Илья Чернев - Семейщина

— А вот и то: уставщик венчать откажется.

— Мне уставщика не спрашивать. По мне, хоть бы век его не было! — снова вспыхнул Никишка.

— Повернулся язык на такие слова… разбойник, чисто разбойник! — заревел Аноха Кондратьич.

— Не иначе! — мрачно улыбнулся Никишка. — Сельсовет запишет меня — и ладно…

— Запишет ли, неизвестно, — попыталась образумить сына Ахимья Ивановна. — До восемнадцати лет, сказывают, не записывает. А тебе еще не исполнилось.

— Запишут! — уверенно бросил Никишка. — А не запишут, так поживем, пока лета дойдут. В других деревнях так делают…

— Ну, упрямый! — укоризненно сказала Ахимья Ивановна.

— Да какой упрямый-то! — опять зашумел Аноха Кондратьич. — Хочет и без венчания и без записи, — да где это слыхано?! Я на порог не пущу тебя с такой женой… Блуд это — вот что!

Никишка шумно вобрал в себя воздух, дал старику накричаться, спокойно произнес:

— Нам, видать, друг дружку не переспорить. Я лучше Епиху об этом спрошу, сюда позову.

— Он ей все космы выдергает, когда узнает, — огрызнулся старик.

Но Ахимья Ивановна согласилась:

— Зови. Он то же скажет…

Она была уверена в благоразумии зятя-председателя, рассчитывала на его помощь.

— Он те скулы своротит! — напутствовал Аноха Кондратьич.

Но Никишка уже не слышал этого напутствия. Схватив шапку, он кинулся со двора, и под быстрыми его шагами в темной улице заскрипел снег.

Епиха еще не спал, Лампея убирала со стола посуду — только что отужинали.

Никишка чуть задержался у светлой щелки ставня, подумал: «Она ничего не сказала Епихе… просила, чтоб я первый старикам, а потом — ему… Значит, судьба сегодня… Была не была!» — и постучал в окно.

Его впустили в избу.

— Ты почти всегда к нам по ночи, — встретил его Епиха. — Опять поди дело? — усмехнулся он, вспомнив, как Никишка приходил советоваться осенью перед поступлением на курсы. — Опять секрет?

— Такое, брат, дело!.. — Никишка замялся: из кути вышла Грунька и, остановившись посередине избы, глядела на него с чуть приметной, подбадривающей улыбкой. У него сильно забилось сердце. — Тебя матка велела позвать.

— Сейчас? — удивился Епиха.

— Говорит: сейчас, срочно.

— Да что там у вас загорелось?

— Уж и загорелось… Там узнаешь!.. Живей собирайся! — Никишка глянул на Груньку, лицо его расплылось в улыбке…

Она поняла его взгляд: старикам сказал уже… по дороге скажет Епихе, а сейчас, на людях, никак невозможно. Она ответила ему благодарной улыбкой…

Епиха живо оделся, и они пошли.

— Ну? — закрывая за собою калитку, спросил Епиха. — Что за секрет у тебя?

Приподнятое настроение Никишки вмиг пропало, сменилось сомнением и растерянностью, — а вдруг Епиха скажет то же самое, что и старики? Что, если и впрямь никакая власть не дозволит взять в жены сестру зятя? Что тогда? Неужто навеки его Грунька останется для него чужой?.. От этой мысли Никишке стало лихо и будто душно, и он нерешительно и грустно сказал:

— Ты объясни мне… к примеру, брат и сестра и еще другие брат и сестра… могут они пожениться?

— Ты к чему это? — приостановился Епиха.

— Нет, ты скажи сначала… — схватив председателя за рукав, просительно заговорил Никишка.

— Если уж так надо, я скажу, — ответил озадаченный Епиха. — Брат и сестра, значит? И еще двое?.. По старинному закону не полагалось. При таком сватовстве старики рев подымут…

— А у православных? — подлаживаясь к хлесткому шагу Епихи, поникшим голосом спросил Никишка.

— У православных тоже, — отрубил тот. — Но все же легче. Слыхал я как-то, что с разрешения архиерея таких венчали… А у нас — беспременно родня, старики заревут…

— Да уж и заревели, — сказал воспрянувший духом Никишка.

— Заревели? Да кого ж они не согласны поженить? Неужто тебя? С кем? — соображая сказанное парнем, воскликнул Епиха.

— Только я, брат, в сваты не гожусь… Уволил бы меня: какой я сват, совсем дело испорчу…

Он остановился, поглядел назад, будто собираясь повернуть домой, но тут ему вспомнилась собственная женитьба на Лампее, когда сватом к старикам шел сам председатель Алдоха, — и ему стало как-то неловко перед Никишкой.

— Ладно! — махнул рукою Епиха. — Меня выручали, и я должен выручать. Знаю, как они душу из нас вытягивают, старики! — Он снова зашагал. — Значит, нашел ты себе кралю по сердцу?

— Нашел…

— Кого? Кто ж из твоих братанов женат на твоей сестре? Всех и не упомнишь… Докладывай все по порядку.

— Не братан, а как есть брат, самый настоящий… Грунька — вот кто невеста!

Епиха даже замер на месте от удивления, выпятил губу:

— Грунька?! Ты это как… смехом или взаправду? Он отказывался верить, так это было неожиданно.

— Стану я дурить тебя, — улыбнувшись, буркнул Никишка. — Конечно же, сущая правда.

— Пошто же она ни слова мне?.. Пошто я ничего не примечал за ней? — все еще недоумевал Епиха.

Только окончательно уверившись, что парень говорит серьезно, Епиха сказал:

— Значит, на курсах слюбились… Это неправда, что не примечал: вижу, расцветает моя сестренка, думал, от ученья… А тут вон какое ученье! — рассмеялся он. — Никогда б не подумал! И как тебя угораздило: она ведь годов на пяток постарше тебя!

— Ничего!

— Раз тебе ничего, а мне и вовсе. Только смотри: не каяться потом.

— Не маленький… Ты-то как… помогать будешь? Старики, они упрямые…

Епиха хорошо знал Никишку, был уверен в нем, понял, что это не причуда, не блажь. Он был горд и рад за сестру свою: какого молодца подхватила! Это ей, видно, награда за старую боль, за прежнее, недолгое и такое горькое, счастье…

— Идем! — взволнованно произнес Епиха. — Разве они против нас что-нибудь могут теперь? Раньше не покорялись им… Пусть ревут, но своего добьемся!..

Они почти бегом ударились вдоль по Краснояру. Старики, видать, поджидали их. На столе тускло горела привернутая лампа.

— Носит вас по ночам, — подымаясь навстречу зятю, ворчнул Аноха Кондратьич. — Экое строчное дело, подумаешь, до утра потерпеть нельзя!

— Привел? — спросила сына Ахимья Ивановна.

— Вишь, привел… Толкуйте вот с ним…

— Наш-то что удумал, какую беду! — повернулась старая к зятю.

— Все знаю, рассказал по дороге, — остановил ее Епиха. — Я вроде сватом к вам…

— Сватом?! Да что вы, очумели все?.. Экая бедынька! — всплеснула она руками.

— Нисколько не очумели! — важно произнес Епиха.

— Я и то говорю: с ума посходили, постылые… — начал Аноха Кондратьич, но Ахимья так глянула на него, что он разом прикусил язык.

— Ну-к, сказывай, зятек… сваток, — язвительно обратилась она к Епихе.

— Сказывать недолго, — заговорил Епиха. — Парень и девка полюбили друг друга — зачем нам мешать им?.. Ты, теща, желаешь счастья своему сыну, я — своей сестре. Если встанем им на дороге, они могут и не послушаться нас с тобой. В старое время убегом, бывало, женились, против родительской воли шли, — сейчас и подавно покориться не захотят… Никишка парень горячий… И выйдет шум, огласка на всю деревню… К чему тебе это? Всю жизнь прожила ты без скандала, без срама, постоянно стояла за лад в семье, людей за рев, за разлады корила…