Мигель Сервантес - Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова

И, сказав это, и не дожидаясь ответа ни от кого, Марцела повернулась ко всем спиной и быстро скрылась в лесу подле ближайшей горы, оставив всех, кто был там, восхищенными, как её благоразумием, так и красотой. И кое-кто из тех, кто был ранен острыми лучами, исходившими из её прекрасных глаз, всё равно испытывали желание тут же броситься за ней за ней, не обращая внимания на разочаровывающие речи, которые они услышали. Но Дон Кихот, видя и предугадав их намеренье, вдруг представил себе, что его рыцарский долг заключается в спасении нуждающихся девиц, возложив руку на рукоять своего меча, высоким и внятным голосом сказала:

– Ни один человек, независимо от состояния и звания, не осмелится последовать за прекрасной Марцелой, не опасаясь вызвать мой испепеляющий гнев. Она ясными и достаточными доводами показала, насколько мало она виновата в смерти Гризостома и насколько она не готова сообразовываться и быть снисходительной к желаниям ни одного из полюбивших её, будет справедливо и правильно, вместо того, чтобы следовать за ней и преследовать её, почитать и уважать её со всеми её добрыми намереньями в этом мире, ибо она показывает, что едва ли где найдётся девушка, которая живет с таким честными и благими намерениями.

Либо из-за угроз Дон Кихота, либо из-за того, что Амброзио приказал им закончить то, что должно было быть завершено всвязи с его лучшим другом, ни один из пастухов не сдвинулся с места и не отошел оттуда ни на шаг, пока они не закончили погребение, и не сожгли все бумаги Гризостома, не опустили его тело в могилу, что не обошлось без обильных рыданий окружающих. Они завалили могилу толстым камнем, пока плита, которую уже заказал Амбросио, не была ещё закончена, а он думал, что делать с эпитафией, и порешил в конце концов начертать на ней такие слова:

Здесь лежит простой пастух!

Ледяное его тело!

Знать, не вынес его дух,

Что Она не захотела

В горе всё он потерял!

Жизнь утратил он беспечно!

Он красавице вверял,

Сердце, сердцем бессердечной!

Затем они разбросали на холме множество цветов и букетов, и, выразив всем своим видом и словами соболезнования своему другу Амброзио, попрощались с ним.

То же сделали Вивальдо и его напарник, и Дон Кихот попрощался со своими гостями и спутниками, которые умоляли его поехать с ними в Севилью, с тем, что она была весьма богатым местом для тех, кто ищет приключений, которые там случаются на каждой улице и за каждым углом и которых там можно испытать много больше, чем в других местах. Дон Кихот поблагодарил их за предложение, совет и внимание, которые они проявили к нему, и сказал, что сейчас он не хочет и не может ехать в Севилью, пока не очистит окрестности от всех этих зловещих разбойников, которыми полны эти горы и которые не дают здесь никому никакого проходу. Видя его добрую решимость, и не осмелившись настаивать на своём, они оставили его в покое, и, повернувшись, попрощались и продолжили свой путь, в продолжение которого история Марцелы и Гризостома, равно как и безумие Дон Кихота служила им обильной пищей для разговоров. А дон Кихот решил последовать вслед за пастушкой Марцелой, дабы предложить ей всё, что мог, дабы послужить ей, но судьба распорядилась иначе, чем он думал, что будет рассказано в этой правдивой истории, вторая часть которой подходит к своему логичному завершению.

Всевидящий и мудрый Бен Ахмед Бенгали докладывает, что как только дон Кихот оставил своих гостей и всех тех, которые присутствовал похоронах пастуха Гризостома, он и его оруженосец направились к окраине леса, где, как они видели, исчезла пастушка Марцела. Здесь, прошлявшись по лесу часа два с лишком, и в конце концов, излазив его вдоль и поперёк со всех сторон, и будучи не в состоянии найти ее, они вышли на луг, поросший свежей травой, рядом с которым бежал ручей, нежный и свежий, манящий и призывающий к отдыху и приятному времяпровождению во время испепеляющей полдневной жары, которая к тому времени вступила в полновластную силу, что заставило их спешиться и остановиться на этом лугу, отправив Росинанта и осла, страшно обрадовавшихся такой возможности отрешится от того, что им пришлось перевозить и терпеть на своих спинах.

Дон Кихот и Санчо, оставив осчастливленных осла и Росинанта среди роскошной и зелёной травы, где им было полное раздолье, они вытащили свои пухлые седельные сумки и, без всяких церемоний в добром мире и за хорошую компанию, хозяин и слуга накинулись на свои съестные припасы и за милую душу до крошки съели всё то, что нашли в них.

Он не беспокоился от того, что бросил Росинанта на произвол судьбы, уверенный, что он знает его как свои пять пальцев и такого кроткого и милого существа ещё надо поискать, тем более, что секс по видимости столь мало его интересовал, что все кобылы Кордовы не заставили бы его ввести себя в искушение. Но угодно было злодейке-судьбе, вкупе с дьяволом, который не каждый раз спит, а иной раз и открывает круглые глазищи, чтобы к этой долине устремились погонщики-янгуанцы которые иной раз колесили по той долине, погоняя стадо галицианских кобыл, и следя за ними и останавливаясь для отдыха и спанья в местах, не обделённый ни травой, ни чистой водой, и когда они проходили то место, где Дон Кихот расположился вместе с Росинантом, оно показалось им очень привлекательным для остановки.

Так случилось, что Росинант сразу же пришел в неистовое желание показать себя наилучшим образом перед кобылиными дамами, и, выйдя, м только унюхав их, он отошёл от своего естественного поведения и обычая, не спрашивая разрешения своего хозяина, блудливейшею походкой пошёл к ним, дабы поскорее удовлетворить своё нутро и страсть. Но кобылицы, которым, как показалось, больше хотелось пастить е поедать травку, чем любезничать с Росинантом, стали отваживать его ударами копыт и укусами зубов, причём таким образом, что вскоре сломали и порвали все ремни его подпруги, и он остался вовсе без седла. Что касаемо погонщиков, то они, узрев, что над их кобылицами готово начаться неслыханное насилие и попрание их девства, и дело очень серьёзное, бросили только начавшийся отдых и тут же прибежали, держа в руках длинные осиновые колья, и недолго думая, что, конечно, не очень ему понравилось, они надавали Росинанту по спине дубинами, да так, что он быстро охромел и повалился с ног на землю.

Дон Кихот и Санчо, как только сразу убедились в том, что началось избиение Росинанта, бросились к нему на подмогу и Дон Кихот по пути просвещал Санчо:

– Что я вижу, мой друг Санчо! Это никакие не рыцари, не джентльмены, а всякая подзаборная шелупонь деревенская и в основном грязные простолюдины. Смею утверждать, что ты, Санчо, можешь помочь мне и принять на себя львиную часть дьявольской мести за оскорбление и поношение, которое было совершено прямо перед нашими глазами над божественным Росинантом!