Антоний Фердинанд Оссендовский - Перуново урочище [Избранные сочинения. Том III]

После ужина Гордец подошел к инженеру и сказал, что место для лагеря выбрано удачно и что отсюда следует начинать разведочные работы.

— Из оврага речка пойдет по болотине, а потом начнет извиваться промеж гор, — говорил старик, — а эти горы — сплошь россыпь. Манзы в старые годы шибко много здесь золота добывали, а потом, как пришли сюда японцы и свое в здешних местах княжество основали, бросили, и какие за Ханку подались, а какие за Хубту ушли, на корейскую сторону.

— Откуда ты все это знаешь, дядя Александр? — спросил инженер.

— Китаец один знакомый, богатый купец, сказывал, — ответил Гордец, — сам знаю, что правду он мне говорил. Я видел тут недалече, верст, этак, с сорок в сторону, на горе Танюнгоу, старинную японскую крепость… Древние стены остались из глины и камня… Развалились стены наполовину, развалилась башня… Только стена от башни осталась и на ней буквы высечены на камне… Японская та крепость, а когда она была выстроена, — про то никто не знает.

Манзы говорят, что ей больше тысячи лет… Ну, да сами увидите, Петр Иванович, эту крепость. Мимо разведкой пойдем. А завтра с утра зачнете здесь шурфовать. Когда вернусь, — дальше пойдем, ежели в овраге богатого золота не найдете…

— Разве ты собираешься уходить? — спросил инженер.

— У нас сегодня тигр Шарика унес. Хотим по следу пойти и шкуру добыть. Отпустите, Петр Иванович! Дня два, не больше проваландаемся по тайге.

В голосе Гордеца были свойственные свободным людям ноты, не допускающие отказа, и инженер согласился отпустить охотников на два дня.

Еще не всходило солнце. Однако приближение зари чувствовалось. Небо сделалось серым. Утренние белые облака плыли в вышине, постепенно тая.

Ветерок шевелил листву леса, и раздавались уже голоса просыпающихся птиц.

Пронзительно вскрикнул коршун, и неслышно пронеслась сова, прячась в чащу.

В это время к группе спящих около костра людей подошел высокий человек с мешком и ружьем за плечами.

Это был Гордец. Он нагнулся и тронул кого-то рукой.

Тот потянулся, громко зевнул и сразу сел.

— Митька! — тихо сказал старик. — Бери винтовку, да и пойдем. Самое время.

Митька взглянул на небо, на деревья и встал.

— Верно, дядя Александра, — самое время! — сказал он. — Того и гляди, на логове найдем тигра-то.

Поплескавшись около ручья и широко покрестившись на алевший уже восток, Митька схватил ружье, перекинул через плечо свой мешок и зашагал за Гордецом.

Старик спокойно шел, не говоря ни слова и пристально осматривая траву. Скоро они нашли следы тигра и, то теряя их, то находя их снова, пробивались через густой кустарник и высокую, колючую таежную траву.

Порой они останавливались. Перед ними вырастала живая стена из кустов орешника и молодого дубняка, сплошь обвитого густой сетью ползучих растений, которые гирляндами спускались с высоких деревьев и висели в воздухе, образуя причудливые арки.

Часто охотники проваливались по пояс в густой валежник и с трудом выбирались из него.

Пахло прелым, гнилым деревом, истлевшей травой, плесенью и грибами, а земля дышала паром и чем-то раздражающим, пряным.

Огромные пауки-крестовики, стерегущие добычу, притаившись в центре своих сетей, неловко и пугливо падали на шапки и плечи охотников и сначала притворялись мертвыми, а потом, быстро перебирая цепкими лапами, бежали по платью и торопливо спускались с него вниз, вися на паутине.

Жужжали мухи и гудели большие, рыжие комары, больно жаля людей.

Птиц не было. Только изредка мелькали кречеты и кобчики, зорко высматривая бурундуков, мышей и кротов.

К полдню охотники утомились.

Вдали редел лес и виднелось голубое небо.

— Речка скоро будет, — сказал Митька, — есть тут такая. На ней, малость повыше, кумирня стоит.

— Привал на речке сделаем, — проговорил Гордец, — солнце уж высоко, а идти трудно.

— За речкой полегчает, — успокоил его Митька, — там болотина будет большущая, да не дюже вязкая. Туда и тигр подался: следы напрямки туда ведут.

Парень принялся рассматривать свежие следы с ясными отпечатками огромных когтей.

Скоро они вышли на опушку тайги и спустились к воде.

Быстрый горный поток мчался с шумом, прыгая по сильно изрытым водой камням и скрываясь в узком, извилистом ущелье среди двух низко нависших над водой скал.

Берег был сух и покрыт мелкими камнями, осыпающимися с высокого берега, на котором темной стеной стояла молчаливая тайга.

Гордец внимательно осматривал берег.

Среди простых камней он нашел несколько обломков прозрачных горных хрусталей, сердоликов и топазов.

— Важная россыпь! — с восхищением воскликнул старый таежник. — Вот где пошурфовать бы! За золотишко поручиться можно!

— Тише ты… черт… — схватывая за руку старика, прошептал Митька, чутко прислушиваясь.

Он поднялся на склон обрыва и внимательно смотрел на пологий противоположный берег, где по высокой траве ходили серебристые волны, нагоняемые легким ветерком.

— Пойдем скорей в тайгу, — тихим голосом позвал он Гордеца. — Дело почище тигра будет. Гляди — пофартит… [21] Повезет.

Не прошло минуты, как берег был по-прежнему пустынен, и ничто не выдавало присутствия двух людей, спрятавшихся в густой траве у самого края обрыва. Скоро издалека донеслись звуки заунывной, тягучей песни.

— «Белые лебеди»! [22] Так называют корейцев, одевающихся всегда во все белое. — весело шепнул Митька, оглядывая берданку.

— Да ну? — удивился Гордец, тихо звякнув затвором ружья. — Будто рано?.. По осени они тянут с приисков…

— Бродячие все лето тянут. Женьшеньщики это, должно быть, — пояснил Митька, высовывая голову из кустов. — Так и есть! Женьшеньщики… [23] Искатели женьшеня, редкого лекарственного корня, ценящегося в Китае и Корее на вес золота.

На зеленой равнине ясно были видны две белые фигуры. Они медленно подвигались, неся на головах какую-то ношу.

Вскоре охотники могли уже различить двух корейцев, одетых в обычные белые шаровары и курмы [24] Кофта на вате, которую зимой и летом носят корейцы. .

Корейцы шли, подпираясь длинными палками и придерживая на голове тяжелые плетеные корзины. На шее у них висело по несколько наполненных чем-то пузырей, которые мотались из стороны в сторону и замедляли движение.

— Готов? — спросил Митька, взглянув на старика. — Я заднего лебедя возьму, а ты свали переднего.

Гордец молча кивнул головой и прицелился.

Корейцы дошли до речки и начали медленно переходить ее вброд, сильно подпираясь палками и с трудом сопротивляясь напору быстро мчавшейся воды.

Выйдя на каменистый берег, они сняли ношу и начали располагаться на отдых. Составив рядом корзины и сложив около них пузыри, топор и лопатки, корейцы тут же присели, опустившись на корточки.