Борис Можаев - Пропажа свидетеля

Они долго молчали. Коньков курил, а Инга смотрела на бегущую воду реки, возле берега темную, как конопляное масло, а на стрежне играющую мертвенно-желтым переблеском в вялом свете взошедшей луны.

- А вам никто не встречался на реке?

- Нет.

- И шума мотора не слыхали?

- Солонцы слишком далеко от того места, а Гнилая протока еще дальше. Ничего я не слыхала.

- Понятно... - Коньков помедлил и потом заговорил с заминкой: - Может, вы и сами догадались, что меня и следователя не столько тигр интересует, сколько этот тип, который где-то прячется в здешних местах. Ваши люди говорят.

- Знаю.

- И... у меня есть опасения, что ночью к нему попытается проникнуть кто-либо из возможных сообщников, чтобы увести его отсюда, либо... Вы понимаете?

- Понимаю.

- Медвежий ключ надежно перекрыт. Если он пойдет сверху, его там схватят. Но если он предупрежден кем-то насчет засады... Если он опытный и рисковый, то может двинуться туда вдоль реки, по берегу, именно по этому берегу.

- Понятно. Человек прячется где-то на этом берегу.

- Но он может и по реке пойти.

- Как, по открытой реке, на моторе? - удивилась Инга.

- Зачем на моторе? Вдоль берега, отталкиваясь шестом. В тени деревьев. Луна будет как раз светить справа... Значит, тот берег будет освещен, а этот в тени. Я бы сам здесь продежурил всю ночь. Но не могу оставить Зуева одного. С ним сесть здесь - тоже не могу. Он исхитрится каким-нибудь сигналом предупредить об опасности. Он у меня на сильном подозрении. То, что он ночью был там, я теперь не сомневаюсь. Но нам нужны его сообщники. Иначе вывернется. Он скользкий, как угорь.

- То есть вы хотите, чтобы я осталась здесь, в засаде? - спросила Ингани.

- Да. Вы любили Калганова. И вы должны помочь нам уличить его убийцу.

- Я согласна, - ответила без промедлений. - Вон, на самом юру под тем ильмом натяну полог. Меня с реки не заметят, я же смогу увидеть даже плывущее бревно. Только заберите от меня собак.

- Собак заберу. А лодки останутся здесь. Если кого-либо заметишь, останови. Будет уходить - стреляй! А в лодке, по реке захочет уйти стреляй не в лодочника, а в лодку. Мы прибежим и пойдем вдогонку. У лодки Зуева мотор сильный. От нас не уйдет.

- Я вас поняла. Буду всю ночь сидеть как сова.

19

Два выстрела с коротким промежутком раздались с реки в первом часу ночи. После сытной ухи и легкой выпивки загонщики уже спали в палатках. Возле костра сидели только Путятин, Коньков да Кончуга. Зуев с Дункаем храпели под небольшим пологом, натянутым возле самого ручья, где поменьше комарья. Сырости они не боялись - для подстилки прихватили с собой две больших медвежьих шкуры.

Эти выстрелы всполошили только собак да Зуева с Дункаем, а загонщики в палатках и не почухались.

Коньков, как спринтер после знака, поданного стартовым пистолетом, рванулся в таежную темень за собаками, далеко оставив всех позади себя. Он поспевал за собаками огибать буреломную заваль и выворотни, словно держал их на невидимой шлее, и, не успев даже запыхаться, через какую-то минуту выбежал на бугор к тому ильму, где был натянут полог. Коньков сунулся было в полог, но там никого не было.

Инга покрикивала внизу, от реки:

- Лодку вытащи насухо! Так, а теперь брось шест и не вздумай вильнуть или побежать... Уложу как зайца. Подымайся на берег!

Коньков сам хотел спуститься вниз, но за спиной услышал хруст валежин и тяжкое пыхтение. Он посветил фонариком - Зуев! "Ах, сволочь! Не спал и даже не раздевался..." - успел подумать Коньков.

- Что здесь за стрельба? - спросил Зуев, щурясь и заслоняясь руками от света.

- Сейчас узнаем.

Пока Инга вела по откосу какого-то здоровенного мужика сюда, к ильму, подоспели и Дункай, и Кончуга, и Путятин.

Задержанный шел сутулясь, низко опустив голову, за ним - Инга, держа его под прицелом; оплечь висел у нее второй карабин с раздробленной ложей. Коньков высвечивал их обоих фонариком. Задержанный наконец поднял голову, и все увидели его скуластое, блестевшее от пота лицо, мертвенно-синее от страха.

- Кузякин! - удивился Коньков. - Ты что, с неба свалился?

- Шел вдоль берега, на шесте, с выключенным мотором, - сказала Инга за Кузякина. - Я его окликнула. Он развернул лодку и стал заводить мотор. Я выстрелила в мотор. Тогда он поднял со дна лодки карабин. Я выстрелила в карабин. Вот, ложу раздробила, - Инга сняла с плеча карабин и протянула его Конькову. - Я крикнула ему, если не причалит к берегу, продырявлю голову, как пустую банку. Он понял, что с ним не шутят. Вот и причалил.

- У кого вы взяли карабин? - спросил Коньков Кузякина.

- Зуев дал, - ответил тот, глядя себе под ноги.

- Врет он! - крикнул Зуев.

- А вы помолчите! - строго сказал ему Коньков и опять Кузякину: - Как вы здесь оказались? Куда шли?

Кузякин мотнул головой, как притомленная лошадь, и опять уставился себе на ноги.

- Кашевара Слегина шли выручать? Отвечайте! - повысил голос Коньков. Зуев вас послал?

- Да. Сегодня утром...

- Сволочь! - крикнул Зуев.

- А мясо у кого брали? Тоже у Зуева?

- Да.

- Врет же он! Врет! - надрывался Зуев.

- Да чего уж там? - глянул на него виновато Кузякин. - Не все ли равно теперь?

- Дубина! - сказал Зуев и отвернулся.

- Где брали мясо? - спросил Коньков.

- Тут недалеко есть тайник. - Кузякин кивнул на Зуева: - Он сам покажет.

- Ладно... - зло покривился Зуев. - Я покажу... Но имей в виду - ты сейчас сам себя приговорил к смерти.

- Разговорчики! - прикрикнул на Зуева Коньков. - И Слегин там прячется?

- Там, - ответил Кузякин.

- Значит, ты шел, чтобы вывезти отсюда Слегина?

- Да!

- Врешь, мерзавец! Ты шел, чтоб его зарезать. Убрать, чтоб не проболтался, - сказал Зуев со злобным азартом.

Коньков посмотрел на Зуева, потом на Кузякина и спросил:

- Так кто же из вас троих стрелял в Калганова?

- Не знаю, - ответил Кузякин.

- Х-хе! Он не знает! - усмехнулся Зуев и кивнул на Кузякина: - Да он же, он убил Калганова.

- Это еще надо доказать, - исподлобья посмотрел Кузякин на Зуева.

- Идемте. Я докажу... - Зуев пошел впереди по речному берегу.

- Идите! - сказал Коньков, подталкивая Кузякина. - Разберемся...

Тайник оказался совсем неподалеку.

В полуверсте по реке вверх от устья Медвежьего ключа и метров на сто в глубь тайги стоял могучий тополь Максимовича, эдак обхвата в три. К нему и подвел всех Зуев и сказал:

- Здесь он.

Коньков осветил фонариком лесные заросли вокруг тополя, в надежде увидеть какую-нибудь избушку на курьих ножках. Но ничего такого не увидел.

- Где же тайник? - недовольно спросил он.

Зуев подошел к тополю и стукнул три раза по шершавой коре. И вдруг дерево открылось - дверь была врезана в ствол и замаскирована искусно набитой на доски корой. Из тополя выглянула испуганная физиономия; высвеченный фонарем, парень заслонился ладонью и спросил хриплым спросонья голосом: