Борис Можаев - Пропажа свидетеля

Возле села Красного лодка с Коньковым свернула в протоку, а остальные ходом пошли вверх. Дункай ждал его на берегу с целой оравой охотников, а возле мужчин табунились ребятишки, за которыми бегали со звонким лаем собаки.

Не успел выпрыгнуть Коньков из лодки, как удэгейцы, покрикивая на собак: "Га! Га!", стали подтягивать баты, стоявшие на приколе, к берегу и загружать их рюкзаками с продуктами, медвежьими шкурами для подстилок, палатками и охотничьим снаряжением.

Через полчаса пять батов, полные людей, собак и всякой утвари, тарахтя моторами, стали разворачиваться и уходить за лесной остров к невидимой речке вслед за черной лодкой лесничества.

Коньков поднялся на берег. Здесь, кроме ребятишек, Дункая и стариков, на бревнах сидел Кончуга и сосал свою короткую трубочку. Возле него пристроились две собаки, лежал туго набитый рюкзак, из которого торчал ствол карабина.

- У тебя все готово? - спросил Кончугу Коньков, здороваясь.

- Готово, такое дело.

- Тогда в путь!

- Я сейчас домой сбегаю, - забеспокоился Дункай. - У меня там все припасы, - и потрусил рысцой к своему дому, стоявшему за конторой.

Коньков поглядел по сторонам: ни на берегу, ни возле конторы, где стояли бабы, Инги не было.

- Я, пожалуй, тоже схожу на медпункт, - сказал Коньков Кончуге. - Мне кое-что надо сказать Инге насчет Калганова.

- Ходить не надо, - отозвался Кончуга. - Инга сама придет.

- Сюда, на берег?

- Конечно.

- Тогда давай грузиться.

- Давай, такое дело, - согласился Кончуга.

Коньков взял свой рюкзак, карабин, лежавший тут же, и снес их в бат. За ним спустился вниз со своим снаряжением, в окружении собак, и Кончуга. Пока Кончуга укладывал на дно лодки медвежьи шкуры, палатку, рюкзак, собаки сидели тут же, возле воды, и повизгивали от нетерпения.

Показался на берегу и стал спускаться по тропинке Семен Хылович, нагруженный огромным рюкзаком; а за ним в таежном снаряжении - в олочах, в шапочке с накомарником, откинутым на затылок, с рюкзаком за спиной и с карабином в руках - быстро шла Инга.

К лодке она подошла вместе с Дункаем.

- А вы куда собрались? - спросил ее Коньков с нарочитым удивлением.

Инга сперва прошла в лодку, сняла рюкзак и только потом ответила:

- С вами еду.

- Но мы еще к Зуеву завернем, - сказал Коньков.

- Знаю.

Коньков подмигнул Дункаю и с наигранным недоумением в голосе продолжал спрашивать Ингу:

- Как же вы так? Без приглашения? Без разрешения?

Инга ответила угрюмо и с вызовом:

- Приглашать вы меня все равно будете. На допросы! Вот я и решила пойти вам навстречу. И тигр меня интересует - не часто в наших краях людоеды появляются. И стрелять умею. По всем статьям подхожу.

Она уселась поудобнее в самом носу бата, за ней прошел и уселся Дункай.

- Ну что ж, - сказал Коньков Кончуге. - Поехали!

Кончуга крикнул на собак:

- Га!

Они тотчас прыгнули в лодку, и Кончуга стал шестом отталкивать бат от берега.

17

К Бурунге они подошли часа через три. Солнце еще светило мощно, хотя от воды тянуло острой свежестью - предвестником вечерней прохлады. Оставив Дункая в лодке с вещами и собаками, взяв с собой только карабины и патроны, они втроем пошли на заимку Зуева.

Хозяин с хозяйкой встретили их возле забора, у калитки. Настя была в толстой пуховой кофте и в цветном платке - с красными бутонами по черному фону. Зуев стоял в сером пиджачке и в голубой рубахе нараспашку. Всем своим праздничным видом они как бы подчеркивали, что рады гостям.

Но рассмотрев наконец своими близорукими глазами гостей, узнав Ингу, Настя побледнела; как с перепуга, невнятно сказала всем "здрасьте" и, диковато озираясь, стада потихоньку отступать к дому. Зато Зуев пошел навстречу гостям, улыбаясь во все лицо, широко распахнув руки, словно обниматься хотел. Это его показное радушие удивило Конькова, и он подумал, что смена настроения у Зуева, должно быть, неспроста.

- Проходите, гости дорогие, проходите в избу! - говорил Зуев. - Мы уж прямо заждались. И стол давно накрыт. Все остыло.

Возле порога стояла Настя, теперь уже спокойная, и степенно, с легким поклоном, приглашала гостей в дом. Но Коньков заметил, что смотрела она как-то вкось и в глазах ее все еще таился тот первоначальный испуг.

Инга на одно мгновение задержала на ней свой быстрый рысий взгляд, и ноздри ее крошечного носа дрогнули и округлились. "Ну, быть потехе", подумал Коньков, наблюдая с крыльца за обеими соперницами.

Посреди горницы Зуевых был накрыт стол: белая скатерть, красные помидоры, грибки маринованные, яйца и огромная жаровня с медвежатиной, дышащая еще парком. А по концам стола стояли две бутылки водки, два графина с медовухой и бутылка красного вина в центре.

- Да вы как к свадьбе приготовились, - сказал с усмешкой Коньков. Только вот кого женить будем?

- А может, поминки собрали? Все-таки человек был вроде бы не чужой, съязвила Инга, поглядывая на хозяйку.

- Нет, мы без особой цели, - покраснела Настя, пряча глаза. - Садитесь! Дорога дальняя, на воде. Озябли, наверно.

- За сколько часов доберемся до Улахе? - спросил Коньков Зуева, присаживаясь к столу.

- Часа за два, за три. К ночи доедем.

- А вы сами не видали этого тигра? Живым не возьмем его? - спросил опять Коньков Зуева.

- Самому не приходилось. Но Калганов говорил, что старый. Так что этого живым не возьмешь, - усмехнулся Зуев.

Сели за стол. Зуев налил вина и водки в рюмки и поднял свою.

- За удачную охоту! - сказал он.

- И за счастье в этом доме, то есть за любовь, - добавила Инга, не притрагиваясь к своей рюмке.

У Насти дрогнула рука, плеснулось красное вино на белую скатерть.

- Как кровь на белье, - сказала Инга, глядя гневно на Настю. - Не похоже?

Настя зарделась, как бутон на ее черном платке, и поставила рюмку.

- Прошу выражаться культурнее, - Зуев смерил сердитым взглядом Ингу, и верхняя губа его с рыжими усиками гневно дернулась. - Все ж таки мы за обеденным столом сидим, а не в перевязочной.

Инга только фыркнула и ответила не ему, а Насте, не сводя с нее упорного взгляда:

- Кто сидит, а кто и лежит.

- Я не понимаю, что вы имеете в виду? - сказала Настя и обернулась к ней, все лицо ее выражало теперь не смущение, а глубокую печаль.

- Ах, вы не понимаете? - нервно усмехнулась Инга. - Я тоже не понимаю, как можно пировать после того, что произошло в трех шагах отсюда?

Настя только горестно вздохнула и снова уставилась в белую скатерть прямо перед собой.

А Зуев сказал:

- Наш стол здесь ни при чем.

- Конечно! - подхватила Инга. - И жена ваша ни при чем.

- К чему весь этот разговор? Мы собрались выпить. Или нельзя? обратился он с усмешкой к Конькову.

Тот пожал плечами и вынул пачку папирос, стал закуривать.

- Кому нельзя, а мне можно, - сказал Кончуга. - Я озябла. За рулем сидел! - Взял свою рюмку и выпил.