Борис Можаев - Пропажа свидетеля

- Не говори, парень... Его накопилось вон - ноги не протащишь.

- Не жалко? Ведь ящика доброго не купишь на почте. А ты сжигаешь.

- Да что поделаешь? Порядок тоже наводить надо. Тут настоящий завал образовался.

- А я к тебе по делу, Иван Корнеевич. - Коньков присел на чурбан и протянул раскрытый портсигар старику.

Тот неторопливо размял папироску, закурил и подсел рядом.

- А что у тебя за дело?

- Собрался посылочку отправить, хвать - ящика нет. Дай, думаю, к Ивану Корнеевичу зайду. У него этого добра много.

- Тебе под чего ящик-то?

- Рыбы вяленой хочу послать.

- Кому? - допытывался дед.

- Братану, в Кемерово.

- Известно, на сухопутье живут. Большой ящик-то?

- Килограмм на шесть.

- Ну что ж, подберем... Не то сам собью - лучше нового будет.

Коньков вынул два рубля и подал их деду. Тот проворно сунул деньги в карман и сказал, как бы в оправдание:

- Ты много дал.

- Два сколоти. Один впрок будет.

- Сделаю, Леонид Семеныч. А после службы выпью с устатку.

- Смотри, от старухи влетит.

- Тогда уж поздно будет. А то и деньги отберет, и по шее заедет. В жисть не поверит, что милиционер дал.

Коньков рассмеялся.

- Боишься хозяйки-то?

- Дак ведь по нонешним временам кроме хозяйки и бояться некого - пьют и прогуливают. Вон и в газетах про это пишут. Эта самая... руководящая струна ослабла.

- И как же ее подтянуть? - усмехнулся Коньков.

- А очень просто - назначить баб. Они нам враз сухую конституцию пропишут.

- Это еще не беда. Лишь бы они нас без закуски не оставили. В вашем магазине, поди, и закусить нечем?

Сторож покачал головой и языком причмокнул:

- Э-э, парень! Была закуска добрая... Да ты опоздал.

- Да ну? Что ж это за закуска?

- Изюбрятина.

- В магазине?

- Около прошла. - Дед сделал выразительный жест рукой. - Вчера целый день тащили - и все черным ходом.

- Ах ты, какая жалость! Я, грешным делом, люблю изюбрятину. Может, осталось у кого? Кто хоть привез-то?

- Кто ж тебе отпустит? Ты при форме. Пошли бабу, может, он и продаст. А то давай я схожу.

- Да ну, что ж тебя гонять, старого человека. Я жену пошлю. К кому?

- Только обо мне ни слова!..

- Ну, что ты!

- Пусть сходит к Кузякину. Небось даст.

- Где он живет?

- Третья изба с краю по главному порядку, считай от реки.

- Спасибо, вечерком пошлю. А ты мне ящичек приготовь для посылки.

- Это уж само собой. Собью. Дырки-то провернуть с боков?

- На что они мне? Чай, не яблоки посылаю. Бывай здоров!

- Спасибо! - Иван Корнеевич для почтения снял фуражку и проводил Конькова до ворот.

"А черный ход оказался интереснее. Нас из одних дверей вроде бы взашей вытолкали, а мы премся в другие. Хо-хо!" - весело думал Коньков, идя к дому Кузякина, и распевал на разные лады одну и ту же подвернувшуюся на язык строчку: "То ли еще будет! То ли еще будет!"

Кузякина он застал на дворе; тот подправлял плетень, вплетая свежесрезанные тальниковые хворостины в изреженные и прохудившиеся от времени прорехи в заборе.

Это был средних лет мужчина, черноволосый, с неприветливым скуластым лицом и косоватым разрезом узких монгольских глаз.

- Вы - Кузякин Михаил Емельянович?

- Ну, я, - неохотно отозвался тот, кладя топор на дровосек.

- Я участковый уполномоченный, - Коньков показал свою книжку.

- Да знаю, - сказал Кузякин, не глядя на этот красный документ.

- Мне поговорить с вами надо.

- Пожалуйста. - Хозяин указал на здоровенный чурбак, сел сам и вынул пачку папирос.

- Да что ж мы здесь? - Коньков глянул на серое небо. - Вон и дождь накрапывает. Пошли в избу!

- Пошли.

Коньков пропустил вперед себя хозяина и сам нырнул через порог в темноватые сени, потом прошли в избу. Изба как изба, ничего подозрительного: полы чистые, крашеные, стены обклеены обоями. Над кроватью с никелированными шишечками висит дробовик и патронташ. Коньков прошел к столу, сел напротив хозяина.

- Вы заготовителем работаете, в Бурунге?

- Так живу-то здесь. Работаю в потребсоюзе. Бываю, конечно, и в Бурунге... Изредка.

- Ну как изредка? Последний-то раз когда там были?

- Да уж недели две прошло.

- Ага!.. А что вы там делали?

- Пробковую кору сплавляли.

- Дробовичок-то с собой берете? - Коньков кивнул на ружье.

- Берем... Так, по уткам ежели.

- А если что покрупнее? Карабина-то разве нет?

- Как видите. - Кузякин указал на стену.

Вошла хозяйка, приветливо улыбнулась.

- А у нас во-он кто! Гости, оказывается.

- Гостей угощать надо, - сказал Коньков, здороваясь с хозяйкой.

- И правда! - встрепенулась она. - Миша, ну-к, сбегай за бутылкой.

- Спасибо! - остановил Коньков приподнявшегося было хозяина. - Рад бы с душой, как говорится, да нельзя. Служба! А вот кваску бы я испил.

- Дак я сейчас! - метнулась к дверям хозяйка.

- Не беспокойтесь! - Коньков подошел к скамье на кухне, над которой висел ковш, снял его. - Проводите, а я по пути и напьюсь.

И, направляясь к двери, спросил:

- Где у вас погреб-то?

Хозяин как-то съежился, а хозяйка, все еще не понимая, что к чему, защебетала:

- Дак, на двор выйдете - тут вам будет налево хлев, а туточки пряменько и погреб.

- Ну, хозяин меня и проводит, - обернулся Коньков к Кузякину. - Там и напьемся за компанию.

Они вышли во двор. Здесь, за дровосеком, под тенью ильма, стоял бетонный погреб, вернее, виден был только вход в погреб - окованная дверь под козырьком.

Растворилась она со скрежетом. Коньков, пригибаясь, вошел первым. В сумрачном погребе на мощной матице висело два окорока.

- О-о! Да тут и закусить есть чем, - весело сказал Коньков. - Кабаньи?

- Да, - выдавил из себя хозяин.

- Попробовать-то можно?

Кузякин только плечами пожал. Коньков вынул охотничий нож, отрезал небольшой кусочек, пожевал.

- Свежего копчения. Еще дымком припахивает. А говоришь - в тайге давно не бывал?

В ответ раздался только тяжелый вздох.

- Ну, что? Остальное сам покажешь или будем искать? - спросил насмешливо Коньков.

- Вон там в кадке изюбрятина. И больше ничего нет.

Коньков подошел к кадке, открыл рядно, там лежало мясо. Коньков пощупал его, отрезал кусочек, взял на язык.

- Даже просолеть не успело. Сами убили?

- Нет.

- Когда привезли? Третьего дня?

- Да.

- С кем везли?

- Один.

- У кого брали мясо?

- Охотники продали.

- Кто именно?

- Да они все там на одно лицо... не то нанайцы, не то удэгейцы.

- Вы покупали в Бурунге?

- Нет, возле артели. До Бурунги бензина не хватит.

- А сколько сдали мяса в сельповский магазин?

Кузякин, застигнутый врасплох, помолчал...

- Так чтобы в магазин сдавать... этого не было. Приезжала Настя, продавец. Ну, пуда два взяла для своих... знакомых там, друзей.

- Понятно! Промысел налажен.

- Да это случай... Просто подвернулись мне охотники. Я ж на рыбалку ездил. Какой там промысел!