Анатолий Приставкин - Синдром пьяного сердца

Здесь в частушке отца зашифрован рецепт самогоноварения: сахара требовалось на три литра воды - килограмм, а дрожжей - сто граммов. И двадцать один день бражку выдерживали. Можно, конечно, и меньше, если невтерпеж, но качество напитка при этом пострадает. Да и гореть она не станет. Не те градусы.

Арабский алхимик Хабир ибн-Хайян, открывший более тысячи лет назад процесс перегонки (эта водица именовалась вроде бы "аль-кууль", что сходно с нашим сегодняшним: ал-ко-го-лем), наверное, бы нас осудил за нарушение древней технологии.

Есть и другие маленькие секреты самогоноварения, как, например, применение скороварки с вмонтированным туда градусником, чтобы задать точную температуру при перегонке, и прочее и прочее, пришедшее с длительным опытом. Так, при отсутствии дрожжей, которые "надо было доставать" - они повсеместно исчезли, - использовали для брожения горох или томатную пасту. Как и загнившие фрукты.

Но чтобы самогоночка "до капельки горела", нужно ее не меньше двух раз пропустить через аппарат. А для чистоты еще и через активированный уголь. А если уголь тот от "родничка" (водо-очистителя) да с серебром, еще лучше. Хотя у Молоховец (не книга, а просто библия для кухни!) вполне допускается древесный уголь. Ну а потом тоже, по Молоховец, следовало ее, голубушку, дня три, а то и недельку выдерживать в изюме... В красном причем изюме, который и заберет все сивушные масла.

Когда я в Прибалтике, в совхозном магазинчике под Ригой, разыскал нужную мне шестиде-сятилитровую канистру и принес в Дом писателей, моя приятельница, редактор, долго ее рассмат-ривала, потом спросила:

- Это для чего?

- Для воды, - соврал я. - У нас на даче плохо с водой.

Она понимающе кивнула:

- Ага. Значит, для самогонки.

Была эстрадная шутка по поводу модернистской картины, которую вывесили на стене. Все возмущались мазней, пока не выяснилось, что это только схема самогонного аппарата.

Мы с сыном, он тогда еще у меня часто бывал, долго искали, пока не выработали собствен-ную технологию производства.

Помню, я позвонил из Болгарии, из партийной гостиницы, чтобы узнать о здоровье детей, а он закричал в трубку, что наконец нашел такую схему, ну такую... Для перегонки! Там, значит, два змеевика...

- Ванька, заткнись, это же международный телефон, - только смог произнести я.

После долгих странствий по чужим углам, всяких унижений, взяток и хождений по чиновни-кам я въехал в свою квартиру, кооперативную, конечно. И целовал пол от счастья. А моя прияте-льница Наталья Казимирская, жившая по соседству, привела мне свою кошку, а еще собаку, чтобы они первыми вошли в дом, и тогда, по приметам, жизнь моя будет счастливой.

Я верю в приметы, а тогда особенно верил, потому что начинал, подобно отцу, жизнь снача-ла. И друзья, собравшись на новоселье, которое совпало с днем рождения, сидели на полу и пили за долгую прочную жизнь, а я попросил выпить за смерть, но здесь, в этом доме. Все зашумели, загалдели, запротестовали против такого моего пессимизма, но я пояснил, что устал от перемен жилья и вправду мечтаю дожить свои годы, не уезжая никуда. Пусть это будет последним моим пристанищем.

В то памятное новоселье первым пришел мой отец, еще днем, и принес в подарок ложку. Он купил ее на рынке и утверждал, что она серебряная. Мне поневоле пришлось с ним пить, и к при-ходу гостей я был так хорош, что меня отнесли в соседнюю комнату и продолжили праздник без меня.

Когда я утром поднялся, те из гостей, что оказались выносливее других и не покинули праздника, подали мне рулон туалетной бумаги, где поэт Саня Тихомиров в стихах зарифмовал список всех моих гостей, коих я не смог увидеть. Рулон, насколько я помню, был метра в два длиной...

Я вообще завел в новом доме альбомчик для друзей, куда они записывали все, что им вздумается. В нем много сочувственных слов. И пожеланий. Но там в начале приведена статистика моих потерь во время скитаний по чужим квартирам.

Такая вот:

Ушел из дому: 14 ноября 1974 г.

Скитался по чужим домам: 21,5 месяца (646 дней)

Пытался вступить в жилкооперативы: 8 раз.

Пытался получить государственное жилье: 6 раз.

Написано заявлений (жалостливых): 76 штук.

Был на приеме у чиновников: 135 раз (примерно).

Добыто и отправлено разных справок: 200 (примерно).

Потеряно:

чемодан, чувство достоинства, шапка, два приятеля, старший друг (умер), рукопись повести, кофта, 8 кг веса, чувство ДОМА, нечто, именуемое душой.

Найдено:

болезнь, шесть граненых стаканчиков (8 коп. за штуку), подружка, кожаное пальто, друг (женщина, не молодая), тоска по крыше, два десятка книг, ненависть к любым чиновникам, ненависть к любым учреждениям, родопское одеяло, вера в друзей (в Жору Вайнера и Эдика Успенского, которые помогли купить квартиру).

Был на грани отчаяния (хотел умереть): два раза.

И далее... Когда получил ключи (1 августа 76 г.), да когда въехал, и когда пришли первые гости...

А как особенный факт отмечался день, когда пришли ко мне дочка Даша и сын Ванюшка. И там, там на деревянной облицовке дверей, отмечены карандашом даты и рост моей дочки.

Сейчас она выросла. И забыла дорогу в мой дом.

На тележке, взятой у дворника, я перевез сюда большую и любимую мной икону "Спаса нерукотворного", которую когда-то нашел в старой церкви, переделанной в тракторный парк. Захватил мешок авторских книжек, которые бывшая жена именовала "макулатурой", и пишущую машинку.

А первым серьезным приобретением для дома был японский магнитофон, который мне достали в Братске друзья-строители. Не было еще стола, и стульев, и занавесок, и тарелок... И много чего еще не было в доме, зато был этот магнитофон.

С Игорем Дуэлем, который меня встречал из Сибири, мы полулежали на голом полу и, выпив за встречу из чайных блюдец - другой посуды не нашлось, - тут же решили наладить дорогую заграничную игрушку, потому что не хватало для души музыки. Мы долго ковырялись, делая паузы для поддачи. И чем больше принимали внутрь, тем лучше шла наладка, и в конце, к нашему удивлению, заграничная техника заиграла. Громко, на весь дом. Была, правда, всего одна кассетка, приданная к магнитофону расчетливыми японцами, а в ней всего одна мелодия. Так, для пробы. Но мелодия была приятной, немного грустной, и мы заводили ее весь вечер и под нее осушили, так же полулежа, пару бутылок.

Такое вот было начало. А далее я оборудовал кухню, дубовые доски для стеллажей мне прислал из Набережных Челнов мой друг детства Димок. Еще часть полок мне достались из гаража других моих друзей - Ошаниных. На них я взгромоздил всякие красивые баночки для специй и другую посуду. Потом появился раскладной стол, стулья и - друзья.

Однажды была компания, и среди них Георгий Садовников. Я ушел провожать до метро гостя, а когда вернулся, Георгий весело сообщил, что благодаря мне он выиграл бутылку коньяка. А было все так: возник между гостями спор о моей кухне, и какая-то дама заявила, что кухня, дескать, правда красивая, и стеллажи, и баночки всякие.