Иван Барков - Нецензурная поэзия (СИ)

— Федулушка, мой свет, какой это цветок,
Который у мущин блистает из порток?
Я видела намнясь, как с батюшкой лежала,
Что матушка, пришед, рукой его держала.
Пожалуй, мне его, голубчик, растолкуй,—
Просила девушка. Федул сказал ей: — Хуй.

— Приятель, берегись пожалуй ты от рог:
Жену твою ебут и вдоль и поперек.
А тот на то: — Пускай другие стерегут,
А мне в том нужды нет: вить не меня ебут.

Крестьянка ехала верхом на кобылице,
А парень встречу сей попался молодице.
Сказал: — Знать, ты сей день не ебена была,
Что едешь так невесела.
А та в ответ: — Коль ты сказал не небылицу
И истинно коль то причина грусти всей,
Так выеби мою, пожалуй, кобылицу,
Чтоб шла она повеселей.

Случилось мельнику с девочкой повстречаться,
Которая всегда любила посмеяться.
Он о постройке с ней тут начал рассуждать,
Местечко где б ему для мельницы сыскать.
С усмешкою ему та девка отвечала:
— Давно уж место я удобное сыскала:
Там спереди течет по времени ручей,
— А сзади хоть и нет больших речных ключей,
Да из ущелины пресильный ветер дует.
Тут мельник с радости ту девочку целует:
— Где ж место, укажи, чтобы и я знать мог.
— Изволь, — сказала та, — вот у меня меж ног.

Мне кажется, что я хуй, руки, уши, рот,
Муде, глаза, язык и бегание ног
Природою себе достал на случай тот,
Чтоб помощию их пизду ети возмог.

За еблю некогда журила дочку мать:
— Эй, дочка, перестань, пожалуй, еть давать.
А дочка ей на то: — Тебе нет дела тут,
Что нужды в том тебе? вить не тебя ебут.

Хоть еть или не еть—
Все должно умереть,
Неизбежимо смертно жало;
Так лучше умереть, смягчивши штанно скало.

Венера у Марса смотрела с почтением
Шлем бога сего, и меч, и копье,
Что видя, Приап ей молвил с презрением:
— Для ваших вить рук хуй лутче ружье.

Повздорил некогда ленивый хуй с пиздою,
С задорной блядкою, прямою уж звездою.
Пизда, его браня, сказала: — Ты дурак,
Ленивый сукин сын, плешивый чорт, елдак.
Взбесился хуй тогда, в лице переменился,
Надулся, покраснел и в кость вдруг претворился,
За губы и усы пизду он вдруг схватил
И на плешь на свою с куфьею посадил.

Расспорился мужик с подобным мужиком
И называл его в задоре дураком:
— Ты еблю чтишь, дурак, тяжелою работой,
А я ее всегда веселой чту охотой.
Когда б по твоему, дурак, блядин сын, чли,
То б наши господа боярынь не ебли,
Они бы чванились и весь свой век гуляли,
А нас бы еть своих тогда жен заставляли.

Нерукотворный труд, создание Природы,
Грядут тобой во все концы земли народы,
Стоишь, как свет, и пасть не придет череда,
Ты цель всех наших дум и путь в живот, пизда.

Из самой вечности и в бесконечны годы
Ко истечению живот дающих струй
От щедрыя нам ты поставлен, столп. Природы,
Ея ты нам даров знак лучший, твердой хуй.

Ничто не нужно так, присмотр как в доме нам,
А дом наш присмотреть приличный долг женам.
Досужна женщина, ты все не пропускаешь:
Один тебя ебет, другого запасаешь.

Труды дают нам честь и похвалу во свете,
Трудом восходит вверх могущество героя;
Труды любовь от всех обрели и Аннете,
Затем, что хорошо она ебется стоя.

Прекрасный образ здесь Елизы видишь ты,
Котора сверх своей отменной красоты
Отменнее других умеет нарядиться,
Приятно подмигнуть, обнявши, ублудиться.

Во всяком есть чину всегда особа должность:
Победа или смерть — то воинам прилично,
Молитва, пост и труд и долгая спокойность—
Духовным то отцам здесь стало быть обычно,
На спинке ж полежать, проворно подъебать—
Варварушке одной то должно приписать.

Весенние красы в тебе изображённы,
Утехи вешние тобою подражённы,
Краса твоя цветет, подобно вешний цвет,
Прекраснее тебя из всех здесь в граде нет.
Как цветик, Дарьюшка, приятностью блистаешь,
Цветок сбирает пчел, а ты — хуи сбираешь.

Захвачена когда от стужи, от мороза,
Еще хотя цветет, но уж цветет не так,
Цвела как средь весны блистающая роза,
Подобно сей красе не так хорош уж зрак.
Увяла Ольгушка, и редко кто взирает,
Однако за пизду доходы собирает.

По склонностям людей надлежит разбирать,
И склонен кто к чему, тому ту должность дать.
Напрасно, например, свинья сидит судьею:
Свинье лежать в дерьме приличней со свиньею.
К чему употребить красоточку Арину,
Как только чтоб не еть, положши на перину?

Натура разными дарами нас снабжает:
Иному, давши честь, богатством обижает,
Богатство дав сему, ограбила красой;
Фетинья рождена хоть дурой и косой,
Однако отняла не все у ней природа:
Публична она блядь, а блядкам в свете мода.

Согласно говорят: прекрасно в свете что,
Не может никогда уж дурно быти то.
Девицу честную, разумную Настасью
Весь город хвалит сей: вельми пространна снастью.

Ничто похвально так, как суть странноприимства,
Коль если украшен кто ими без мздоимства.
Свой истинный тем долг являет человек,
Он лучше ничего не делает в свой век.
Татьяна тесности отнюдь не негодует,
Что друга мужнина в ней хуй всегда ночует.

Хоть древние тебя дитятей называли,
Со луком, с крыльями, с колчаном стрел писали,
И разом двух сердца пронзаешь что людей,
Однако ты совсем имеешь вид не сей:
Ты стар и млад живешь, и как когда случится,
Но сущим ты совсем младенцем не годишься,
Нет крыльев у тебя, летать тебе нельзя
И для того предмет ты ищешь свой ползя.
С колчаном лук начто, стрелы коль не бывало?
Ты сам собой стрела, но тупо твое жало,
Совсем ты не творишь ничьим сердцам вреду,
Стреляешь если ты — стреляешь ты в пизду.