Валерий Степнов - Ключ Венчальный. Повесть и рассказы

– Если я не молодец, то и свинья не красавица, – пошутила над собой Яна.

Она достала из чехла карабин, зарядила, поставила на предохранитель. Сомнительно, чтобы на острове ей угрожала какая-то опасность. Просто с оружием под рукой спать спокойнее.

Забралась в спальный мешок, почувствовала щекой чистую материю вкладыша. Немудрящая постельная принадлежность, обычная простыня, сшитая мешком и вложенная в спальник, давала ощущение комфорта. Они всегда брали в экспедиции вкладыши, Яна не ленилась стирать и себе, и родителям. Стирка не очень романтичное занятие, зато как приятно прижиматься щекой к чистой ткани. Она чуток покачалась на волнах, в какой-то миг ей даже показалось, что она очутилась в уютном кубрике на катере и тут же провалилась в сон.

Всю ночь палатка содрогалась под ударами ветра. От сквозняков колыхался огонёк фонаря, по стенам качались тени. К утру керосин в фонаре почти выгорел, огонёк моргал, готовый вот-вот погаснуть.

Яна проснулась, будто кто её в бок толкнул. Выскользнула из нагретого спальника, взяла приготовленную с вечера свечу, зажгла её от фонаря. Огонёк на прощанье ещё раз моргнул и погас. От фитиля потянулась тёмно-синяя струечка дыма. Яна заправила фонарь керосином и снова зажгла. Пусть ещё погорит, пока она привыкает к новому способу добывания огня.

Шторм не утихал. Ветер с прежней яростью бросался на скалы, огромными кулачищами бил в полотнища палатки. От ударов испуганно метался огонёк свечи. Яна задула свечу, хватит одного фонаря. Может, и он не понадобится, если под слоем золы до утра сохраняются угли.

Дрова в очаге за ночь сгорели, осталась горка золы. Яна тихонько её разгребла, увидела рдеющие угли и порадовалась – огонь жив. Ей осталось поднести лучину, подуть на угли, и скоро её очаг деловито трещал, разогревалась вскрытая банка тушёнки, закипал чайник.

Шторм бушевал неделю. Яне не терпелось обследовать остров, выяснить, чем он примечателен. Она бы уже давно исходила его вдоль и поперёк, если не этот свирепый ветер. Она благоразумно не выходила из-под защиты скалы. Дрова расходовала экономно, и всё-таки сделанный ей запас кончался. По таёжным правилам последнее полено сжигать нельзя. Оно должно остаться на крайний случай самому или следующему, кого захватит поздняя ночь, непогода.

В короткие паузы затишья Яна бегала за дровами. Под щедрым прибоем древесина вымокла, заметно отяжелела. Дрова приходилось пилить, колоть, сушить на ветру, иначе не горели. Ладно, хоть были такие. На острове не росли даже карликовые берёзки, только лишайники и мхи. Во все времена островитян выручало море.

Она ещё несколько раз добывала огонь по способу поморов, убедилась в надёжности приспособления и тогда погасила фонарь. Представляла, как продемонстрирует отцу своё умение, и заранее испытывала удовольствие. Он ценит в людях смекалку, находчивость.

Ветер ещё продолжал гулять над островом, но уже не валил с ног. Яна утомилась сидением в палатке, отправилась в первую вылазку по острову. Уходить далеко не решилась. Наметила час идти по береговой линии в одну сторону, потом вернуться в лагерь, отдохнуть и также пройти в другую сторону.

Только в одном месте нашла разрыв в нагромождении прибрежных валунов, где без риска можно подойти на шлюпке к самому берегу. Здесь волны набегают на пологий галечный пляж. Набрала плавника, сложила высоким конусом. Напористый ветер старательно сушил дрова. Если внутрь положить пару сухих поленьев, лучины, то разгорится моментально, и заполыхает огромный костёр. С катера его обязательно заметят и сообразят, куда посылать шлюпку.

Яна представляла, как волнуется, переживает за неё отец. Он никому не даст ни минуты промедления. Катер, наверняка, стоит под всеми парами. Скорее бы утихомирилось море.

В первое же спокойное утро Яну разбудил отрывистый рёв сирены. Она как чувствовала приход катера, не гасила фонарь, спать легла в одежде. Сейчас сунула ноги в кроссовки, схватила фонарь, приготовленный с вечера пучок сухой лучины и стремглав кинулась на берег.

На катере ещё разворачивали шлюпбалки, а её сигнальный костёр уже пылал, и в небо упирался столб дыма.

Едва спустили шлюпку на воду, Бруно спрыгнул, завёл мотор и давил на газ до самого берега. Шлюпка вылетела на берег почти на весь корпус. Окажись на пути скрытый волнами камень, беды не миновать, а уж винт точно разлетелся бы вдребезги. Бог миловал.

Бруно подхватил своё сокровище на руки, закружил по берегу.

– Девочка, моя ненаглядная, как ты раздобыла огонь? Боцмана за твои спички я на запчасти разобрал. Он теперь даже восстановлению не подлежит.

– Папа, морского волка ни за что загубил. Я обошлась подручными средствами. Немножко поработала головой и, кажется, удачно.

На острове они прожили две недели. Исходили его вдоль и поперёк, сделали съёмки, собрали образцы пород. Теорию Бруно о золоте подтверждали выходы углистого сланца с крохотными звёздочками пирита. Наличие или отсутствие в нём золота удастся определить в лабораторных условиях.

Яна не ленилась брать в походы свой карабин, но стрелять было некого. Птицы сидели на гнёздах, песцы щеголяли в таких драных шубах, что без смеха на них смотреть было нельзя. Убивать леммингов, потешных бурых мышек с куцыми хвостиками, Яна никогда бы не позволила ни себе, ни кому-то другому. Если нет мяса или шкуры, то зачем стрелять. И всё-таки ей пришлось сделать выстрел по живой мишени.

В полутора-двух километрах от лагеря высились скалы с крутыми, голыми склонами. На уступе одной Яна заметила сидящую в гнезде хищную птицу в диковинном белом оперении. Круживший поблизости самец тоже был белым. В бинокль Яна разглядела даже крапинки на спинах птиц. Показала отцу.

– Да это же кречеты! – поразился Бруно. – Краса и гордость России. Исчезающий вид из семейства соколиных. Их осталось всего несколько пар. Орнитологи годами ищут и не могут найти гнездовий. Они очень осторожны, от малейшего беспокойства могут покинуть гнездо.

– Это их дарили царям для соколиной охоты?

– Точно. Во все времена у коронованных особ сокол считался достойным подарком. Сегодня их покупают арабские шейхи. Не торгуясь, выкладывают астрономические суммы. Слава богу, сюда браконьеры ещё не добрались.

Больше к той скале они не подходили. За кречетами наблюдали в бинокль, издали и очень короткое время. Однако заметили, когда кречет понёс в гнездо сбитую чайку. Значит, у них появились птенцы.

Их необитаемый остров вовсе не был пустым и безмолвным, он шумел и кипел жизнью. Круглые сутки грохотал прибой, свистел ветер, весь долгий полярный день истошно кричали чайки, гомонили бесчисленные гагары, тявкали песцы. Здесь сильные ловили слабых и отнимали чужую жизнь, чтобы продлить свою. Время на острове текло сплошной чередой больших и малых трагедий. Они не вмешивались в естественный ход событий, только наблюдали. Исключение сделали один единственный раз, и оба считали, что поступили справедливо.