Джастин Сарасен - Ведьма Сталинграда

– Добрый день! Есть ли для меня почта?

– Да, мисс Престон, – администратор достал откуда-то из-под стойки желтый конверт, положил его сверху и подтолкнул по направлению к журналистке. – Телеграмма из Соединенных Штатов.

– Благодарю, – сказала Алекс. Она открыла конверт, поднимаясь по лестнице к своему номеру. Никаких неожиданностей – это была еженедельная телеграмма от Джорджа Манковица, как всегда, обнадеживающая.

ФОТО ОТЛИЧНЫЕ ТЧК БОЛЬШЕ НЕ НАДО ФРОНТА ТЧК МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ НОВЫЕ СНИМКИ СТАЛИНА ИЛИ СОВЕТСКИХ ВОЕННЫХ ЗАВОДОВ ТЧК ЭТО ПОЙДЕТ НА УРА КОНЕЦ

От упоминания ее успехов на родине Алекс слегка повеселела. Хотя бы что-то она делает как надо. Быть может, эта телеграмма сможет побудить ее вернуться к работе и отвлечь от беспрестанных мыслей о Насте, опасных для них обеих.

Алекс позвонила в Отдел печати, узнать, сможет ли она вернуться на Южный фронт. Если нет, она была согласна поехать на любой военный завод.

На фронт возвратиться ей не разрешили, но зато удовлетворили вторую просьбу. Когда советские войска поначалу с трудом отражали натиск немцев, а их плохое вооружение чуть ли не разваливалось на части, советскому руководству не хотелось обнародовать этот факт. Но теперь эвакуированные на восток заводы выпускали танки нового образца и новые мощные самолеты – и все это она могла сфотографировать. Алекс согласилась без колебаний.

Второго ноября журналистка получила официальное разрешение посетить Саратовский авиационный завод. На сборы у нее ушел час, а на то, чтобы попасть в военный эшелон, следовавший в Саратов, – сутки. Поезд попал под обстрел, но пострадали лишь пути, вагоны не задело. Состав остановился, прибывшие ремонтники положили новые рельсы, и через полчаса эшелон вновь тронулся в путь. Алекс сошла с поезда в Саратове, а состав покатил дальше на юг.

На заводе, как она и ожидала, работало много женщин. Но Алекс для себя решила, что без равенства вполне можно обойтись. Условия труда на предприятии были просто ужасные. От ударов стали о сталь лопались барабанные перепонки. Еда в заводской столовой была хуже, чем на фронте. Но самой большой проблемой было то, что в цехах стоял адский холод. Изо рта рабочих, одетых в рваную и грязную одежду, вырывался пар.

Алекс удалось поговорить с несколькими женщинами, которые возвращались в общежитие после двадцатичетырехчасовой смены. Исхудавшие, они еле волочили ноги от усталости, но их патриотизм казался искренним даже без надзора заводского комиссара. Это произвело на журналистку сильное впечатление, и она попыталась отразить все здешние трудности в своих снимках.

На следующий день мастер провел ее в цех, где собирали Яки. Алекс фотографировала сварщиков, электриков и установщиков пулеметов. Когда мастер предложил ей встать на крыло и заглянуть в кабину, лицо американки расцвело от воспоминания о том, с каким восторгом об этом самолете отзывалась Настя.

– Этот почти готов, – заметил мастер. – Осталось только нарисовать красную звезду на хвосте. Затем испытания – и в бой.

– Кто на них летает? – спросила Алекс, не рассчитывая на ответ. Она была готова услышать, что это государственная тайна. Но мастер ее удивил.

– Этот самолет отправится прямо на Саратовский аэродром, к летчицам.

Неужели она не ослышалась?

– Вы имеете в виду 586-й полк истребителей?

– Да. Их командир только что приехала подписать все бумаги по поставке. – Хотите с ней поговорить?

– С майором Тамарой Казар? Да, конечно!

Примыкавший к ангару кабинет был набит людьми. Майор сидела за столом, заваленном документами. Позади нее стояли еще четыре пилота.

Тамара Казар ничуть не изменилась за десять месяцев, прошедших с тех пор, как Алекс увидела ее впервые в Энгельсе: прямая осанка, очень короткая стрижка и явная, почти враждебная мужеподобность. Она, очевидно, подписывала необходимые бумаги для получения самолета. Закончив, майор заметила Алекс.

– Мисс Престон! Фотографируете наши новые Яки? – с этими словами Казар встала.

– Да. На самом деле я как раз закончила. Они впечатляют.

– Уверена, вы покажете нас в самом выгодном свете. Чем займетесь после этого?

Польщенная интересом майора, Алекс ответила довольно искренно.

– Честно говоря, пока не знаю. Я езжу в те места, куда мне разрешает Отдел печати.

Казар посмотрела на Алекс долгим пристальным взглядом, словно что-то для себя решая.

– Почему бы вам не пофотографировать 586-й полк? Мы наверняка будем смотреться на снимках не хуже наших самолетов. – Майор продолжала буравить Алекс глазами.

– Э-э-э… с удовольствием. Только мне нужно отправить запрос в Отдел печати. – Алекс посмотрела на других пилотов. – Вы полетите назад на новых самолетах?

– Да. Мы прибыли сюда на транспорте, но теперь у моих летчиц есть собственные самолеты. Почему бы вам не вернуться с нами на авиабазу в Анисовке? Мы можем отправить ваш запрос в Отдел печати прямо оттуда. У них будет меньше поводов отказать вам, если вы уже будете на месте, да еще по личному приглашению командира.

– Что тут скажешь. Я согласна.

Забрав свою аппаратуру и рюкзак, Алекс присоединилась к группе летчиц в ангаре. Все пилоты отсалютовали друг другу. После этого они покинули ангар и расселись по своим Якам-1. Алекс думала, что майор Казар тоже займет одно из кресел пилота, но, к ее удивлению, командир полка, прихрамывая, направилась к транспортному самолету, сделав журналистке знак следовать за ней.

Алекс устроилась рядом с майором на узком сидении вдоль борта самолета. Во время полета было шумно, и они не разговаривали. Но иногда Алекс украдкой бросала взгляд на странную женщину, сидевшую рядом.

Тамара Казар была совсем не похожа на других женщин-командиров. Марина Раскова временами вела себя по-матерински, и даже строгая Бершанская порой позволяла себе проявить немного теплоты. Но Тамара Казар была сделана изо льда. С чего бы это она внезапно решила позволить Алекс сфотографировать своих летчиц? И почему она не полетела на своем самолете?

На аэродроме в Анисовке, где они приземлились, дул холодный ветер. Алекс уже знала, что он предвещал очередную суровую русскую зиму. Пилоты истребителей, как оказалось, проживали в более комфортных условиях, чем их коллеги, летавшие на ночных бомбардировщиках. Женщины квартировали в замаскированных деревянных блиндажах, прижимавшихся к земле, чтобы не было заметно с воздуха.

Казар подвела Алекс к ближайшему.

– Лейтенант Раткевич, помогите нашей гостье устроиться. – Обращаясь к Алекс, она сказала: – Я позвоню в Отдел печати и объясню, почему вы уже здесь. Как обоснуетесь, пожалуйста, загляните ко мне. Я живу вон там. – Майор показала на блиндаж рядом с ангаром. – Скажем, через час? – Она слегка согнулась в талии и ушла. Странная напряженная поза лишь усиливала ее хромоту.