Елена Ржевская - Земное притяжение

Провожающие, стоя на откосе, все махали вслед ушедшему эшелону, и Лешка махал со всеми. Оркестр немного еще поиграл, пока состав не скрылся из виду. Потом музыка разом оборвалась, и все стали расходиться.

А Лешка все еще стоял и смотрел на железнодорожный путь, желто-серый от размолотого ракушечника, лежащего между шпал.

Баныкин вошел в ворота под номером двадцать два. Во дворе он застал лишь одну старуху. Она стояла у летней мазаной печки, помешивая ложкой в кастрюле; концы серого шерстяного платка, лежащего у нее на плечах, скрещиваясь на груди, были стянуты узлом на спине.

Небольшая белая собака - Баныкин вступил, видимо, в подведомственный ей сектор двора - приподнялась с нагретого булыжника и служебно залаяла.

- Цыц, Пальма, гуляй себе,-сказала, обернувшись, старуха, и глаза ее из-под сизых нависших век с любопытством оглядели пришельца.

Это была такая заядлая старость, что Баныкин оробел.

- Бабушка, можно вас?

- Вы к нам? Отчего же, пожалуйста.

Чему-то обрадовавшись и хитровато щурясь, она отставила с огня кастрюлю, вытерла о фартук руки и зашелестела легкими подошвами, ведя его за собой. Перед входной дверью старуха проделала какие-то заклинательные, как показалось сначала Баныкину, движения.

- Кш, кш! Несчастные! - размахивая темными руками, ругала она мух, облепивших дверь. - Кто-то сало есть собирается, кабана на дворе держит, а ты изволь мух кормить! Не хочется связываться, а то б живо этого кабана дух тут простыл!..

А где ж ваш чемодан? - спросила она вдруг, впуская Баныкина в дом.

- Какой чемодан? Зачем он мне?

- Ну ладно, - сказала она, быстро соглашаясь. - А все же лучше, конечно, когда с вещами. Нам спокойнее, ведь мы еще не знакомы. А узнаем, тогда можно и без чемодана. А по части чистоты спросите любого.

Она юркнула мимо него и, став у изголовья двух пустующих, чисто застеленных коек, сказала:

- Ну, какая больше нравится? Выбирайте.

Баныкин окончательно смутился:

- Да мне не нужна койка.

- Не нужна? Вы разве не командированный?

Он покачал головой. Старуха разочарованно замолчала.

- Мне тут, бабушка, кое-что спросить вас надо.

- Я думала, вас из ЖКО прислали, с завода.

- Я, откровенно говоря, из милиции. Вернее, из бригады содействия.

- О господи! - тихо, испуганно вздохнула старуха и взялась рукой за голову.

- Мне тут кое-что узнать надо у вас о ваших соседях по двору.

- Ой, как мне бьет в голову! Я ничего не слышу.

Зачем только она вышла ночью? Зачем впуталась в это несчастье?

Старуха украдкой разглядывала пришельца. Соломенную шляпу он не снял; она прочно сидела на голове, слегка набекрень, и вид у него -был залихватский.

- Колпаков Алексей Степанович вам известен? - спросил он.

- Это Лешка, что ли? - сильно волнуясь, спросила старуха.

- Ну да, Лешка.

- Господи, чего только придумают - Алексей Степанович.

Как же, знаю его с самых детских лет. Раз как-то внучку мою подбил на коньках. А так больше ничего особенного. Прекрасный мальчик.

"О боже мой, - вздыхала она про себя.-Что теперь будет?

Что будет? Хоть бы дочка пришла скорее..."

- А поесть у вас дают?

Баныкин не понял ее.

- Когда забираете человека...

- Уж как-нибудь, - сказал он неохотно.

Старуха неотрывно следила за ним. Из-под темного головного платка спускалась на лоб ей белая планка поддетого вниз второго платка. И глаза из-под белой полоски живо поблескивали.

- А родителей его и, так сказать, окружение, - скованно сказал Баныкин,-вы знаете?

- Знать-то знаю, да вот глаз..

- Что глаз?

Она повернула к нему лицо, старательно приподняв темные веки, и Баныкин увидел, что один глаз у нее будто затянут пленкой.

- Катаракта. Уже давно пора резать. А никак не соглашаются из-за гипертонии... Да вы сядьте.

Он нащупал сиденье, опустился на стул и вздохнул. Ну, какие еще болячки станет показывать ему старуха? Ему было стыдно и неловко, и он проклинал себя, что связался с ней, надо было прямо идти к родителям,

Но тут старухе самой в диковинку показалось, что она так смело и вроде бы запросто ведет себя с "человеком из милиции".

Она замешкалась в отдалении от него у столика и ни с того ни с сего щелкнула выключателем приемника.

- Ну? Чего ж ты молчишь? - спрашивала она у приемника, привалясь впалой грудью к его полированной коробке и лукаво поглядывая на Баныкина.

Она улыбалась, и удлиненный нижний зуб, неправильно прикусывающий верхний ряд, придавал ее лицу страшно хитрое выражение.

Баныкин строго спросил:

- Вы можете дать характеристику родителям Алексея Колпакова и его окружению?

- Характеристику?-Старуха важно задумалась.-Вот мать у него, например, красавица. Только поглядеть. А до чего же как соседка приятная. Прошлый год я перец не готовила н..

зиму, не мариновала. Врач запретил мне его есть. Из-за катара дыхательных путей. Слышите, как дает себя знать? Кх-кх! - покашляла старуха.-Так соседка, бывало, навестит и перчика мне принесет.

Испуг ее окончательно прошел, и теперь старуха сновала по комнате и маялась, заглядывая в окно, - ей хотелось, чтоб хоть кто-нибудь из соседей увидел, что в старухе Кечеджи нуждается должностное лицо.

- Вы придерживайтесь относительно родителей Алексея Колпакова, попросил Баныкин.

- Пожалуйста, - охотно согласилась старуха. - Ну, мать иногда на него обижается. Даже заплачет другой раз. Каждому, как ни говорите, хочется, чтобы свое дитя в люди вышло... Ай, вот и она как раз идет!

Баныкин поглядел поверх головы старухи в окно, поспешно простился и вышел.

По двору шла женщина в белом платье, с большой продовольственной сумкой в руках. Баныкин подождал, пока она скрылась за дверью, и тогда постучал. Ему тут же открыли. Он сказал бодро:

- Здравствуйте. Я из комсомольской бригады содействия милиции.

- Очень приятно, - сказала Лешкина мать, попятившись в замешательстве.

Он прошел за нею в комнату.

- Я по поводу того, что случилось ночью. По поводу Алексея Колпакова.

Она возбужденно посмотрела на Баныкина и перевела взгляд на Матюшу, сидевшего с газетой тут же за столом.

- Вы присядьте, - сказал Матюша.

Баныкин охотно обернулся к'нему. С мужчиной говорить все же легче. Он сел, положив на стол перед собой соломенную шляпу. Матюша поднялся, снял со спинки стула пиджак и надел его. Он опустился на прежнее место напротив Баныкина и напряженно посмотрел на него. Баныкин почувствовал: он в курсе ночного происшествия.

- Этой ночью, находясь на посту, -г- старательно сказал Баныкин,-в конце Торговой улицы, внизу... Мной лично был задержан ваш сын.

- Его отец погиб в Берлине,-осторожно вставила мать.

Баныкин, тушуясь, закивал.

- Никогда б не подумал, что он во что-то замешан.

- В том-то и дело, - тяжело заговорил Матюша. - В том-то и дело, что он замешан. В остальном разберутся без нас.