Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

Все это доказывает, что авторам «теории мутаций» не следовало сворачивать с торного пути, указанного Дарвином и Уоллесом, в топкое болото фантазии, что им не следовало пренебрегать «естественным отбором», так как он не гипотеза и не теория, а естественное явление природы.

Отсюда становится ясным, что и мы вправе критиковать только позднейшие выводы Дарвина, а не фактические основы его теории «естественный отбор и борьбу за существование».

Чтобы примирить теорию «постоянства видов» с дарвиновским «естественным отбором», мы прежде всего должны вспомнить, что результаты борьбы за существование между животными должны быть чрезвычайно различны, смотря по тому, при каких условиях она совершается. Так например, далеко не все равно, истребляется ли из числа животных, которым производится подбор, в данный промежуток времени девяносто девять процентов или только один процент. В последнем случае отбора никакого не будет, так как вид, будучи устойчивым, при малом проценте истребляемых экземпляров легко может восстановить свои потери.

Как велик должен быть тот процент, при котором произойдет отбор, мы не знаем, но понимаем однако, что для него должен быть некоторый определенный минимальный предел, ниже которого отбор невозможен.

Словом, отбор может быть строгим и слабым. При строгом произойдет изменение одного вида в другой, а при слабом может все остаться по-прежнему.

Дарвин, описывая систематически искусственный отбор, которым занимаются скотоводы, ставит для него очень много условий. «Подмечается, — говорит он, — какая-нибудь полезная особенность у того животного, которое подвергается отбору, и тотчас все особи, одаренные этой особенностью, отбираются и тщательно ограждаются от смешения с остальными. Благодаря этому уединению, данная особенность сохраняется и упрочивается в целом ряде поколении, так что в результате получается вполне установившаяся порода» (18). Животных, одаренных какою-либо выгодной особенностью, выбирают, конечно, не один, а много раз, потому что вначале эта особенность бывает весьма незначительна. «В большинстве случаев новый признак или какое-нибудь усовершенствование в старом, — говорит Дарвин, — сначала выдается только слабо, и тогда-то испытывается вся трудность отбора. Несокрушимое терпение, способность тонкого разбора и здравого суждения должны быть упражняемы в течение многих лет. Мало людей одарено всеми этими необходимыми качествами, особенно же способностью отличать весьма легкие различия; верное суждение составляется только многолетнею опытностью, и если человеку недостает одного из этих качеств, то труд целой жизни может быть напрасен» (19). Выбрав первые пары с данной особенностью, дают им размножаться и из их потомства снова выбирают пары, у которых данная особенность проявляется сильнее, остальных же животных снова устраняют. Из потомства этих вторых пар снова выбирают пары, снова их изолируют и т. д. Чем дальше должна уйти от первоначальной породы искомая разновидность, тем большее число раз должна повторяться описанная операция.

«Так как изменения, явно полезные для человека, — пишет Дарвин, — могут возникать только случайно, то понятно, что вероятность их появления будет возрастать с числом содержимых особей. Отсюда численность в высшей степени влияет на успех» (20).

Таким образом, для строгого систематического искусственного отбора нужно, во-первых, большое количество экземпляров, из которых выбираются немногие, а во-вторых, необходима строгая изоляция отобранных.

В природе изоляция может быть достигнута только истреблением ненужных экземпляров, а строгий отбор только многократным истреблением огромного количества животных до одной или нескольких последних пар.

Если бы, проводя параллель между искусственным отбором и естественным, Дарвин построил условия естественного отбора так, как мы это сейчас сделали, то он должен был прийти к заключению, что такой отбор требует слишком исключительных условий, которые найти в природе очень трудно, или, как он думал, даже невозможно. А потому исключительные условия он заменил огромными промежутками времени и громадными силами, которыми располагает природа, забывая, что ни силы природы, ни время не могут произвести отбора, если виды не доведены до необходимого положения, если из них не истребляется известный процент. Упуская из виду устойчивость видов, Дарвин представил себе естественный отбор совсем не таким, каким он должен быть, т. е. необыкновенно слабым в сравнении с искусственным, доходящим даже до простой конкуренции между видами.

Отсюда у него получился явно ложный вывод, что естественный отбор может происходить и происходит на земном шаре всегда и везде, где только есть хоть подобие борьбы. Этот-то вывод и погубил теорию Дарвина.

Следовательно, мы, чтобы не повторять его ошибки, должны отыскивать в природе во чтобы то ни стало такие исключительные условия, которых Дарвин не нашел, но при которых естественный отбор по своей строгости нисколько не уступал бы искусственному, систематическому.

Если бы нам это удалось сделать, то тогда основы теории Дарвина были бы примирены с фактом «постоянства видов».

Само собой разумеется, что исключительные условия не могут быть на земле постоянными и развитие животных видов совершалось бы тогда только по временам, периодически, а следовательно, оно шло бы не по прямой линии, как у Дарвина, а в виде лестницы. За огромными периодами с отсутствием всякого отбора, во время которых вид оставался постоянным, следовали бы сравнительно короткие, в течение которых животным производился чрезвычайно строгий отбор, а затем опять наступали периоды без отбора и т. д.

Чтобы найти те исключительные условия, при которых естественный отбор по своей строгости мало отличался бы от искусственного, систематического, мы сначала постараемся набросать главные черты этих условий по тем данным, которые имеются в нашем распоряжении.

Прежде всего нужно заметить, что самое строгое условие для подбора, которое только может нам дать природа, — это борьба, на жизнь и смерть между двумя или более видами, из которых одни, хищные, поедают других, растительноядных, с голоду, потому что им есть более нечего, а эти последние спасают свою жизнь, как могут. На этом условии мы и остановимся, так как при нем отбор произойдет уже наверняка, а все другие естественные условия, принимаемые Дарвином, оставим пока в стороне.

Условие это очень удобно для нас еще и потому, что объясняет «неполноту геологической летописи». Если отбор производился хищниками, пожиравшими своих жертв вместе с костями, а остатки их трапезы поедали животные, питающаяся падалью, вроде гиены и шакала, то ясно, что промежуточные между существующими видами формы могут встречаться в земле только как величайшая редкость.