Януш Пшимановский - Четыре танкиста и собака

На третий день, после того как под Познанью они приступом взяли вагончик, утром миновали Лемборк. Низко над шоссе появился «фокке-вульф», но огня не открывал. Он удирал, бросаясь из стороны в сторону, а за ним гнался остроносый «як». Некоторое время друзья прислушивались к затихающему шуму моторов; грузовик выехал на пригорок, и в это время они первый раз услышали близкий гул орудий.

— Ребята, часа через два увидим Василия, — сказал Янек. — Мы успели.

— Боялся, что тебе ничего не достанется? — со смехом спросил Иван.

— Да. Я из Гданьска, жил там до войны. Отец мой погиб на Вестерплятте.

Он первый раз сказал вслух о смерти отца. До этого времени, как бы по молчаливой договоренности, ни Григорий, ни Густлик не говорили о том, в чем были уверены.

Шоссе пошло под уклон, начался лес. Танкисты, высунувшись в окошко, смотрели вперед, как будто за ближайшим поворотом должны были увидеть Гданьск.

Они миновали опрятный, чистый городок Вейхерово. Дома остались позади. И в тот момент, когда с левой стороны, из-за железнодорожного пути, показался перекресток с шоссе, бегущим с севера, Янек вдруг отскочил от окна и забарабанил по кабине водителя. Он стучал кулаком, потом начал бить прикладом.

— Осторожнее, прошибешь, — пробормотал Иван. — Он и так уже тормозит.

— Простите, но там стоит «Рыжий».

— Кто?

— Наш танк, «Рыжий».

Все трое бросились к двери и выпрыгнули на ходу. У Еле-ня подвернулась раненая нога, он резко припал на нее, но тут же вскочил и, прихрамывая, побежал за друзьями.

В поле, не больше чем метрах в пятнадцати от дороги, стоял их танк. Трудно сказать, по каким признакам Янек узнал его издали, но теперь, когда они подбежали к нему, сомнений не было; та же цифра на башне, тот же рисунок орла с немного размазанным правым крылом и те же царапины на стали, которые они знали так хорошо, как шрамы на собственном теле. И наконец, эта толстая прямоугольная заплата на лобовой броне, которую они изучающе ощупывали пальцами.

Они не понимали, почему никого нет в машине, хотя на первый взгляд она не казалась поврежденной. Григорий дотронулся до броневой плиты над двигателем и сказал:

— Холодный, давно не работал.

Они огляделись вокруг и только теперь заметили, что на шоссе кроме машины, на которой они приехали, стоит еще грузовик, а около него — несколько солдат в зеленых накидках и фуражках. Те тоже пристально смотрели в их сторону, но тут вперед выскочил маленький, коренастый Вихура, тот самый, с которым они проделали первый путь в бригаду в Сельцы... «Король казахстанских дорог» посмотрел из-под ладони и крикнул:

— Боже мой, хлопцы, посмотрите! Это же Кос, Елень и этот их грузин! Весь экипаж!

Он одним прыжком перемахнул через кювет и побежал к ним, а за ним — остальные солдаты. Они подбежали к танку по размокшей, вспаханной земле, обнимали прибывших, похлопывали по спине. С обеих сторон сыпались вопросы, па которые никто не успевал отвечать, восклицания, которых в общем шуме никто не мог разобрать.

От циркового вагона, резвясь, бежали обе собаки, а за ними не спеша шли Иван и Наташа.

Вихура громко сказал:

— Хлопцы, оставьте это старье. Вы получите новую машину. Сейчас пришли машины с восьмидесятипятимиллиметровыми пушками. Соображаете? Мощь! Прямо с завода. Такие танки, что пальчики оближешь.

— А как же наш «Рыжий»? Что с ним? — спросил Саакашвили.

— А вы что, не видели его? С той стороны, на борту, у него дыра с кулак. Прямое попадание в двигатель, починить уже нельзя.

— Семенов поехал за новым двигателем? — спросил Янек.

— Мы здесь подождем, — сказал Елень. — Как Василий привезет, мы поставим и еще покажем, на что способен наш «Рыжий».

Вихура заколебался, внезапно побледнел, потом сдвинул назад шапку и сказал:

— Постойте! Нас как раз прислали сюда с машиной, чтобы забрать рацию, прицелы, боеприпасы, приборы и вообще все, что еще может пригодиться, а танк генерал приказал оставить.

— Но... — вмешался Янек.

Вихура продолжал быстро:

— Наши уже с позавчерашнего дня в Гдыне. Одна рота автоматчиков и взвод танков пошли на Гданьск. Только Оксыве немцы еще крепко обороняют, но конец уже близок.

Что-то насторожило Янека в этом торопливом рассказе, в выражении лица Вихуры и стоящих за ним солдат.

— Василий уехал за двигателем? — повторил он свой вопрос.

Стало тихо. Минуту все молчали, потом Вихура резким движением снял с себя фуражку, сделал полшага вперед и, глядя себе под ноги, заговорил:

— Я думал, что вы знаете... Когда мы подошли к Вейхерово, нас в лесу встретили партизаны. У них были такие небольшие листки бумаги, а на них было обозначено, где у немцев какие огневые точки, где мины. Командир этих партизан говорил с генералом, а потом поехал с нашими танкистами, показывал дорогу. Мы взяли город сразу с двух сторон без всяких потерь. И только когда наши танки вышли сюда, за город, на фланге из засады ударили самоходные орудия. — Он остановился на мгновение, перевел дух и закончил: — Ну и попало в ваш танк, из двигателя повалил огонь. Поручник Семенов выскочил с огнетушителем на броню, сбил пламя, но его скосила очередь. Он лежит там, — показал Вихура рукой.

Они увидели посреди поля холмик, небольшую груду камней, два высоко торчащих сухих стебля чертополоха. Рядом стоял березовый столбик, увенчанный звездой, на нем висел шлем танкиста. Под столбиком, темнее борозд вспаханного поля, горбилась свежая рыхлая земля.

Трое танкистов молча направились к могиле. Никто не пошел за ними.

— Это их командир, — объяснил Вихура Ивану и Наташе.

— Ясно, — ответил атлет. — Попрощайтесь с ребятами за нас. Мы должны ехать дальше.

Они медленно пошли к машине, взобрались на ступеньки и скрылись в открытых дверях. За ними вскочила Крошка, а за ней — Шарик. Грузовик начал медленно двигаться. Шарик выглянул, тявкнул и соскочил на асфальт. Белая Крошка, которую держали за ошейник, рвалась из рук Наташи, скулила, пытаясь выскочить. Вагончик двигался все быстрей. Овчарка бросилась за ним, как будто хотела его догнать, но потом повернула и, не глядя в сторону отъезжающих, с опущенной головой подошла к своему экипажу. Был теперь Шарик не пятым, а четвертым.

Не понимая, что случилось, Шарик лизнул руку своего хозяина.

— Нет Василия, Шарик, — сказал Кос.

Они продолжали неподвижно стоять, глядя на небольшой могильный холмик.

Янек посмотрел на небо.

Оно было по-весеннему голубое, только одно неподвижное кучевое облако остановилось прямо над ними, и края его поблескивали на солнце, как каска часового.

Общими усилиями отвинтили и сняли броневую плиту, прикрывающую двигатель. Он выглядел хуже, чем казалось, когда смотрели на небольшое входное отверстие от снаряда. Внутри была каша: обломки разбитого корпуса, раскрошенные поршни, выщербленные зубчатые колеса передач, разорванные жилы проводов.