М Польский - Новые Мученики Российские

Оставшись в России и находясь в заключении, Государь не допускал ни того, чтобы семья была разлучена, ни того, чтобы покинуть территорию Российской Империи. Государыня говорила:

"Я ни за что на свете не хочу покидать России, так как мне кажется, что, если бы нам пришлось ухать за границу, - это значило бы порвать последнюю нить, связывающую нас с прошлым; мне кажется, что это прошлое погибло бы безвозвратно" В Тобольске она говорила: "Я лучше буду поломойкой, но я буду в России". "Предпочитаю умереть в России, нежели быть спасенной немцами". Вне России Царская Семья не представляла смысла своего существования.

"Ты знаешь, как я люблю твою страну, которая стала моей", - писала она Государю в свое время. "Чувствую себя матерью этой страны, - писала она из Тобольска, - и страдаю, как за своего ребенка и люблю мою родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешения. Нельзя вырвать любовь из моего сердца и Poccию тоже, несмотря на черную неблагодарность к Государю, которая разрывает мое сердце, - но ведь это не вся страна. Болезнь, после которой она окрепнет. Господь! смилуйся и спаси Poccю!" "Будем непрестанно за родину молиться. Христос, помилуй мя, грешную, и спаси Poccию".

Когда старшей дочери была возможность выйти замуж за иностранного принца и будущего короля, она заявила: "я не хочу покидать Poccииo, я русская и хочу остаться русской навсегда". И осталась, чтобы взойти на Голгофу вместе со всеми другими своими сестрами.

{260} Единственным человеком, у которого не помутилось в дни революции национальное сознание, был Государь. Его духовное здоровье не было задето моментом. Он продолжал смотреть на вещи просто и трезво. Он отрекся после того, как все ему изменили. Он остался в России и мученически невинно за нее погиб, его преемники у власти - сами изменили всем и дезертировали, сами бежали, спасая свою жизнь. Они нарушили присягу и предали своего Царя и с ним свою родину, хотя должны были сделать все, не жалея живота, победить или умереть, как это делают простые солдаты на полях сражения. Но среди своих высших военачальников-сотрудников только один Император положил жизнь свою за Poccию. Сотрудники же его, восстав на него и подрубив ветвь, на которой сидели, или погибли от рук бунтарей, с которыми вошли в союз, получив должное, или постыдно бежали со своих постов.

Для спасения же Царя не нашлось больше Ивана Сусанина.

Русский народ отрекся от своего Царя. Убийство его - не частный грех дворцового переворота, а грех всеобщей, всенародный, от дурмана революции, которым народ позволил себя одурманить. Мы все не убили этих святых людей, но позволили их убить, мы не защитили их, мы их бросили. А если не защитили, то и соучастники убийства. Где наше единство, где наша вера и самоотвержение, где защита правды? Испугались, разложились, пали тяжким падением.

Мы имели высоко поставленного Царя, над которым повторено было таинство миропомазания. Он был помазанником Божиим. Благодать Святого Духа на нем - подлинная реальность, а не условный знак или обряд или символ. И потому, покидая Царя, мы кощунствовали над таинством, попрали благодать Божию, поступили как богопротивники. Не имеешь царя, помазанника Божия - не имеешь и греха против него, а если имеешь его, то берегись погрешить против Бога. "Кто подняв руку на Помазанника Господня, останется ненаказанным" (и Цар. ХХVI, 9). И изменивши ему, мы лишились благодати Божией в нашем управлении и подпали не под какую-нибудь власть человеческую, а по истине под власть бесовскую, которая замучила наш народ. И в этом единственном царе в мире - помазаннике Божием от благодати святого таинства, - не лишился ли и весь мир силы, которая "удерживала" (2 вес. II, 7) силы бесовские от современного властвования и влияния. Если мы этого еще не поняли, то может быть поймем потом.

{261}

VII

Святыня и подвиг Государя и его Семьи глубоко были осознаны в широких кругах русской эмиграции сразу же после изгнания, но вопрос о причислении их к лику святых без всяких колебаний и сомнений был практически поднят прежде всего в Югославии. Сербский народ возлюбил русского Царя всем сердцем.

30-го марта 1930 года была опубликована в сербских газетах телеграмма, что православные жители города Лесковац в Сербии обратились к Синоду Православной Сербской Церкви с просьбою поднять вопрос о причислении к лику святых покойного Русского Государя Императора Николая II-го, бывшего не только самым гуманным и чистым сердцем Правителем Русского народа, но и погибшего славною мученическою смертью.

В сербской печати, еще в 1925 году, появились описания того, как одной пожилой сербке, потерявшей на войне двух сыновей убитыми и одного - без вести пропавшим, считая последнего тоже убитым. Однажды, после горячей молитвы за всех погибших в минувшую войну, бедная мать заснула и увидела во сне Императора Николая II, сказавшего ей, что сын ее жив и находится в России, где он вместе с двумя убитыми своими братьями боролся за славянское дело. "Ты не умрешь, -сказал Русский Царь, - пока не увидишь своего сына. Вскоре после этого вещего сна, старушка получила известие, что сын ее жив, и через несколько месяцев после того, она счастливая обнимала его живым и здоровым, прибывшим из Poccии на родину.

Этот случай чудесного явления во сне покойного и горячо любимого сербами Русского Императора Николая II разошелся до всей Сербии и передавался из уст в уста. В Сербский Синод начали поступать со всех сторон сведения о том, как горячо сербский народ, особенно простой, любит покойного Русского Императора и почитает его святым.

11-го августа 1927 года в газетах в Белграде появилось извещение под заглавием "Лик Императора Николая II в Сербском монастыре св. Наума, что на Охридском озере".

Это сообщение гласило: "Русский художник и академик живописи С. Ф. Колесников был приглашен для росписи нового храма в древнем Сербском монастыре св. Наума, причем ему была предоставлена полная свобода творческой работы в украшении внутреннего купола и стен. Исполняя эту работу, художник задумал написать на стенах храма лик 15-ти святых, размещенных в пятнадцати овалах.

Четырнадцать ликов были {262} написаны сразу же, а место для пятнадцатого долго оставалось пустым, так как какое то необъяснимое чувство заставляло С. Ф. Колесникова повременить. Однажды в сумерки С. Ф. Колесников вошел в храм. Внизу было темно и только купол прорезывался лучами заходящего солнца. Как потом рассказывал сам С. Ф. Колесников, в этот момент в храме была чарующая игра света и теней все кругом казалось неземным и особенным. В этот момент художник увидел, что оставленный им незаполненным чистый овал, ожил и из него, как из рамы, глядел скорбный лик Императора Николая II. Пораженный чудесным явлением мученически убиенного Русского Государя, художник некоторое время стоял, как вкопанный, охваченный каким-то оцепенением. Далее, как описывает сам С. Ф., под влиянием молитвенного порыва, он приставил к овалу лестницу, и, не нанося углем контуры чудного лика, одними кистями начал прокладку. С. Ф. Колесников не мог спать всю ночь и, едва забрезжил свет, он пошел в храм и при первых утренних лучах солнца уже сидел наверху лестницы, работая с таким жаром, как никогда. Как пишет сам С. Ф. Колесников: - "я писал без фотографии. В свое время я несколько раз близко видел покойного Государя, давая ему объяснения на выставках. Образ его запечатлелся в моей памяти. Я закончил свою работу и этот портрет-икону снабдил надписью: