Николай Успенский - Егорка-пастух [Повесть]

— Так ты хочешь вознаграждения?

— Кое награждение! мне девку надо!.. Я ему еще две четверти ржи дал… Не будет ли ваша милость — приказать ему, и расписочку мне пожалуйте, чтобы он не смел перебивать… а чтобы наша свадьба у законе была…

— Видишь, друг мой: все-таки без разбирательства нельзя положить решения… форму исполнить надобно… Мы твою жалобу запишем, разошлем повестки кому следует, назначим день и тогда разберем и решим.

— Матушка сударыня! — воскликнул Краюхин, кланяясь барыне в ноги, — будь милосердна! Заставь вечно бога молить… ведь всего две недели осталось до свадьбы… У нас, значит, праздник престольный: харчи заодно! дело осеннее… убоина есть… а там коли ее играть?

— Нельзя же, мой друг… я бы рада, но ведь закон… — Барыня показала Краюхину книгу.

— Ваше благородие! книжка в ваших руках… что ж? разя она попереча у чем?

— Я тебе говорю… мы все под законом…

Барыня встала и начала ходить по комнате, по-видимому придумывая, нельзя ли как помочь мужику… Краюхин снова упал в ноги и взмолился:

— Сударыня барыня! не взыщи на нас, на дураках…

— Встань, что можно, я и так сделаю…

— Коли такое дело, нельзя ли разобраться хоть завтра… мы бы и управились…

— Нет, завтра нельзя, — сказала барыня, глядя в окно.

В это время лакей, держа руки за спиной, подошел к барыне и тихо произнес:

— Вы о чем изволите беспокоиться?.. ведь у письмоводителя есть подписные листы… бариновой подписи целый стол…

— Знаю! — сказала барыня и обратилась к мужику: — Так ты приезжай завтра часов в десять… только ты можешь ли вызвать всех, кого нужно…

— Они все в одной деревне…

— Ах, вот и Скворцов пришел, — проговорила барыня, увидав входившего письмоводителя. — Так, значит, — снова обратилась она к Краюхину, — ты получишь эти бумаги, они будут написаны на волостное правление, а для скорости отдай сам этим лицам…

— Ты какой волости? — спросил Краюхина письмоводитель.

— Брендеевской.

— Позвольте! в нашем участке Брендеевской волости нету, — возразил письмоводитель. — Вот я каталог посмотрю: Березовская… Буславская, нет, нету! Это четвертого участка… ты ступай к мировому Вилюхину…

— Э! Братец ты мой, — взмахнув руками, воскликнул Краюхин. — А ведь я велел дома борова зарезать!..

— Какого борова? — спросил письмоводитель…

— Тут у них свадьба затевается, — объяснила барыня…

— Как же теперь быть? — говорил Краюхин… — Кое доедешь, кое что… я и то уж у одного мирового был… в Петровке…

— У Окулова? — спросила барыня. — Это опять третий участок… а ваш пятый…

— Тебе что ж сказал Окулов? — спросил письмоводитель.

— Там сказали, в волостную надо… а я, знамо дело, поопасался: в волостной-то жмут нашего брата… а мировой лучше разбярет…

— Ты с кем судишься? — спросил письмоводитель.

— Вестимо, берем у своего брата…

Письмоводитель подошел к барыне и шепотом сказал:

— Ведь мы не имеем права судить…

— Почему же?

— Он приносит жалобу на крестьянина, а крестьяне с крестьянами разбираются волостным судом.

— Так вот видишь, друг мой, — сказала барыня Краюхину, — тебе ни к какому мировому не надо! ты прямо отнесись в волостное правление…

— А может, петух-то мировому подлежит, — сказал Краюхин…

Эти слова озадачили барыню, и она обратилась к письмоводителю:

— Справьтесь в уставе насчет поджогов.

Письмоводитель начал листовать устав, бормоча: «Штрафы, взыскания, дела по имуществу, сроки арестов…»

— Нет-с… Нечего и искать… там прямо сказано: если крестьянин приносит жалобу на крестьянина…

— Ну, значит, ступай! — сказала барыня Краюхину, — очень жаль, мой друг…

— Что ты будешь делать! — повертываясь к дверям, проговорил мужик.

— Ну, что, брат? Как решили? — спрашивал мужик Краюхина; когда он пришел к телеге.

— Что, милый! толков никаких нет! Я думал, барыня-то ловчей разбяре… она, видно, одна статья!

— Бать! — крикнул Иван, сидя в телеге, — я не ел!..

— Эко пасть-то разинул! — сказал отец, — я и сам из тебя не жравши другой день…

— Так что ж теперь? Как твои дела? — спрашивал мужик.

— Что дела! нет ли у тебя хлябнуть чего! а то, брат ты мой, у брюхе щелкая!.. Нам хоть штей влей…

— С чаго ж?.. Я скажу бабам… ноне капустки бог зародил…

— Пожалуйста… Я тебе заплачу.

— Идите в избу…

— Ванюха! подымайся! пойдем, хлябнем…

— Бабы! — кричал в сенях хозяин, — где их вихор взял? Эко окаянные!

С надворья показалась баба с пенькой в руках.

— Где вас разнесло? — кричал мужик.

— Аль не знаешь? пеньки мяли, — сказала баба.

— Улей проезжим штец…

— А хлеб-то у них свой?

— Какой свой? Разве тут большая дорога?.. Сходи в чулан….

Отец с сыном сели за стол и принялись за щи. Хозяин сидел сбоку на конике и говорил:

— Так тебя, братец ты мой, наша барыня не разобрала? Ведь она усех разбирая! Барин-то забубенный… а она, сердечная, все дела правит за него… Николи не слыхать, чтобы она обиждала… Знамо, писарь подсобляя… где ж бабье дело одной? Оно что ж, и барин до нас ничего… да там у них промеж себя вышло… кто их разбяре! дело не наше…

— Она ничего, — сказал Краюхин, — такая умильная… да закону, значит, нет… Кабы я засудился с приказчиком али что… она разобрала бы… А наше хрестьянское дело в волостную…

— Так! — сказал мужик, — оно, малый, в волостной ноне тоже не доберешься толку.

— Отчего ж я езжу по мировым-то? А что я хочу спросить: тут, поблизости, обаполо нет мировых? Уж за одной заездкой попытал бы, чтоб в другой раз не собираться… А к ночи домой…

— Что ж? — сказал мужик, зевая, — поезжай! вот прямо на бугор… как выедешь, управе будет видна деревня… на нее и держи… потом придут две лозинки… там успросишь…

Краюхин вылез из-за стола, помолился богу и сказал хозяину:

— Благодарим покорно! За хлеб за соль… Что ж положишь за хлёбово?

— Ну, Христос с тобой! авось у нас не большая дорога… приведется, мы побываем у вас…

— Ну, спасибо… Ванька! Поди, из телеги принеси курицу… Жива, что ль, она?.. мы ее здесь оставим… а то вряд до двора довезем.

— Это на что ж вы возите курицу? — спросил хозяин.

— Да хотели подарить писаря мирового.

— То дело!..

Иван принес мешок и объявил:

— Бать! она издохла!

— Это небось ты ее придавил… Ах, дураково поле!.. Ну, малый, — обратился Краюхин к хозяину, подпоясываясь кушаком, — не приведи бог по судам ездить… Я вот к третьему мировому… а дело правое…

— Бать! — сказал Иван, ухмыляясь, — шапка пропала…

— Мотри в телеге-то, — с шапкой пришел аль нет?

— А кто ее знает?..

— Что ж, стало, твой сынок? — спросил хозяин…