Иван Лажечников - Беленькие, черненькие и серенькие

Максиму Ильичу было не более двадцати двух лет, когда он на ней женился [46] Максиму Ильичу было не более двадцати двух лет, когда он на ней женился . — Прототип Максима Ильича — отец писателя, купец Иван Ильич Лажечников (1760-е, Коломна — 1837, Москва), в 1790-е гг. единственный в Коломне именитый гражданин, до своего ареста (1799) городской голова. В биографии писателя, составленной с его слов, читаем: «По смерти отца своего получив богатое наследство, отец Ивана Ивановича Лажечникова построил себе в г. Коломне роскошный дом против церкви Иоанна Богослова... Вообще... жил на богатую дворянскую ногу. Кроме обширной торговли и серного завода в Рязанской губернии он купил ещё себе ... поместье в 23 верстах от Коломны... От природы умный, честный и правдивый...» (Празднование юбилея 50-летней литературной деятельности И. И. Лажечникова 4 мая 1869 г. М., 1869. С. 11 — 12). По архивным свидетельствам, Иван Ильич после смерти отца (1795) завёл в 1797 г. шёлковую фабрику в собственном доме. Согласно сохранившемуся «брачному обыску», Иван Ильич женился на Татьяне Максимовне Машонкиной, матери писателя, в ноябре 1784 г. (Дымова А. М., Самошин С. И. Документы семьи И. И. Лажечникова из фондов Коломенского краеведческого музея // Лажечников и Коломна: Сборник научных трудов. Коломна, 2005. С. 17). . Он имел приятную наружность, сердце доброе, светлый ум и стремление к дворянской жизни, чему способствовали немало связи его отца, Бог знает как и когда сделанные, со многими знатными лицами того времени [47] ... связи его отца, Бог знает как и когда сделанные, со многими знатными лицами того времени. — См. комментарии 55, 110. Кроме того, в автобиографии, продиктованной Ф. В. Ливанову, писатель указывает двух вельмож, способствовавших освобождению отца из-под ареста: Куракина и Лобанова-Ростовского. Один из них, скорее всего, князь Александр Борисович Куракин (1752 — 1818), сенатор и вице-канцлер при Павле I, или брат его Алексей (умер в 1829 г.), генерал-прокурор при Павле (первый из братьев известен и своими литературными трудами). Другой — князь Яков Иванович Лобанов-Ростовский (1760 — 1831), бывший с 1794 г. обер-прокурором 5 департамента Сената, затем назначенный в Москву наблюдать за делами в московских департаментах Сената и присутственных местах губернии. Он, кстати говоря, имел в собственности дом в Коломне. Не исключено, что Илья Акимович Ложечников, дед писателя, мог быть знаком и с другими знатными домовладельцами Коломны из рода фельдмаршала Б. П. Шереметьева, князя Д. М. Голицына, князей Черкасских. . При выборе его Прасковьей Михайловной склонило также весы на его сторону и то, что он и весь род его, со времени Петра Великого, ходили в немецком платье, что Пшеницыны ели серебряными, а не деревянными ложками, каждый с своего оловянного прибора, а не из общей семейной деревянной чаши, что они имели прислугу и кое-какой экипаж [48] ... ходили в немецком платье... имели прислугу и кое-какой экипаж. — Европейская одежда, столовый этикет, наличие слуг и своего выезда — всё это явные приметы стремления Пшеницыных в «лучшие люди». . Говорили, что этот род шёл от новгородских именитых людей, которые, избежав казней во времена Иоанна Грозного, переселены им были в Холодню [49] .... этот род шёл от новгородских именитых людей ... переселены им были в Холодню. — Семейное предание об изгнании предков в Коломну из Великого Новгорода хранилось в роде Ложечниковых, о чём писатель упоминает в автобиографическом очерке «Новобранец 1812 года». . Поэтому в фамилии Пшеницыных сохранилась какая-то наследственная, кровная гордость, которой не замечали в прочих смиренных обитателях Холодни. Во всех городских собраниях видали их всегда передовыми.

Надо прибавить, что Максим Ильич имел врождённое стремление к образованию себя. Случай развил ещё более эту склонность. В одну из частых поездок своих в разные пределы России, которые он всякий год совершал по торговым делам, познакомился он где-то с каким-то господином Новиковым {1} 1 В «Семейной хронике» Аксакова упомянуто, что переписка Новикова с Софьей Николаевной имела большое влияние на её образование [373] . Мудрено ли, что молодой Пшеницын, живя ближе к Москве, имел случай столкнуться с этим замечательным человеком, который своими беседами внушил ему любовь к просвещению? Нашлась бы, конечно, не одна сотня подобных фактов, если бы их вовремя собирать. Мы увидели бы тогда, как он обильно сеял Божие семя на русскую ниву. Почему в подлинном рассказе Ивана Максимовича Пшеницына назван Новиков каким-то господином [374] , мне неизвестно. [50] ... познакомился он ... с каким-то господином Новиковым. — О знакомстве своего отца с великим русским просветителем Николаем Ивановичем Новикóвым (1744 — 1818) Лажечников упоминает в автобиографии, продиктованной Ф. В. Ливанову (см.: Празднование юбилея 50-летней литературной деятельности И. И. Лажечникова... С. 13). Имение Новикова Авдотьино, расположенное сравнительно недалеко от Коломны, во второй половине XVIII в. называлось Тихвинское-Авдотьино и относилось к Никитскому уезду (ныне Ступинский район). До наших дней от усадьбы сохранился каменный флигель, несколько крестьянских домов, построенных Новиковым, и Тихвинская церковь, где он похоронен. . Новиков полюбил молодого человека, беседовал с ним часто о благах, доставляемых просвещением, и снабдил его списком всех книг и журналов, какие только были изданы на русском языке. Максим Ильич не замедлил купить эти книги и читал их с жадностью. К сожалению, в число их попалась и нравственная контрабанда, которую умел искусно навязать ему книгопродавец: это был «Фоблаз» и несколько других подобных сочинений [51] ... нравственная контрабанда... «Фоблаз» и несколько других подобных сочинений. — Полное название романа французского писателя XVIII века Жана Батиста Луве де Кувре — «Похождения кавалера Фоблаза». Роман выходил частями (1787 — 1790) и пользовался большим успехом благодаря эротической фабуле. Имя заглавного персонажа романа стало синонимом женского соблазнителя. Упоминается Пушкиным в первой главе «Евгения Онегина»: «Его ласкал супруг лукавый,/ Фобласа давний ученик...». В России в 1790-е годы вышло два перевода: «Приключения шевалье де Фобласа» и «Жизнь кавалера Фоблаза», один из которых, видимо, и приобрёл Максим Ильич Пшеницын. К нравственной контрабанде может быть причислен и другой скандальный французский роман в письмах «Опасные связи» Шодерло де Лакло (1782), русский перевод которого появился в 1804 — 1805 гг. В XIX в. во Франции роман был запрещён как оскорбляющий нравственность. .

Когда красавица Пшеницына ехала в своей колеснице — покуда скромной, четвероугольной линеечке, наподобие ящика, с порыжелыми кожаными фартуками, — на сивой старой лошадке, с кривым кучером, и подле неё сидел её миловидный сынок, прохожие, мещане, купцы и даже городские власти низко кланялись ей. Приветливо, но свысока отвечала она на их поклоны. В приходской церкви ей отведено было почётное место [52] В приходской церкви ей отведено было почётное место... — Лажечниковы были прихожанами церкви Бориса и Глеба в Запрудах, в ней крестили будущего писателя. ; священник подавал ей первой просвиру; все с уважением сторонились, когда она выходила из храма.