Джек Хиггинс - Бенефис Лиса

— Так. Включите сирену тревоги. Пускай народ построится. На всякий случай.

Рейман застегнул на все пуговицы китель, надел ремень и придал фуражке предписанный наклон. Когда он вышел на редут, Мерседес как раз подъехал снизу. Вышел водитель. Первым он помог выйти армейскому майору с полосками штабиста на брюках. Вторым оказался фельдмаршал Эрвин Роммель в кожаном плаще, с белым вязаным шарфом, небрежно обернутым вокруг шеи, и защитных очках, поднятых выше козырька фуражки.

Рейману никогда в жизни не приходилось испытывать такого шока. Он ухватился за парапет. В тот же момент он услышал голос сержанта Хагана и личный состав батареи выстроился на плацу внизу. В то время как Рейман поспешно спускался вниз по лестнице, два его лейтенанта, Шил и Планк, заняли свои позиции.

Рейман шел навстречу, вспоминая, что слышал, будто Роммель предпочитает воинское, а не нацистское приветствие:

— Господин фельдмаршал, вы оказали нам великую честь.

Роммель прикоснулся концом своего фельдмаршальского жезла к козырьку фуражки.

— Ваше имя?

— Рейман, господин фельдмаршал.

— Майор Хофер, мой помощник.

Хофер сказал:

— Фельдмаршал посмотрит все, включая вспомогательные укрепленные пункты. Пожалуйста, ведите нас.

— В первую очередь, майор, я хочу познакомиться с личным составом, — заявил Роммель. — Армия сильна ровно настолько, насколько сильны ее самые слабые точки, всегда об этом помните.

— Конечно, господин фельдмаршал, — с готовностью согласился Хофер.

Роммель двинулся вдоль шеренги, останавливаясь и заговаривая с теми солдатами, которые его чем-то заинтересовали. Наконец, он повернулся к сопровождающим его.

— Хорошая выучка. Похвально. Теперь пойдем дальше.

В течение последующего часа он шагал вдоль отвесного берега, переходя от укрепления к укреплению вслед за Рейманом. Радиоузел, казармы, склады боеприпасов, даже туалеты. Ничто не укрылось от его внимания.

— Великолепно, Рейман, — хвалил он молодого артиллеристского офицера. — Первоклассная работа. Я лично завизирую полевой рапорт вашего подразделения.

Рейман едва не потерял сознание от радости.

— Господин фельдмаршал, у меня нет слов.

Он отдал команду почетному караулу. Роммель прикоснулся жезлом к козырьку и сел в Мерседес. Хофер сел в машину с другой стороны. Машина отъехала. Майор проверил, тщательно ли задвинута стеклянная перегородка.

— Великолепно, — сказал он. — Возьмите сигарету. Я считаю, что вы справились с этим великолепно.

— Неужели, господин майор? — удивился Хейни Баум. — Значит, я буду играть эту роль?

— Я полагаю, нужна еще одна репетиция. Что-нибудь претенциозное. Обед в каком-нибудь офицерском клубе, что ли. Да, правильно. Потом, вы будете готовы для Джерси.

— Как скажете. — Баум откинулся назад, глубоко затягиваясь сигаретой.

— Теперь к фельдмаршалу, с отчетом, — сказал Конрад Хофер.

Когда Сара и Мартиньи вошли в библиотеку в Беркли-холл, Джек Картер сидел у стола с развернутой на нем картой.

— А, вот и вы, — приветствовал он. — Бригадир Манроу поехал в Лондон, чтобы доложить генералу Эйзенхауэру, но к вечеру он вернется. Мы вместе будем провожать вас с Хорнли-филд. Есть проблемы?

— Да вроде ничего в голову не приходит. — Он повернулся к Саре. — А у тебя?

— Нет, не думаю.

— Ваша одежда прошла двойную проверку на предмет ее французского производства, — сказал Картер. — Так что это не может быть поводом для сомнений. Вот ваши документы, Сара. Французский пропуск с фотографией. Немецкий аусвайс с другой фотографией. Теперь вы понимаете, почему они просили вас менять платья для фотографий. Продовольственные карточки. И карточки на табачные изделия.

— Они положены и тем, кто не курит, — объяснил ей Мартиньи.

— Это стопроцентные документы, — продолжал Картер. — Нужная бумага с необходимыми водяными знаками. Шрифт, чернила — все безупречно. Могу поклясться, что ни один, даже самый опытный агент Абвера или Гестапо, не признает в них ничего, кроме подлинности. — Он подал Саре листок бумаги. — Это ваши личные данные. Анн Мари Латур. Возраст и дата рождения ваши собственные. Родились, естественно, в Бретани, что объясняет ваш акцент. Местом рождения мы сделали Пемполь, на побережье. Я полагаю, вы хорошо знаете это место.

— Там жила моя бабушка. Я часто проводила у нее каникулы.

— При нормальных условиях, у вас было бы достаточно времени, чтобы освоиться со своей новой личностью. Но мы лишены этого времени. Однако, с вами Гарри, и это не должно занять больше трех дней. От силы — четыре.

— Я понимаю.

— И еще. Ваши отношения со штандартенфюрером Фогелем не должны ни на секунду вызывать никаких сомнений. Вы готовы к тому, что за этим может последовать?

— Совместная комната? — Улыбка, с которой она обернулась к Мартиньи, была озорной. — Вы не будете возражать, полковник?

Впервые Мартиньи дразнили, и он нахмурился.

— Вот сучка!

Словно они остались на мгновенье одни, она прикоснулась пальцами к его лицу.

— Ах, Гарри Мартиньи, вам идет сердиться. — Она повернулась к Картеру. — Я думаю, вы поняли, капитан, с этим проблем не будет.

Картер, чувствуя себя жутко неловко, сказал торопливо:

— Хорошо. Тогда прочитайте это, вы оба. Приказ, Сара.

Это был типовой приказ по SOE, холодный, скучный, точный, изложенный официальным языком. В нем определялась работа, которую им предстояло выполнить, канал связи через Крессонов в Гранвиле. Отражено было все, вплоть до кодового названия операции: ДЖЕРСИМЕН. В конце написано: НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖИТЬ, НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖИТЬ.

— Запомнила? — спросил Мартиньи. Она кивнула. Он поджег бумагу спичкой и бросил ее в пепельницу. — С этим, все. Я пошел собирать свои вещи. Увидимся позже.

На кровати в его комнате людьми, ответственными за его гардероб, был разложен твидовый светло-серый костюм-тройка, ботинки, несколько белых рубашек, два черных галстука. Было там и пальто из мягкой черной кожи, какие носили многие офицеры СС.

Серовато-зеленая форма висела за дверью. Мартиньи тщательно ее осмотрел. На левом рукаве нашивка РФСС — свидетельство принадлежности к личному штату рейхсфюрера Гиммлера. Над ней нашивка СД. Цветные канты на униформе и фуражке были ядовито-зелеными, свидетельство принадлежности к Службе безопасности СС. Дубовые листья на воротнике, свидетельство его ранга, были вышиты серебряными нитками. Слева на китель был прикреплен Железный крест первой степени. Из наград была еще всего одна: Орден крови, медаль выбитая специально для старых соратников фюрера, которые пережили тюремное заключение за политические преступления в двадцатые годы.

Мартиньи решил примерить форму и быстро разделся. Форма сидела великолепно. Он застегнул китель, надел ремень, редкий экземпляр с орлом на пряжке, который держал в одной когтистой лапе свастику, а в другой аббревиатуру СС. Мартиньи взял фуражку и стал рассматривать серебряную кокарду с изображением Мертвой головы, потер ее рукавом, затем запустил руку внутрь, немного надорвал белую шелковую подкладку и вытащил жесткую пружину, фуражка сразу опала. Так было принято среди ветеранов, хотя и противоречило правилам.