Николай Лохматов - Листопад

- Можно обойтись, - сказал Ручьев и взял хрустящий, пахнущий чесноком и укропом соленый огурец.

За окном стонали елки. Напористый ветер с силой ударился о стену. Избушка вздрагивала, скрипела, слышался заунывный, похожий на плач, вой. Ручьев прислушался.

- Вьюга голосит, - успокоил Прокудин. - Демьяна, знать, оплакивает. Вот так всегда, ляжешь ночью, а он как завоет, аж тошно станет.

- А кто он, Демьян-то ваш? - спросил Ручьев.

Прокудин едва заметно улыбнулся, морщины на его лице разгладились.

- Кто Демьян-то наш? Он, как и все мы, грешные, тоже золотое зерно искал. - Смахнул в ладонь хлебные крошки, бросил их в рот и, задумавшись под вой вьюги, огорченно сказал: - До утра теперь все нутро вымотает... Так вот слушай... если есть охота.

3

- ...Давно это было. Очень давно. Ни деды наши, ни прадеды не помнят. Только переходит эта былица от отца к сыну... Тем и жива она.

Земля тогда наша сплошь была покрыта непроходимыми лесами. Деревьям было тесно друг от друга. Стволы такой толщины, что десять человек не обхватят разом.

Так шли времена. Но упал с неба огненный камень. С тех пор лес поредел. А место, куда упал тот камень, превратилось в большое родниковое озеро.

Вся история началась отсюда. Весной на озеро прилетели два лебедя, свили себе гнездо и вывели птенцов. Позднее пришли люди. Застучали топорами. Зачалась жизнь. Озеро было названо Лебединым, а деревушка Лебедихой.

Родными братьями жили лебедихинцы. Последним куском хлеба делились. Такой уж обычай заведен был. По всей земле добрая молва о них шла. А еще они трудом славились.

Раскорчевывали лес, пахали землю и бросали в нее зерно. Бабы детей растили, ткали холсты, обновы шили. Старики и те не сидели сложа руки. Что-нибудь да находили для себя. Страсть к работе передавалась из рода в род. Крепки и телом были лебедихинцы. Но самым сильным в деревне славился Демьян. А красавицей - жена его, Афимья.

Выйдут в праздник хоровод водить - люди не насмотрятся на них. Плечи у Демьяна крутые, вот-вот рубаха лопнет. Лицом - смугл. Волосы - русые, кольцами вьются.

Афимья напротив - хрупкая, белолицая, брови тонкие, словно черная нитка. Добрая пара!

По любви и согласию сошлись. Демьян ничего не жалел для Афимьи. Скажи - гору своротит.

Афимья верной женой была ему.

Умается Демьян за день в поле - а дома ласка... Сядут рядком на крылечке, размечтаются. Озеро подступало прямо к избе. Лебеди с лебедятами плещутся, гомонят.

А когда стемнеет, лебеди уйдут к себе в гнездовье. Демьян же с Афимьей все сидят, на озеро смотрят...

Все было хорошо, да пришли годы лютые. Напасти... Как Демьян ни работал, а все не везло. Едва наклюнутся сквозь сухие комья всходы, их начинает палить зной.

Глянул однажды Демьян на них - и ни с места. Остолбенел от горя. Глаза к небу поднял, взмолился:

- Приди, тучка! Принеси с собой дождичек! Не дай помереть с голоду!

Не услышала его просьбу тучка. Сжал Демьян до хруста в суставах пальцы. Горечь комом подступила к горлу. Темнее ночи воротился он домой.

- Что с тобой? - испугалась Афимья.

- Опять зимой лебеду будем есть.

- Не одни мы так живем. Не помрем, милый.

- Не живем, а горе мыкаем... Слыхал я от людей про зерно, которое всех на свете может накормить. Не боится оно ни суховеев, ни заморозков, ни слякоти. Потому корни у него глубокие. И не простое это зерно, а золотое.

- Многие ищут его, да с пустыми руками вертаются.

- Спытать надо. Не найду - не осудят. А найду - спасибо скажут.

Афимья хорошо знала своего мужа. Уж ежели задумает что, непременно добьется!..

- А где же растет золотое зерно? - полюбопытствовала она.

- Не знаю. Далеко. Добраться туда можно семью полями да семью лесами, плыть синим морем, пока не покажется в небе зарево. Там и есть то самое поле, где золотые колосья растут.

- Уйдешь ты, не вернешься, - заплакала Афимья. - Не перенесу я разлуки.

- Не горюй, - обнял ее Демьян. - Приду. А тоска-кручина подступит выйди в лес да спроси у кукушки-вестушки. Она все про меня расскажет.

Афимья собрала Демьяна в путь-дорогу. Напекла пирогов да ватрушек. По самые завязки наложила их в мешок.

Провожать Демьяна вышла вся Лебедиха. Афимья шла рядом с мужем. Несла его мешок. На краю деревни Демьян окинул взглядом в последний раз Лебединое озеро. Поклонился на все четыре стороны:

- Прощайте, люди добрые!

Афимью поцеловал три раза в губы.

Год прошел, другой... От Демьяна - ни слуху, ни духу. Словно в воду канул. Не один раз одевался и осыпался лес. Постарела Афимья. Все ждала Демьяна. Может, давно уже сложил кости, а буйные ветры прах развеяли.

Ни днем, ни ночью не давала покою Афимье тоска-кручина. Раньше к озеру выходила - слушала, как шепчутся между собой волны, любовалась на лебедей. А теперь затворницей стала. Куда красота девалась, с лица потемнела.

И тут она вспомнила про кукушку-вестушку, про ту самую, о которой говорил Демьян. Отправилась в лес. На опушке стала кукушку звать:

- Видала ты, кукушка, много разных стран. Подскажи, вестушка, где сейчас Демьян?

Но кукушка взмахнула крыльями, скрылась за ветками елок. Так и не узнала ничего Афимья про Демьяна.

С этого дня свет для нее померк. Перестали глаза отличать день от ночи. Ослепла.

Много людей за это время на деревне умерло. А еще больше народилось. Но мечта о золотом зерне осталась.

Про Демьяна давно все забыли. И лишь однажды в Лебедиху забрел бородатый старик. Вошел он в избу к Афимье и сказал:

- Исходил я матушку-землю вдоль и поперек. Дважды пересек семь полей и столько же лесов, по синему морю плавал. Горюшка хлебнул вовсю. А теперь пришел помирать на родной земле.

- Что же заставило странствовать тебя, добрый человек?

- Золотое зерно искал, - и раскатисто засмеялся.

И тут он разжал ладонь. Вспыхнули тысячи радуг. Афимья прозрела и узнала в старике Демьяна.

На его мозолистой руке лежало крошечное, с рубчиком посередине, зерно. Сияло, как солнце.

Бросилась Афимья на шею Демьяну и заплакала от радости.

Утром отправились в поле. Счастливые...

Вскоре золотое зерно проросло. Из земли выбился острый стебелек. Он рос не по дням, а по часам. За одну неделю вымахал в человеческий рост. На стебле клонился книзу огромный колос. Повеселел Демьян:

- Теперь заживем!

А ночью еле разбудила Афимья.

- Да проснись же ты! - теребила за плечо.

Протер Демьян глаза - в избе светло, как днем. Выскочил на улицу - в небе жаркое зарево. Прибежал на поле и все понял: светится колос на золотом стебле.

Зажал его Демьян в кулак, в глазах потемнело, словно глянул он в глубокий колодец. Разжал кулак - и вдруг опять стало светло, как днем.

- Пусть это зерно всем людям будет принадлежать, - сказала Афимья. Сообща его легче сберечь.