Джеймс Барри - Белая птичка. Роман

Дэвиду вдруг снова захотелось стать этим дроздом, и он приказал мне не ронять больше писем на землю. В ответ на что я напомнил ему о чувствах его мамы. Но мальчик заверил, что обещает почаще навещать её и сразу, как только станет птичкой, прилетит поцеловать её, ой, нет сначала напьётся воды из их кувшина.

– А Вы, батюшка, – жутко бессердечно упрямился Дэвид, – Велите маме всегда наливать полный кувшин воды, а то я не достану попить и могу утонуть!

– Совсем не ронять писем, Дэвид? И как же бедная мама будет без своего милого сына?

Мальчик слегка растаял, но снова стал непреклонен:

– А я прилечу к ней во сне и буду прыгать по её ночной рубашке, а потом клюну в губы…

– А она проснётся, и увидит только птичку, и будет очень скучать по сыночку!

Нет, Дэвид не способен причинить своей маме такой боли.

– Так и быть – роняй письмо!

И я вновь, рассказывая мальчику историю, уронил то письмо, с которого история только началась.

Через пару недель после того, как я уронил письмо, я ехал на извозчике по военным делам, и вдруг услышал знакомый невыносимый хохот, будто заполонивший столичную суету, обернувшись, я увидал моих героев выходивших из магазина проката пианино. Мельком заметив их предсвадебные хлопоты, я отмахнулся, хотя девичье лицо сияло от радости, а лицо юноши – от гордости, и я мельком расслышал, что они собирались взять напрокат фортепиано.

Итак, они готовились к свадьбе, что вызывало моё презрение, но я прошёл мимо с достоинством, потому что эта леди мне интересна только в горе, когда кажется хрупкой и беззащитной, какой на самом деле не является.

В другой раз я наблюдал их у окна шестипенсовой посудной лавчонки, кои являют собой своеобразнейшую прелесть Лондона. Мэри что-то лихорадочно писала на клочках бумаги, пока её жених что-то также быстро подсчитал, в итоге оба ушли несолоно хлебавши.

Настроение моё заметно улучшилось: «Ну, что, мэм, – ухмыльнулся я про себя, – Безнадёга! Снова в няньки пойдёшь наниматься – для семейной жизни даже утвари нет».

Однако я просчитался. Спустя пару дней я случайно шёл за ней – как-то я всегда узнаю её в толпе даже по шороху платья. Мэри несла тёмную бумажную упаковку с чем-то вроде клетки для птиц и отнесла это в комиссионную лавку, а выйдя из неё, она уже летела к той самой посудной лавочке. Терпеть не могу таких секретов, потому и зашёл в ту комиссионную лавку, якобы посмотреть битый фарфор и на прилавке и увидел только что проданный Мэри – ни за что не догадаетесь! – изящный кукольный домик! На нижнем этаже была чайная комнатка для кукол, а на верхнем – их спальня, а у самого выхода из домика одна из кукол провожала другую. Краски куколок заметно поблекли, но в целом домик неплохо сохранился – видимо, в детстве доставил хозяйке немало радости. И вот теперь помог ей обзавестись приданым!

Увидев мой интерес к товару, лавочник пояснил, что игрушку только что продала одна леди, которая в ней больше не нуждается.

Ох, и разозлился же я на Мэри! Со злости я выкупил кукольный домик, узнав у лавочника и имя, и адрес моей незнакомой героини, тут же поручив ему отослать мою покупку по этому адресу с запиской: «Уважаемая мэм, не совершайте больше подобных глупостей. Эта игрушка Вам может пригодиться в недалёком будущем. С глубоким почтением и т. п. Джентльмен, обронивший письмо».

Назад пути не было – в сущности, я послал ей свадебный подарок. И в очередной раз узрел Мэри уже замужней дамой. Это было в ноябре около девяти вечера, мы столкнулись на улочке с лавчонками, которая вот уже двадцать лет не может определиться стать ли ей модницей или оставаться простушкой, так как там близ какого-нибудь уютного домика можно увидеть громадный рекламный язык над лавкой мороженщика. По этой улице я стараюсь проходить без очков и как можно быстрее, но в тот ноябрьский вечер я не торопился, так как передо мной шла Мэри, держась под локоть своего гоготуна, и оба были поглощены непринуждённой беседой. То ли ей не хотелось слушаться мужа, то ли одновременно и радовало, что именно он ведёт её куда-то – я так и понял.

И знаете, за чем счастливая чета забрела на эту улочку? За двумя свиными котлетами! Ей Богу!

Супруга вроде как пыталась уговорить своего благоверного, что они живут не по средствам, и тащила его домой, но втайне радовалась, что тот всё делает по-своему. Возвращаясь, домой они как дети радовались купленным котлетам. Я пошёл следом, надеясь увидеть их дом, но отстал. А ночью я сложил афоризм: «Догнать симпатичную молодую особу с двумя свиными котлетами совершенно невозможно». Но их адрес я решил разузнать, во что бы то ни стало. Наверняка, где-то рядом с той лавчонкой. Мне даже показалось, что они специально сняли жильё вблизи мясной лавки.

И вот однажды произошло нечто очень романтичное. Моя квартира на втором этаже выходит окнами на потрясающе чистую улочку, к которой ведёт дворик, который все почему-то зовут Садом. Хотя это скорее садик, и тень его деревьев падает во дворик по соседству. И вот в тот день я сидел у окна, любуясь садиком, и вдруг на стуле в садике я вижу… мою юную нянюшку!

Я надел очки – точно она! Она сидела совсем без дела, что никак не было похоже на Мэри, тогда я достал свой полевой бинокль и обнаружил, что это не сама Мэри, а её дамский жакет, подбитый мехом – видно, его вывесили, чтобы проветрить. Меня всё это сильно огорчило, потому я и убеждал себя, что это не сама Мэри, а её жакет, но я никогда раньше не видел её в этом жакете, но почему-то был уверен, что это именно её жакет. Наверное, все вещи похожи на своих хозяев, потому и шорох дамской юбки предупреждал меня о встрече с ней, возможно, с жакетом произошло то же самое. А если она сама шьёт, то, конечно, вкладывает душу в свои изделия. Вариантов масса. Но я всё-таки оделся и вышел в тот садик, и ровно через пять минут из домика по соседству явились Мэри с мужем – вот вам и моя логика!

Они свернули за угол, а я не торопясь принялся рассматривать их домишко – забавно, тот с первого взгляда казался состоящим только из одной двери и единственного окошка. Хотя я своим намётанным глазом приметил ещё крошечное окошко, вроде форточки, видимо какой-то каморки, которую Мэри вполне возможно сотворила спальней.

Домишко был окружён заметно большими домами, а потом узнал, что через него открыт проход на задние дворы. Полтора этажа этого домишки сколотили на скорую руку скорее плотниками, чем каменщиками, потому он походил на яркий деревянный подвешенный над дорогой сундучок.