Иван Барков - Нецензурная поэзия (СИ)

Такой лежит здесь муж, когда он умирал,
То хуй его как рог в тот самый час стоял.
Все сродницы его при смерти собралися,
Которых он ебал и кои с ним еблися.
Одной из них к себе велел он подойти
И умираючи еще хотел ети.

Нещастный здесь лежит хуй бедный горемыка,
От лютого кой жизнь окончил хуерыка.

На месте сем лежит честная сама блядь,
Утеха ебаков, покров хуям и мать,
Всех бедных еблею старалась награждать,
А больше всего, что умела подъебать.

На месте сем лежит преславнейший ебака,
От фрянок сгнил весь хуй, муде его и срака;
В роскошной юности нещастной век скончал,
До самого конца в слезах, ревя кричал;
И, испуская дух, бросал на блядок взоры,
Желая с смертью плешь, муде впехнуть прехворы.
Прохожи блядки все, остановясь, вздохните
И выволокой здесь сей камень вы почтите.

Устинья здесь лежит, что в том успех имела,
Всё ходючи спала, проснувшися же ела;
И вечером одним пивища напилась
И в пьянстве том шаля с профосом уеблась.

Под камнем сим лежит великая жена,
Что смолоду в пизду и в жопу ебена;
Под старость же, когда краса ее увяла,
То способы етись другим она давала.
Прохожий, то узнав, ей жертву принеси,
Хоть малафейку ты на месте сем стряси!

Хоть это в свете враки,
Что в гузне живут раки,
Но это точно быль,
Не пыль,
Не гиль
И очень не безделка,
Невеста у попа бывает что не целка,
И также равно он на перву брака ночь
Такую честную отеческую дочь
На одр священствия с собою спать кладет,
Что толку он в пизде нимало не найдет,
Муде лишь только трет,
Муде лишь только бьет,
Как в иготе толчет
И пот пресильный льет,
А век ее ебя, он всласть не уебет,
Затем, что широка
Пизда и глубока.
И даром хоть отцы святые тем чинятся,
Что будто для одних их девочки родятся,
И будто только их святительским елдам
Надлежит целочкам на еблю быть пиздам,
И будто их скуфья уж будет не скуфья,
Как ежели у них курвяшка попадья.
Но поп живет как поп, а то всегда ведется,
Его что попадья етися всем дается;
И так же и дьячицы
И ключарицы
И звонарицы
И пономарицы
На лысину мужьям частехонько рога
Для прободения диавола-врага
С молитвою куют,
Частехонько их всех миряне прут,
Гнетут,
Ебут,
Пизды дерут,
Как волки рвут.
Хотя попы твердят, чтоб не еблися,
Как можно, попадьи от оного блюлися,
Сверх этого что им сквернейшая пизда
Лишенья сана есть и вящая беда,
Толкуют им они, что лютые мученья
На оном свете есть блудницам за блуженья,
И дом что тот не спор и пламенем горит,
Треклятая жена в котором блуд творит.
Однако сей язык блядям живет невнятен,
О воздержаньи как пьянюгам непонятен,
И лучше обратить во святость сатану,
Как блятку в честную уставити жену:
У оной завсегда
Свербится вить пизда,
Всегда она ярится,
Всегда в ней гомозится,
Как рыба без воды не может без ключов,
Так блятка равно быть не может без хуев,
Но в сей час попадья дается лучше еть,
Пойдут когда попы заутреню все петь;
На самом на просторе,
В зарянку на задоре
Поп службу отправляет,
Кадит и распевает,
Никто когда не зрит,
Никто и не шумит,
Зачнут они тогда
Без всякого стыда
Етися и в лежачку,
Етися и в стоячку,
Етися и в сидячку,
Етися и в ходячку,
Етися и в отлячку,
Етись и в раскорячку,
Етась и лучше им как в мысль тогда придет,
А именно как хуй в них далее войдет,
Способность как найдет,
Как слаще он ебет,
И лучше как зайдется,
Иная попадья и раком сплошь ебется.
Вот жил, Подобно был
Один в погосте поп,
Которого жену, кто мог,
Толок,
Кто мог, тот еб.
Священник тщетно с сей курвягою возился,
Он тщетно с ней бранился,
Он тщетно с нею бился,
Он тщетно ей твердил: — Жена, кто блуд творит,
То дом уж тот не спор и в пламени горит, —
И тщетно он ее исправити трудился.
Устал и поклонился,
Устал и отступился
И дал на волю ей
Довольствовать пиздой желающих людей.
Толпой тогда народ
Стекался у ворот,
Всяк по мочи и по силе,
Все поети просили,
Гостинцы попадье тащили и носили:
Иной корчагу щей,
Другой пучок возжей,
А третий мужичок с лошадушки узду,
Бежал скорей проеть сей матушке в пизду.
Велик тут был приход,
Велик был и доход,
А все хотя попы живут на взятки хватки,
На деньги падки,
Дерут
И с мертвых рвут,
Но всякий только поп весьма тому не рад,
Что ежели ему течет женою клад.
Подобно эта блядь тихонько все махалась,
Тихонько от попа с ебурами все шлялась,
Но как в один день поп из церкви лишь пришел,
То въявь уже ее ебущуся нашел.
— О! страдница, — вскричал, — еще не нагрешилась,
При мне ты, мерзкая, в глазах не устыдилась! —
Жена ему на то: — Ты правду говоришь,
Но только выдь лишь вон, а то со мной сгоришь.

Разумна, хороша, в нарядах знаю вкус,
По моде не с одним, со многими ебусь.

Глупа, нехороша, не знаешь блеску дать,
Неряха, блудишься с одним, без вкусу блять.

Годится девушка, ты хуже всем ея,
Ебется, но не так, ебусь как модно я.

Прекрасной молодец, у женщин всех в почтеньи,
А любят что меня, то хуй всегда в леченьи.

Хорош не так, как я, ленив, а я в труде,
Распухли ль как мои с трудов твои муде?

Хорош бы малой был, да еть не достает,
Купчихи говорят, что всласть не уебет.

Ни рук, ни глаз, ни ног я сроду не имею,
А сделать образ чей я точно разумею.
Любим девицам я, но ими и презрен,
Всяк волю мне дает, но я и заключен,
Противу естества голодный бодр бываю,
А сытым будучи слабею, унываю.
На троне, на суде и в пропастях живу,
Рождаю я кого, того терзаю, рву.
Позорен именем, необходим делами,
Я грешен, но сижу в церквах и с бородами,
Я твари всей отец, но я того и сын,
Притчиной бытия я коего один.
Хожу я в кладези, но их я напояю,
Я смертей, но как свет стоит, не умираю.
Жечь суют меня в горн, но как меня ни суй,
Я точно все таков, каков и есмь: я хуй.

Ни пифин я, ни рак, ни зверь, ни черепаха,
Жилище мое — тьма, покров на мне — рубаха,
Не можно образ мой существенно списать,
Ниже подробно всех чудес моих понять;
Владычица сердец, я матерь всей природы,
Идут в мои врата все твари и народы.
Собою я сама хоть, правда, подла тварь,
Но перву всех меня целует всякий царь.
Гнушаются все мной, но я небесполезна,
Нельзя меня хоть есть, но вкусом я любезна,
И тешучи других, я тешу и себя,
Рождаю целости я, целость погубя.
У женщин я живу, мущинами питаюсь,
Рождаю в свет я тех, я кем сама рождаюсь.
Не блещущая я планета иль звезда,
Но прежде всех меня зрит тварь. То есть пизда.