас?

Опять возникла пауза. Снежинки танцевали вокруг них. Гессер медленно произнес:

— Я не отступлюсь от того, что сделал. Здесь теперь командует генерал Каннинг.

— Этим все сказано, — заявил Каннинг. — Я не вижу больше предмета для обсуждения. Позвольте мне, старому служаке, дать вам совет, майор. Вам и вашим людям лучше убраться отсюда к чертовой матери, пока у вас есть такая возможность. Мы уходим, джентльмены.

Он повернулся и четким шагом направился к воротам, Гессер шел рядом с ним. Говард остался стоять, прижимая к груди «Томпсон». Гоффер не сводил с него глаз и держал руку на рукоятке «Вальтера», что был у него в кобуре на ремне. Риттер словно не замечал Говарда. Он спокойно закурил и стал рассматривать ворота и стены над ними.

— Такое впечатление, что у них серьезные намерения, — сказал Штрассер.

Риттер кивнул.

— Да, судя по всему.

Риттер повернулся на каблуках. Говард сказал:

— Майор Карл Риттер, 502-ой СС батальон тяжелых танков, вы сказали?

Риттер медленно повернулся.

— Именно, так.

— Мы встречались.

— Неужели?

— В прошлую среду утром. Небольшое дело на дороге к Инсбруку, когда вы полностью уничтожили английскую бронетанковую колонну. Я и двое моих друзей выжили. Они здесь на этих стенах.

— Поздравляю, — спокойно сказал Риттер. — Вам сопутствует удача.

— Скажите своему человеку, что он может не держаться за свой «Вальтер». Я не собираюсь вас убивать. Пока. Я имею в виду, что это значило бы играть в эту вашу игру не по правилам, не так ли?

— Выбор за вами, друг мой.

— Вы войдете внутрь? — спросил Говард. — Вернее, попытаетесь войти?

— Да, я так думаю.

— Я буду вас ждать.

Каннинг позвал от ворот:

— Капитан Говард! — Говард повернулся и побежал по снегу.

— Этот не шутит, — сказал Штрассер. — Последние пять минут я держал палец на курке, представляя, как проделываю еще одну дырку в кармане пальто. Интересно, он догадывался?

— О, да, — сказал Риттер. — Он знал это. — Риттер повернулся и пошел назад к бронетранспортерам.

— Какого черта вы задержались? — потребовал ответа Каннинг, когда Говард проскользнул вслед за ними в калитку, и она захлопнулась за ним. — Поднимитесь сразу на стену и скажите полковнику Бирру, что я присоединюсь к вам через пару минут.

Когда Говард стал подниматься по лестнице, Каннинг обратился к Гессеру:

— Я вспоминаю, что вы поднимали мост шесть или семь месяцев назад, так?

— Вы правы, герр генерал. Проверяли, исправен ли механизм.

— Тогда давайте проверим, работает ли все еще чертова штука.

Гессер кивнул Шнайдеру, и тот немедленно открыл дверь в основании башни с левой стороны от ворот, и они вошли внутрь. Шнайдер включил свет, стало видно массивный стальной барабан десяти футов в поперечнике, с намотанной на него цепью, конец которой терялся в темноте наверху. С обеих сторон от него было по колесу со спицами.

— Давайте это сделаем. — Каннинг подошел к одному из колес, Шнайдер подбежал к другому, и они одновременно начали их вращать.

Говард присел у амбразуры, наблюдая за Риттером и двумя его компаньонами, шедшими назад к финнам. Рядом с ним остановились Гувер и Файнбаум.

— Что там произошло, капитан? — спросил сержант. — Между вами и немецким офицером?

— Это был он, — сказал Говард. — Тот парень, что раздолбал в среду нашу колонну. Его зовут Карл Риттер.

— Парень в «Тигре», который раздавил «Джип»? — резким голосом спросил Файнбаум. — Вы утверждаете, что там именно он? — Он поднял М1 и подошел к амбразуре. — Может, я его еще смогу достать.