Борис Можаев - Тонкомер

- Ну и продавайте!

- Так, так, умно рассудил, - заговорила теща, растягивая слова и качая головой. - Ну а на что же мы жить будем? Может, на твою зарплату? И оденемся, обуемся на твои гроши?

Надо сказать, что зарабатывал я в первые месяцы что-то около восьмисот рублей. Такой ехидный вопрос тещи застал меня врасплох, и я сказал первое, что пришло в голову:

- Наташа тоже будет работать. Все-таки она десятилетку окончила.

Теща даже вязанье отложила, услыхав такое.

- Хорош муженек, - сказала она с презрением. - Не успел еще и пожить с молодой женой, как на работу ее гонишь. А что она заработает? Каких-нибудь четыре сотни. Да я на молоке да на картошке больше возьму вдвое! Нет уж, пусть лучше дома сидит да мне помогает.

- Ну, а я врать да выкручиваться из-за этой торговли молоком не буду! сказал я в сердцах, вставая из-за стола.

- Спасибо, зятек, на добром слове! - Теща тоже встала.

- Женя, ты думаешь, что говоришь? - набросилась на меня Наташа. - Зима подходит, а у меня даже шубы нет. Или ты хочешь, чтобы твоя жена в драном пальто ходила?

Я тоже распалился, водка заиграла во мне.

- А ты что хочешь?! - крикнул я, озлясь. - Чтоб я за шубу совесть свою продал!

Наташа вдруг расплакалась, упала мне на грудь и стала просить прощения. Зато теща разгневалась еще пуще.

- Ах, вот оно что! - сказала она, прищуриваясь. - Ну, голубки, милуйтесь как вам вздумается. Но с нынешнего дня садитесь на свой харч и живите как хотите. Вы честные, а мы нет. Гусь свинье не товарищ.

Она не вышла, а выплыла из кухни, даже не обернувшись.

- Пусть, пусть, - всхлипывала Наташа. - Я все равно тебя люблю... Правильно делаешь, так надо.

Потом она вытерла, как маленькая, кулаком слезы и сказала, улыбаясь:

- Похожу и без шубы. Наплевать!

Это была моя первая победа над тещей и над самой Наташей. Да какое там победа! Теща объявила мне открытую войну. Она со мной не здоровалась, не разговаривала; если я заставал ее в кухне, она тотчас уходила. Каждый месяц она высчитывала с меня за молоко и за картошку. А заработки у меня в это время, как назло, были низкие. Заказы шли разнокалиберные, мелочь всякая, восемьсот рублей было моим пределом. Жить можно, конечно, но не жирно. А Наташе и горюшка мало. Она ничего не просила, но зато как у нее разгорались глаза, когда мы заходили в универмаг в отдел платья или обуви. В такие минуты я про себя клял свою слесарную профессию и завидовал хорошо зарабатывающим токарям. Впору хоть переучиваться.

- Неужели из-за этой вспышки, из-за одного только скандала у вас так надолго разладилось с тещей? - спросил я Силаева.

- Дело не в скандале... Теща поняла, что они сделали ставку не на ту лошадь. Чесноков-то под боком был, повышение получил и все холостым оставался. Соблазн ходил за тещей по пятам и душу ей бередил. Да и не ей одной. А я был самоуверенный и глупый.

Он закурил и задумался, глядя за борт.

- Как это у нас все вразнотык получается? - встряхнулся он и требовательно посмотрел на меня. - Вот в ваших газетах и в книгах пишут, что главное - это успех на производстве. Значит, вкалывай без оглядки - и тебе обеспечен почет. - Он усмехнулся и головой покачал: - Забывают при этом сказать, что к полному счастью еще и приварок нужен. Так что у нас есть почет голый и почет с приварком.

- Что это за приварок?

- Сам, поди, знаешь. У начальства, кроме оклада, всякие привилегии, а у работяг - выгодные заказы, а там ордерок на квартиру, или путевочка на курорт, или товары какие... по твердой цене со скидкой за счет профкома. Ага! Другие не ждут милости божьей и сами себе приварок добывают, вроде моей тещи. А я на голом энтузиазме жил: ну как же! Я - почетный минер и слесарь-наладчик с довоенным стажем.

- И теще надо помогать... Ей же не легко доставались эти молочные рубли, - сказал я.

- Я помогал... И сено копнить ездил. И привез его, переметал на поветь. Дрова доставал, пилил, колол. Помогал... Да хрен ли толку в моей помощи? Я потерял в ее глазах уважение. Плевала она на мой рабочий почет без приварка. А главное - я перебежал дорогу более выгодному зятю - Чеснокову. Ей-то все равно было - на ком он хотел жениться, на Ольге или на Наташе, но из-за меня не женился ни на той, ни на другой. Вот досада...

8

Мы решили, что Наташа поступит на работу. И вот тут снова выплыл Чесноков. Впрочем, как я потом догадался, он ухаживал за Наташей и после свадьбы. Он стал начальником отдела и теперь часто проезжал на "Победе" мимо нашего дома, заговаривал с тещей, но к нам не заходил.

Однажды иду на работу и вижу, как теща вылезает из его машины возле рынка. О чем-то, думаю, все договариваются. И я узнал об этом вечером.

Принес я в тот вечер аванс, рублей триста пятьдесят, кажется. Наташа быстро пересчитала деньги и сказала, вздохнув:

- Маме надо за молоко заплатить.

Она отошла к окну и задумалась, глядя в сад. Вид у нее был очень грустный. Я подошел к ней, стал гладить ее по волосам и утешать.

- А ты не грусти, - говорю. - Вот в будущем году цех перейдет на новый поточный метод. Буду лучше зарабатывать.

- Глупый, я не об этом, - сказала она ласково. - У нас будет ребенок, я это давно чувствую.

И знаете, служба, во мне аж все зазвенело, как на палубе торпедного катера на полном ходу. Я поднял ее на руки, закружился, но в дверь постучали, и вошла Марфа Николаевна со свертком. Она села возле столика, мы на койке, напротив.

- Кажется, зарплату получили? - спросила теща, глядя на деньги.

- Да, мама, мы тебе должны, - сказала Наташа и, отсчитав, подала матери деньги.

Теща спрятала деньги в карман юбки и сказала:

- А я давеча иду на рынок. Вдруг нагоняет меня на улице в машине... И кто бы вы думали? Да Игорь Чесноков! Уж такой любезный молодой человек. Подвез меня.

- А я сегодня купаться ходила, - невпопад сказала Наташа и покраснела.

Но теща словно не замечала этого.

- А еще он просил меня передать тебе, что место машинистки у него свободное.

Я насторожился, а Наташа отвернулась.

- Меня это не касается, - сказала она.

- Как это не касается! - оживилась теща. - Ведь он же говорил с тобой в саду, ты обещала, а теперь...

Наташа крепится изо всех сил, вот-вот заплачет. Тут я и сорвался. Я понял, что Наташа виделась с Чесноковым, и все во мне закипело. Но ведь вот дело-то какое: злился я не на Наташу, а на тещу.

- Вы зачем пришли, за деньгами?! - крикнул я теще.

- А ты, соколик, не кричи. Тебя здесь никто не боится, - ответила она с вызовом. - Ишь ты какой прыткий! А вот я зачем пришла! - она разворачивает сверток и подает Наташе красивое шелковое платье. - Получай, доча, от меня!

- Ой, мамочка, какая прелесть! - сказала Наташа сквозь слезы, схватила платье, поцеловала мать и уже в дверях крикнула мне: - Я сейчас! Переоденусь только...

Теща встала из-за стола, посмотрела на меня победоносно и изрекла: