Иван Барков - Нецензурная поэзия (СИ)

Не слон ети слониху хочет,
Ногами бьет, с задору ржет,
Не шмат его в пизде клокочет,
Когда уж он впыхах ебет,—
Бузник в жару тут стоя рвется,
И глас его, как сонмов вод
В дыре Плутона раздается,
Живых трепещет, смертных род.
Голицы прочь, бешмет скидает,
Дрожит, в сердцах отмстить желает.

Сильнейшую узревши схватку
И стену где холоп пробил,
Схватил с себя, взял в зубы шапку,
По локти длани оголил,
Вскричал, взревел он страшным зевом:
Небось, ребята, наши — стой!
Земля подвиглась, горы с небом,
Приял бурлак тут бодрость строй.
Уже камзолы уступают,
Уже брады поверх летают.

Пошел бузник — тускнеют вежды,
Исчез от пыли свет в глазах,
Летят клочки власов, одежды,
Гремят щелки, тузы в боках.
Как тучи с тучами сперлися,
Секут огнем друг друга мрак,
Как силны вихри сорвалися,
Валят древа, туманят зрак—
Стеной так в стену ударяют,
Меж щек, сверх глав тычки сверкают.

О, бодрость, сила наших веков,
Потомкам дивные дела!
О, храбрость пьяных человеков,
Вином скрепленные чресла.
Когда б старик вас зрел с дубиной,
Которой чудовищ побил,
Которой бодрою елдиной
Сто пизд, быв в люльке, проблудил,
Предвидя сии перемены,
Не лез бы в свет он из Алкмены.

Бузник не равен Геркулесу,
Вступив вразмашку, начал пхать,
И самому так ввек Зевесу
Отьнюдь мудом не раскачать.
Кулак его везде летает,
Крушит он зубы внутрь десен,
Как гром, он уши поражает,
Далече слышен в жопе звон.
Трепещет сердце, печень бьется,
В портках с потылиц отдается.

Нашла коса на твердый камень,
Нашел на доку дока тут,
Блестит в глазах их ярость, пламень,
Как оба страшны львы ревут,
Хрепты имеющи согбенны,
Претвердо берцы утвердив,
Как луки, мышцы напряженны,
Стоят, взнося удар пытлив,
Друг друга в силе искушают,
Махнув вперед, назад ступают.

Недолго длилася размашка,
Алешка двинул в жабры, в зоб,
Но пестрая в ответ рубашка
Лизнул бузник Алешку в лоб,
Исчезла бодрость вмиг, отвага,
Как сноп упал, чуть жив лежит,
В крови уста, а в жопе брага,
Руда из ноздрь ручьем бежит,
Скулистое лицо холопа
Не стало рожа, стало жопа.

На падшего бузник героя
Других бросает, как ребят,
Его не слышно стона, воя,
Бугры на нем людей лежат,
Громовой плешью так Юпитер,
Прибив Гиганта, бросил в ад,
Надвигнув Етну, юшку вытер—
Бессилен встати Енцелад,
Он тщетно силы собирает,
Трясет плечми и тягость пхает.

Как ветр развеял тонки прахи,
Исчез и дым, и дождь, и град, -
Прогнали пестрые рубахи
Так вмах холопей и солдат,
Хребет, затылок окровленный,
Несут оне с собою страх,
фабришны вовсе разъяренны
Тузят вослед их в сильный мах.
Меж стен открылось всюду поле,
Бузник не зрит противных боле.

С горы на красной колымаге
Фетидин сын уж скачет вскок,
Затем, что ночь прошед в овраге,
Фату развесила платок,
Тем твердь и море помрачились,
А он с великого стыду,
Когда Диана заголилась,
Ушел спать к матери в пизду.
Тогда земля оделась тьмою,
А тем конец пришел дню боя.

Главу подъяв, разбиты нюни
Лежат в пыли прибиты в гроб,
Точат холопы красны слюни,
Возносят к небу жалкой вопль.
Фабришны славу торжествуют
И бузника вокруг идут,
Кровавы раны показуют,
Победоносну песнь поют.
Гласят врагов ступлено жало,
Гулять восходят на кружало.

Уже гортани заревели
И слышен стал бубенцов звук,
Уже стаканы загремели
И ходят сплошь из рук вокруг.
Считают все свои трофеи,
Который что в бою смахал,
Уже пошли в расплох затеи,
Иной, плясав, себя сломал.
Как вдруг все зданье потряслося,
Вино и пиво разлилося.

Не грозна туча, вред носивша,
В ефир незапно ворвалась,
Не жирна влажность, огнь родивша,
На землю вдруг с небес снеслась—
Солдат то куча раздраженных,
Сбежав с верхов кабацких вмах,
Мечей взяв острых, обнаженных,
Неся ефес в своих руках,
Кричат, как тигры, устремившись:
Руби, коли, — в кабак вломившись,

Тревога грозна, ум мятуща,
Взмутила всем боязнь в сердцах.
Бород толпа, сего не ждуща,
Уже взнесла трусливый шаг,
Как вдруг бузник, взывая смело,
Кричит — Постой, запоры дай! —
Взгорелась брань, настало дело.
Смотри, — вопит, — не выдавай!
Засох мой рот, пришла отважность,
В штанах я с страху слышу влажность.

Прости мою вину, почтенная пизда,
Что днесь осмелилась писать к тебе елда.
Хуй чести знать тебя еще хоть не имеет,
Однако почитать достоинство умеет;
Он слышит о тебе похвальну всюду речь
И для того к себе он в дружбу мнит привлечь,
В таких же чтоб об нем ты мненьях пребывала,
Какие ты ему собой, пизда, влиала.
Желание его ни в чем не состоит,
Лишь только б изъяснить, как он всегда стоит,
Тобою ободрен, как крепость получает,
Как новые тобой утехи ожидает.
Как в мысль, когда пизда лишь только ни придешь,
Из мысли ты его никак уж не уйдешь.
Колико с горести ручьев ни проливает,
Что долго он твою приязнь не получает,
Не знаю я причин тех праведных сказать,
Чем можешь ты меня так много побуждать,
Куда ни обращусь — все власть твою являет,
И все меня к тебе насильно привлекает.
Пространнейший мой ум как на плешь ни взвожу,
Везде тебя, пизду, в природе нахожу.
Муде, мои друзья, последнее созданье,
Имеют внутрь к тебе сердечное желанье,
Послышат где тебя — отдыху не дают
И склонности свои тот час в меня лиют,
Твердят оне, чтоб я с тобою повидался,
Припав чтобы к тебе, с тобой поцеловался
И слезным с радости потоком омочил,
К своим чтобы тебя приязням приучил,
Они же искренно тебя хотят обнять,
Уста твои к себе приятно прижимать.
Итак, скончав, прошу, прими сие писанье,
Почтенная пизда, которого желанье,
Лишь в дружбе чтоб тебе быть с хуем, изъяснить,
А хуй тебя давно, пизда, достойно чтит.

Могущая елда, сияюща лучами,
Имеюща приязнь с почтенными мудами,
Писание твое принять имела честь
С восторгом радостным и оное прочесть.
Прочетши ж оное, творю благодаренье
За то, что многое ты изъявил хваленье,
Которого однак совсем не стою я.
Чем ласковость твоя почтила так меня?
Приязни, хуй, со мной ты ищешь заведенья,
Колико на мое попал ты вожделенье,
Сама давно того желает уж пизда,
Чтоб мне была твоя знакома бы елда
И с нею чтобы я имела обхожденье,
Вседневное к себе с мудами посещенье.
Не буду я писать здесь радости моей,
Какую получу я, встретивши друзей.
Ты пишешь, хуй, ко мне, что будешь целоваться,
Мудами будешь ты бесчетно обниматься,
Но слабости пизды ты должен, хуй, простить,
Что так красно она не может изъяснить,
Витийствами твоя как плешь преиспещренна,
Довольно скажет так пизда тебе смиренна:
Не буду, свет, тебя я просто лобызать,
Но буду я тебя в засос, хуй, целовать,
А будущим с тобой друзьям твоим мудам
На волю обнимать я им себя отдам.
Светлейшая елда, такое-то почтенье
Имеет за твое пизда благодаренье.