Николай Гоголь - Полное собрание сочинений и писем в семнадцати томах. Том III. Повести. Том IV. Комедии

Асмодей — демон.

…a la lettre… ( фр. ) — Буквально.

Окончание «Развязки Ревизора» было переработано Гоголем (см. с. 496–501). — Сост.

…достанет ли у кого-нибудь из нас тогда духу спросить: «Да разве у меня рожа крива?» — Здесь Гоголь, в частности, отвечал писателю М. Н. Загоскину, который особенно негодовал против эпиграфа, говоря при этом: «Да где же у меня рожа крива?!»

После слов. «Ну, а что, если это наш же душевный город и сидит он у всякого из нас?» (С. 492). — Сост.

Экивоки ( фр. equivoques) — здесь: намеки, недоговоренности.

…сам Государственный совет боится. — Государственный совет — высший законосовещательный орган Российской империи, члены которого назначались Императором; собирался в Зимнем дворце.

[Авторы всех нижеприведённых комментариев, кроме указанных особо, Игорь Виноградов и Владимир Воропаев .]

Настоящий том включает в себя повести, которые Н. В. Гоголь собрал в третьем томе своих Сочинений 1842 г.: «Невский проспект», «Нос», «Портрет», «Шинель», «Коляска», «Записки сумасшедшего», «Рим». Повести создавались в разное время. «Невский проспект», первая редакция «Портрета», «Записки сумасшедшего» написаны в 1833–1834 гг. (все три опубликованы в сборнике «Арабески» в 1835-м). «Нос» и «Коляска» появились в пушкинском «Современнике» в 1836 г. Новая редакция «Портрета», «Рим» и «Шинель» увидели свет в 1842 г.

Тексты печатаются по изд.: Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. /Сост., подг. текстов и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. М.: Русская книга, 1994. В отдельных случаях текст заново сверен с автографами и прижизненными изданиями. В комментариях использованы мемуарные свидетельства современников Гоголя, переписка, записные книжки писателя, черновые редакции, разыскания предыдущих комментаторов.

Впервые напечатано в сб.: Арабески. Разные сочинения Н. Гоголя. СПб., 1835. Ч. 2.

В конце октября или начале ноября 1834 г. перед представлением «Арабесок» в цензурный комитет (цензурное разрешение последовало 10 ноября 1834 г.) рукопись «Невского проспекта» просмотрел А. С. Пушкин, который писал автору, опасавшемуся цензурных строгостей: «Перечел с большим удовольствием; кажется, все может быть пропущено. Секуцию жаль выпустить: она, мне кажется, необходима для полного эффекта вечерней мазурки. Авось Бог вынесет. С Богом!» ( Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М., 1976. С. 204). В сохранившейся черновой рукописи, относящейся к концу июля — сентябрю 1834 г., сцена «секуции» выглядела так: «Если бы Пирогов был в полной форме, то, вероятно, почтение к его чину и званию остановило бы буйных тевтонов. Но он прибыл совершенно как частный приватный человек в сюртучке и без эполетов. Немцы с величайшим неистовством сорвали с него все платье. Гофман всей тяжестью своей сел ему на ноги, Кунц схватил за голову, а Шиллер схватил в руку пук прутьев, служивших метлою. Я должен с прискорбием признаться, что поручик Пирогов был очень больно высечен».

В повести нашли отражение впечатления Гоголя от занятий в классах Академии художеств, которые он посещал в качестве вольноприходящего в течение трех лет (с 1830 по 1833 г.). О своих занятиях и знакомстве с художниками он сообщал в письме к матери от 3 июня 1830 г.: «…после обеда в пять часов отправляюсь я в класс, в Академию художеств, где занимаюсь живописью, которую я никак не в состоянии оставить, — тем более что здесь есть все средства совершенствоваться в ней, и все они кроме труда и старания ничего не требуют. По знакомству своему с художниками, и со многими даже знаменитыми, я имею возможность пользоваться средствами и выгодами, для многих недоступными. Не говоря уже об их таланте, я не могу не восхищаться их характером и обращением; что это за люди! Узнавши их, нельзя отвязаться от них навеки, какая скромность при величайшем таланте! Об чинах и в помине нет, хотя некоторые из них статские и даже действительные советники. В классе, который посещаю я три раза в неделю, просиживаю два часа…»

В Петербурге Гоголь общался с А. Г. Венециановым, А. Н. Мокрицким, К. П. Брюлловым, с вице-президентом Академии художеств графом Ф. П. Толстым, секретарем Общества поощрения художников В. И. Григоровичем, позднее близко сошелся с А. А. Ивановым, Ф. А. фон Моллером, Ф. И. Иорданом (подробнее см.: Машковцев Н. Г. Гоголь в кругу художников. М., 1955).

А. С. Пушкин, высоко оценивший «Невский проспект», в отзыве на второе издание «Вечеров на хуторе близ Диканьки» назвал повесть Гоголя «самым полным из его произведений» ( Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. С. 97). Типичность Пирогова подчеркивал В. Г. Белинский: «…о единственный, несравненный Пирогов, тип из типов, первообраз из первообразов!.. Это символ, мистический миф, это, наконец, кафтан, который так чудно скроен, что придет по плечам тысячи человек!» ( Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 1. М., 1976. С. 174). Верностью и типичностью гоголевского образа восторгался Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» за 1873 г.: «Поручик Пирогов, сорок лет тому назад высеченный в Большой Мещанской слесарем Шиллером, был страшным пророчеством, пророчеством гения, так ужасно угадавшего будущее, ибо Пироговых оказалось так безмерно много, так много, что и не пересечь. Вспомните, что поручик сейчас же после приключения съел слоеный пирожок и отличился в тот же вечер в мазурке на именинах у одного видного чиновника. Как вы думаете: когда он откалывал мазурку и вывертывал, делая па, свои столь недавно оскорбленные члены, думал ли он, что его всего только часа два как высекли? Без сомнения, думал. А было ли ему стыдно? Без сомнения, нет!» ( Достоевский Ф. М. Поли, собр. соч.: В 30 т. Т. 21. Л., 1980. С. 124).

Впервые напечатано в журнале «Современник» (1836. Т. 3) с редакционным примечанием А. С. Пушкина: «Н. В. Гоголь долго не соглашался на напечатание этой шутки; но мы нашли в ней так много неожиданного, фантастического, веселого, оригинального, что уговорили его позволить нам поделиться с публикою удовольствием, которое доставила нам его рукопись».

Первоначально повесть предназначалась Гоголем для «Московского Наблюдателя», но была отвергнута журналом как произведение «пошлое». В этой редакции фантастический характер сюжета (исчезновение носа) объяснялся в финале сном майора Ковалева. Готовя повесть для пушкинского «Современника», Гоголь отказался от этой традиционной мотивировки, заменив ее авторским ироническим послесловием. Редактируя «Нос» для третьего тома своих «Сочинений» (1842), Гоголь вновь переделал конец повести: сократил послесловие, внес в последнюю главу ряд новых эпизодов (разговор Ковалева со слугой Иваном, поездка в кондитерскую, встреча со штаб-офицершей Подточиной и ее дочерью).