Владислав Титов - Всем смертям назло
- Название:Всем смертям назло
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Лениздат
- Год:1980
- Город:Ленинград
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владислав Титов - Всем смертям назло краткое содержание
Повесть Владислава Титова "Всем смертям назло…" во многом автобиографична. Автор ее — в прошлом шахтер, горный мастер, — рискуя жизнью, предотвратил катастрофу в шахте. Он лишился обеих рук, но не покорился судьбе, сумел выстоять и найти свое место в жизни.
Повесть "Ковыль — трава степная" также посвящена нашим современникам, их мужеству и высокой нравственной красоте.
Всем смертям назло - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Пожалуй, осталось последнее. Как после всех мытарств и перипетий повесть очутилась на редакторском столе журнала "Юность".
Тарас Михайлович Рыбас позвонил вечером, отрекомендовался ответственным секретарем — писательской организации (о существовании которой я до того момента не подозревал), сказал, что прочитал в газете статью обо мне, и предлагал встретиться в помещения отделения Союза писателей, познакомить с местными литераторами и поговорить о предполагаемой публикации повести в журнале. Я принял приглашение и с нетерпением ждал следующего дня и встречи.
"Подумать только! Я мыкаюсь по столичным журналам и издательствам (потому что других не знаю) со своей работой, а рядом, в одном городе живут настоящие, живые писатели, ходят по тем же улицам, ездят в тех же трамваях и автобусах, люди, которые могут посмотреть мой труд и по крайней мере квалифицированно определить, есть ли толк в моей писанине, или все это никому не нужный бред", — думал я той ночью.
Предстоящая встреча пугала и радовала. Скрученная в трубочку рукопись в хозяйственной сумке несла Рита и нетерпеливо теребила меня:
— Слушай, а о чем же мы с ним говорить будем? Это ж писатель!
Мой лоб покрылся испариной, я замедлил шаг (а может, вернуться, отложить на завтра?), но желание внести ясность в наболевший и надоевший, вопрос о возможности публикации повести подстегивало, и мы, робея и надеясь, подходили к зданию областной библиотеки, где в то время в полуподвальном помещении размещалось Луганское областное отделение Союза писателей Украины.
— Ты не бойся! — подбадривала жена. — Да так да, нет так нет!
— Что "да", что "нет"?
— А злиться ни к чему, не звери же там! Обыкновенные люди…
— Ты так думаешь?
— Ну конечно же! Когда мне было лет десять — двенадцать, одна женщина дала мне записку и попросила передать ее Лемешеву, он гастролировал в Ворошиловграде. Я взяла, подошла и передала, и ничего… человек как человек… даже улыбался… разговаривал… конфету мне дал…
— Конфету?
— Конфету.
— Ну да, конечно.
— Слушай, а он старый?
— Кто?
— Ну, этот что звонил тебе.
— А я откуда знаю.
— Слушай…
Не знаю уж как, но Рита открыла дверь, и мы очутились в небольшом полуподвальном кабинете, с тусклым, зарешеченным окном и низким серым потолком. За столом у окна сидел элегантный седой человек с коротко подстриженными седоватыми усами и курил сигарету, вставленную в короткий деревянный мундштук, Рядом с ним, упершись большими руками в стол, грузно стоял крупный мужчина, с широкими, седыми бровями. Седой встал и шагнул к нам навстречу:
— Я с вами вчера говорил?
— Да, — невнятно промямлил я.
— Очень хорошо, очень хорошо, я ждал вас. Проходите, пожалуйста, садитесь.
— Ну-у-у, профессор! — воскликнул бровастый и подошел ко мне, как к старому, хорошо знакомому человеку. — Так не делают! Кто-то охмуряет тебя, а мы ничего не знаем!
— Познакомьтесь, Степан Степанович Бугорков, поэт, — чуть улыбаясь в усы, произнес Тарас Михайлович. — У него свои счеты с киевлянами, поэтому он так непочтительно отзывается о них.
— Не-е-ет, дорогой, тут уж ничего невозможно сделать! — сказал поэт и раскатисто захохотал.
— Степа! Да в том, что ты гениальный поэт с европейской известностью, никто не сомневается. Об этом все знают. Тем более непонятно, зачем тебе с кем-то связываться?
— Это гениально! Аналис темпелис! Я пошел.
Он шагнул к двери и, не попрощавшись, вышел. Тарас Михайлович сел за стол, достал небольшую кожаную сигаретницу и вытянул сигарету.
— Повесть уже отредактирована в журнале?
— Да. Н-нет…
Рита дернула меня за рукав, Рыбас тихо покрякал и прикурил сигарету.
— Видите ли… я забрал ее оттуда…
— Почему? — тихо и, как мне показалось, строго спросил он.
— Видите ли…
Рита опять дернула меня за рукав.
— Они сказали, чтобы я… Нет, они предложили переписать некоторые места и вообще… А я не согласен и опять же…
Рита наступила мне на ногу.
— В общем, я написал письмо, и мне ее вернули, так как не согласен…
— Какой объем рукописи?
— Сто тридцать страниц.
— В каком она сейчас состоянии?
— Она с нами… тут…
Рита дрожащими руками расстегнула постоянно заедающий замок хозяйственной сумки и достала перевязанный ниткой рулон.
— Вы можете оставить ее мне?
— Конечно.
— Тогда давайте условимся так, я прочту рукопись, позвоню вам, и мы встретимся и уже более конкретно поговорим. Хорошо?
— Хорошо.
И опять секунды превратились в минуты, часы в дни, дни в недели. Время не то чтобы остановилось, нет, оно ползло мучительно медленно, словно издеваясь и казня. Неизвестен был тот момент, до которого оно доползет, и что принесет, и как поведет себя дальше. Телефон молчал, и мы боялись подходить к нему. А вдруг в тот момент, когда займем его, позвонит Рыбас? Долгожданный звонок раздался на третий день.
— Владислав Андреевич?
— Да.
— Я жду вас.
— Что он сказал? — допрашивала меня Рита.
— Что он ждет меня.
— И все?
— Все.
— Может, ты не расслышал чего?
— Ну что?.. Пойдем?
— Я не знаю.
— Надо идти…
Шел дождь, мелкий и нудный, без грозы и ветра, бесшумный, ненужный, ничем не пахнущий и бесцветный. Люди были неразговорчивыми и хмурыми. Мы шли неизвестно почему и зачем полдороги пешком по дождю, по мелким лужам. В дверях уже знакомой комнаты нас встретил Степан Степанович и зарокотал густым баском:
— Ну-у-у, профессор! Нельзя такие вещи делать! С тебя причитается. Сейчас тебе Тарас прочтет мораль…
— За что? — как крик о пощаде, вырвалось у меня.
— Это не имеет никакого значения!
— Степа… — укоризненно протянул Рыбас. — Ну что ты как балаболка! Не обращайте внимания. Садитесь. — Он помолчал, чиркнул зажигалкой, прикурил (сигарета была вставлена в длинный, резной мундштук) и, выпустив дым, сказал: — Собственно, задача моя облегчена тем, что я буду с вами говорить не как с начинающим автором, а как с равным, с человеком, несомненно одаренным. Скажу сразу — повесть ваша мне очень понравилась. Подобного в литературе я, по крайней мере, не встречал. Приходится удивляться, почему она до сих пор не дошла до читателя. Вероятно, истории литературы известны подобные случаи нерасторопности издателей. Я думаю, что ошибка должна быть исправлена, и немедленно. В повести есть небольшие стилистические погрешности, некоторые длинноты, но это легко устранимо. Если вы не возражаете, мы немедленно приступим к этому. — Он достал из стеля рукопись, положил на стол и раскрыл. — Я думаю, что первую главу об Иване Кондратьевиче Горюнове следует опустить. Она неестественна и чужеродна.
— Да, — твердо и немедленно согласился я и вмиг почувствовал себя легко и свободно и оттого, что о повести так лестно сказали, и что выбрасывается ненужная, вымученная глава, и что Рыбас сразу увидел это и как бы стал моим единомышленником (значит, этому человеку можно верить!), и то, что сказано все было уверенно и серьезно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: