Сергей Богачев - Донецкие повести

— Да я верю, мы с Иваном Сергеевичем сами пришли к вам с просьбой о помощи, какой тут официоз может быть? — в голосе Портного начало проступать волнение. Он вопросительно посмотрел сначала на Ивана, потом на Жору.

— Два дня назад вы посылали своего начальника службы безопасности на вокзал оставить пакет в камере хранения. В камере № 67. Код: И 341. Что находилось в пакете, и кто должен был его забрать? — Сердюков сходу ударил вопросом в лоб.

Семён некоторое время молча сидел за столом под пристальными взглядами своих гостей, потом открыл один из выдвижных ящиков и медленно достал из упаковки таблетку, которую положил под язык

— Там были деньги. Меня попросили передать — один старый знакомый попросил о помощи. Я не знаю, кто должен был забрать. Но как это вам поможет в расследовании?

— Нам можно уже не помогать: всё, что требуется, мы уже выяснили, теперь вы себе помогайте, Семён Григорьевич, — Евстифеев раскрыл папку и достал листы бумаги для ведения записей.

Портной снял пиджак, повесил его на спинку кресла и грузно свалился в него, обхватив голову руками.

— Я знал, я знал, что этим закончится…

— Кто этот ваш знакомый? — спросил Сердюков. — Нас интересуют все подробности.

— Сергей Николаевич Селиванов.

— Он же — Бешеный? — Жора стал быстро записывать карандашом.

Портной умоляюще смотрел на Ивана, как будто желая оправдаться за те слова, которые он говорит, но лицо Черепанова не выражало ровным счётом ничего. Ни поддержки, ни сожаления, ни ненависти.

— Послушайте, я никого не убивал, я ездил с Иваном Сергеевичем, он подтвердит, ведь правда? — Портной не сводил с Ивана умоляющих и ещё сохраняющих надежду глаз.

— Своими руками вы, конечно, никого не убивали — это факт, но у следствия есть основания подозревать вас в организации убийств. Тому есть все основания, — Сердюков чеканил каждое слово.

— Я вас умоляю! Какой из меня заказчик? Что они мне плохого сделали? — голос Портного начал дрожать. — Если бы я знал о том, что всё это случится, я первый бы предотвратил.

— Семён Григорьевич, мы не просили вас удаляться в плоскость предположений. В ваших же интересах рассказать всё в подробностях, а мы потом квалифицируем ваши действия, не тяните время, — Геннадий Андреевич не терпел эту стадию допроса, когда подозреваемый ударяется в слёзы, пытаясь оправдаться и доказать свою невиновность, вызвать жалость. Поэтому подполковник всегда старался проскочить этот этап побыстрее. Редко кто из его клиентов, в первый раз попавший в подобную ситуацию, обошёлся без истерик Портной же по своему психологическому типу не был исключением — Сердюков про себя это отметил.

— Да, я имел бизнес с Селивановым. Это давняя история, ещё со времён, когда он работал у Семёна Жуковского. После скоропостижной смерти Семёна Борисовича Сергею досталась доля в том банке, которым владел его бывший шеф. Причём — немалая доля. Он не знал, что с этим делать, как правильно управлять. Обратился ко мне за помощью. Тогда кредитование только входило в нашу жизнь, и мне удалось поставить работу так, что банк стал развиваться намного быстрее других. Потом мы выжили одного акционера, купили его акции. Доля Селиванова стала ещё больше, и мне кое-что перепало.

— Вы же не имеете и не имели активов в банках, — Жора произнёс это, не отрывая глаз от своих записей и продолжая конспектировать, — всю собранную информацию он хранил в уме.

«Молодец, Георгий, отработал банкира», — Сердюков был доволен подчинённым.

— Я не на себя оформил, а на двоюродную сестру, — Портной распустил узел галстука, хотя в кабинете неутомимо работал кондиционер и было довольно прохладно.

— Софья Иосифовна Безель, владеющая двадцатью процентами банка «Гамма»? — Евстифеев молниеносно выудил нужную фамилию из своего блокнота.

— Оказывается, вы всё знаете, может, я тогда лучше на ваши вопросы отвечу?

— Нет, нет, не стоит. Мы готовы вас выслушать до конца, — Сердюков немного смягчил тон и убавил суровости, боясь спугнуть разговорившегося банкира.

— Да, на Софу оформил, сами понимаете, и ещё она тогда без работы была. Ну, практически без работы: так, сдавала отчёты для коммерсантов — в общем, несерьёзно. А специалист Софочка очень хороший, поверьте мне, она заслужила. Она потом перешла туда работать, и ни у кого не было к ней претензий! Она очень трудолюбивая… — Семён Григорьевич, волнуясь, достал из кармана брюк измятый платок и принялся тщательно вытирать испарину со лба.

— Вы контролировали состояние дел в банке? — Евстифе-ев вернул Портного в русло разговора.

— Контролировал, конечно, консультировал, помогал. Но бумаг никаких не подписывал. Можно считать, просто Софочке помогал.

— И Селиванову, — Сердюков оборвал банкира на вдохе.

— Да нет, больше Софочке.

— Вы начали с того, что Селиванов не разбирался в финансах… — Жора вернулся к своему предыдущему листу с записями.

— Ну, если так угодно, а что в этом предосудительного?

— Ничего, кроме того, что вы волнуетесь и даёте противоречивые показания, — констатировал Евстифеев.

— Это уже показания? — на Портного накатилась вторая волна паники и страха. — А как же процедура, адвокаты, ну и всё такое?..

— Семён Григорьевич, вы можете стать в позу и требовать соблюдения всех формальностей, но если вы считаете себя невиновным, то чего же вам бояться? А время сейчас дорого. Переубедите нас, может быть, вам повезёт, и следствие пойдёт по другому пути, а вы останетесь всего лишь свидетелем. Мы дали вам шанс. Мы готовы вас выслушать — это в вашей ситуации огромная преференция, так как факты свидетельствуют об обратном. Пока что вы — подозреваемый. И дело нешуточное — три трупа, — Сердюков терпеливо разъяснял ситуацию Портному, при этом сочувственно кивая головой. — Можем, конечно, соблюсти, как вы говорите, процедуру и проследовать к нам прямо сейчас, оформим задержание, как положено. А уж там — вызывайте адвоката, делайте, что хотите. Право ваше.

На столе управляющего зазвонил телефон, и Портной, не ожидая, пока трубка сообщит ему причину звонка, отрубил: «Я занят. Меня нет ни для кого».

— Я понял, я понял… — Семён, когда волновался, начинал частить при произношении слов и часто повторяться, что Иван подмечал за ним не раз. — Нет, вы правы, чего мне бояться? Мне нечего бояться, я обо всём расскажу, расскажу сам, я не подозреваемый, я не знал о том, что этот гад затеял…

За всё время разговора, с момента появления в кабинете Портного, Черепанов не проронил ни слова.

«Таким дрожащим и испуганным я тебя никогда ещё не видел, Семён, — думал он, глядя на потеющего финансиста. — Несколько минут разговора — и вон какие факты открываются. А если тебя прижать, да так, чтобы твоё гнильё вылезло, как паста из тюбика, что ещё всплывёт?»