Илья Чернев - Семейщина

Оська тихо крадется к конному двору. Его пост известен только Изоту. Но даже Изот не знает, что задумал он сегодня…

Оська благополучно добрался до знакомой темной щели, постоял там до тех пор, пока глаза привыкли к темноте, потом высунул голову во двор… В затянутом туманной мглою широком дворе ни души, тесной кучкой у заплота стоят телеги, тускло горит фонарь на столбе у навеса, а посередине двора темнеет поставленная на попа огромная бочка.

«Ага, — сказал себе Оська, — на месте!»

Он не долго раздумывал. Времени терять нельзя, — выбрался из своего убежища и смело зашагал к бочке: здесь уж не укроешься, не станешь на брюхе ползти. Если сторож где-нибудь под навесом, если выйдут невзначай из конюховской, — у него, Оськи, ответ готов: «Заплутался в тумане, иду к воротам». Правда, в этом случае рухнет весь его план, но ничего — он терпеливый, попробует в другой раз.

Сильно стучало в Оськиной груди сердце. Но вот он уже рядом с бочкой… Его никто не окликнул, не заметил, — все, видимо, спят…

«Э, да она закрытая! — глянул он на верхнее днище. — Что там внутри, — с водой или нет?»

Теперь-то план его не должен сорваться!.. Оська присел на корточки за бочку с той стороны, откуда не придет никто, — за спиною одни телеги и мрачный глухой заплот.

Придержав дыхание, он чуть нажал на бочку плечом — и она покачнулась.

«Порожняя! — радостно отметил Оська. — И, кажись, перевернута вверх дном!»

Желая окончательно убедиться в этом, Оська снял с руки варежку, голыми распрямленными пальцами полез под днище, чуть навалившись плечом на бочку, чтоб слегка приподнялся ее край и можно было просунуть ладонь… Покрутил пальцами в пустоте… Выдернул руку, натянул варежку.

План его разом менялся. Раньше ему думалось:

«Посижу за бочкой, отсюда не в пример лучше видать… Оттого, может, сколь раз попусту за конюшней сидел, что темнота и далеко… Может, упустил, проглядел кого-нибудь».

Сейчас в голове мелькнуло другое:

«А не лучше ли в бочку?.. Там тепло, до утра выдюжу… Там и не увидят, в случае чего… Но как же глядеть-то? Ничего: услышу шаги, шум, — вылезу тихонько…»

Оська осторожно наклонил бочку, забрался внутрь, отпустил край, захлопнулся — темно, как новогодней ночью в бане, куда ходил он как-то с ребятами чертей пугать. Он свернулся калачом, подобрал ноги, — малый рост дозволял улечься удобно, без большого напряжения…

— Тесно, а… ничего, — пробормотал он и стал слушать.

Неизвестно, сколько прошло времени, а за тонкими ребрами бочки было по-прежнему тихо. Оська устал от лежания на боку, ноги затекли. Он перевернулся на спину, закинул ноги вверх, а затем сел, подобрал колени к подбородку.

В это время до слуха Оськи донесся слабый звук мягкого и короткого удара о землю, будто где-то совсем рядом прыгнул человек. Тот же звук повторился снова, а затем Оська услыхал шаги и приглушенный говор. Ясно: по двору кто-то идет… идут двое. Но откуда они прыгали? Ежели свои, — зачем им понадобилось лезть через заплот? Ежели чужие, — почему такая смелость и что им, собственно, здесь надо?

«Забрался, как дурак… сиди теперь!» — выругал самого себя Оська и от волнения и досады принялся грызть ногти.

Шаги приближались. Слышно было, как похрустывает под чьими-то ичигами молодой ледок. «Лужи-то мороз прихватил», — отметил Оська…

Люди остановились возле бочки. Кто-то оперся локтем о днище, шумно перевел дух, — бочка чуть качнулась… Оська замер, перестал дышать.

— Подождем тут, — сказал негромкий хриплый голос.

— А сторож проснется? — недоверчиво спросил другой.

— Я ж тебе говорил: сторожа сегодня подпоили с дурманиной… Собак нету, — с легким раздражением отозвался хриплый. — Ну и пужливый ты, Васька!.. Мы тут полные сегодня хозяева… Неужто Федор подведет?!

Тот, кого назвали Васькой, что-то промычал.

— Все боязно? — язвительно заметил первый.

— На фронте был — не боялся… Не первый раз иду. Сам согласие дал… Ты скажешь, Денис!

«Ага!» — сказал сам себе Оська. В глубине двора послышались шаги.

— Это, никак, Федор. Говорил я: ждет нас, — произнес Денис.

Подошел третий.

«Кто такие? — соображал Оська?. — Ну, Федор — это ихний конюх. А те двое? По голосу не узнать… Не с добром они пришли! Зачем?..»

Федор между тем спросил:

— Когда лезли через заплот, нигде собак не подняли? Все в порядке?

— Все в порядке, — отозвался Василий, — вот только штанину на коленке подрал…

— Пошли, — сказал Федор, — ключи при мне… Вон ту конюшню раньше всего… Там Серко, племенной.

Заскрипели удаляющиеся шаги.

«Что они собираются делать? И кто такие? — сгорая от любопытства, подумал Оська. — Неспроста они, ой, неспроста, лиходеи! Вот это бочка! — похвалил он самого себя за изобретательность. — То-то возрадуется председатель Изот!»

Страсть хотелось знать, видеть, как поведут себя дальше ночные гости. Бочка становилась помехой. От этой помехи надо было освободиться. И как можно скорее.

«Раз они ушли!..» — долго собираться было не безопасно, и если пришла в голову счастливая мысль, нужно ее осуществить немедленно. Оська лег на бок, приподнял край бочки, ползком выбрался наружу… Бочка едва не опрокинулась. Не беда! Теперь он снова на воле. Но здесь, посередине двора, оставаться рискованно.

Оська кошкой перебрался в спасительную темень, притулился под телегой. Сюда не придут. Отсюда виден весь двор.

Поднялся ветер, тусклый фонарь покачивается и мигает. Трое в предрассветной мгле стоят у дверей конюшни… слышен тихий лязг железа — ключи и замок.

«Долго же они собираются, — с досадой подумал Оська, — вот бы подслушать: о чем они там, у конятника!»

Двери конюшни наконец распахнулись. Трое исчезают в черном провале дверей.

Оська ждет, что будет дальше, ждет, ему кажется, томительно долго. Но вот из конюшни доносится испуганный конский храп, тоскливое ржание… стучат копыта о дощатый пол…

«Сволочи! Бандюги! Они…» — мысли вихрем несутся в Оськиной голове.

И он устремляется в тени заплота к заднему двору. Ему сейчас не страшно, если и заметят его, — он слышал, он видал… Зато они ничего не услышат: заняты… вишь, как бухают копытами кони.

«Сторожа подпоили дурманнной!.. Скорее предупредить Изота. Нагрянуть, захватить!»

С налету Оська перепрыгивает через знакомые прясла, несется по заречью.

Он уверен: ночью обязательно должны быть в улицах потайные посты… Но где они? «Эх, зачем только держит Изот в секрете… не велел даже друг дружке говорить ничего!» Изотова строгость на поверку оказалась вредной: знай он, Оська, где какой пост или хотя бы — кто, кроме него, ходит на ночные дежурства, вмиг бы разыскал людей, привел на конный двор. А теперь куда бежать? В Краснояр, к Изоту, к Викулу, к Домничу?..