Евгений Салиас - Экзотики

— Да ты когда ее зналъ? Давно вѣдь…

— Давно ужъ. Не помню.

— Постарѣла она — вотъ и все…

— Н-нѣтъ. To-есть, да. Немного.

Эми, глядѣвшая изъ своего второго ряда креселъ на подмостки, вдругъ ахнула. Діана начала шансонетку и, сдѣлавъ вульгарный жестъ рукой, двинувъ бедромъ, вдругъ преобразилась и лицомъ. Оно стало и тривіально, и цинично. Она запѣла избитую, заѣзженную пѣсенку. Это былъ ея конекъ, почти sa création, которымъ она гордилась:

запѣла Діана, усиливая всюду букву r. Выговаривая: derrière, она почти рычала.

Голосъ ея былъ свѣжъ, силенъ, звонокъ и пріятно подѣйствовалъ на Эми, но жесты и лицо ей претили. Князь смѣялся и помогалъ пѣнью головой.

— Она давно бросила этотъ genre, — оживленно сказалъ онъ. — Она въ «Комической» оперѣ. Ее просили, вѣрно, спѣть это, стариной тряхнуть.

— Какія ужасныя женщины!.. — прошептала Эми.

— Отчего?.. Богъ съ тобой!..

— Этакъ… при всѣхъ… вертѣть корпусомъ…

— Привычка. Да и что-жъ тутъ…

Эми была, однако, довольна, когда Діана кончила и при громѣ рукоплесканій исчезла со сцены. Ей было противно слышать «derrrrièrrre», сопровождаемое жестомъ, котораго и пьяная баба не сдѣлаетъ.

Послѣ нея явилось еще нѣсколько человѣкъ артистовъ, но Эми не замѣчала и не слушала — она была, будто, отчасти не въ духѣ.

Имя Diane d'Albret было у всѣхъ на языкѣ, и это по неволѣ заставляло Эми думать о ней.

— И это твоя бывшая пассія? — сказала она наконецъ князю.

— Ну, ужъ и пассія!.. — отозвался онъ. — Да и нельзя судить по глупой пѣсенкѣ.

— Однако… Вѣдь это она же, та же женщина.

— Конечно, та же. Но она кривлялась и ломалась, дѣлала гримасы.

— Мнѣ очень хочется ее видѣть еще разъ.

— Увидишь. Она по программѣ будетъ еще пѣть арію изъ «Карменъ».

— Ты пойдешь говорить съ ней?

— А что?

— Такъ…

— Право, не знаю… — какъ-то промычалъ князь. — Если близко увижу, надо подойти. Не хорошо. За что же обижать.

— Ступай, ступай, Егорушка… Я шучу… Развѣ къ такимъ можно ревновать! — кротко и мило сказала Эми.

Между тѣмъ чередовались нумера музыки, чтенія и пѣнія… Появился наконецъ Коклёнъ и спѣлъ говоркомъ нѣсколько шансонетокъ двусмысленнаго содержанія… И все это высшее общество, гдѣ были и отроковицы, хохотало до упаду. Эти подростки только поглядывали на всѣхъ блестящими глазами и съ сдержанной улыбкой, какъ бы говоря. «Мы не понимаемъ и не знаемъ, что онъ говоритъ, но мы знаемъ — о чемъ»!

Послѣ Коклёна появилась красивая блондинка, высокая, стройная, сильно декольтированная, про которую смѣло можно было сказать, что она не «décolletée», а «débustée». Вся она была покрыта брильянтами, среди которыхъ, однако, было много и новоизобрѣтенныхъ камней «bluze», которые при вечернемъ освѣщеніи отличить отъ настоящихъ невозможно. Появившаяся на эстрадѣ спѣла два сантиментальныхъ романса о розѣ и объ отечествѣ. Но она сразу понравилась Эми своимъ строгимъ выраженіемъ лица, своимъ достоинствомъ всѣхъ движеній и взгляда и истинно серьезной порядочностью. Эми не знала, что это женщина была своего рода ужасной знаменитостью и неизмѣримо ниже Діаны — нравственно. А объяснить это ей было некому, такъ какъ князь уже съ четверть часа исчезъ и не возвращался.

И Эми думалось: съ этой Діаной пошелъ онъ разговаривать или нѣтъ? Она оправдывала, однако, мужа. Всѣ мужчины таковы… Егорушка былъ когда-то влюбленъ въ эту женщину. Онъ самъ ей въ этомъ признался… Съ тѣхъ поръ, года два, или три, или больше, онъ ее не видалъ и вдругъ встрѣтилъ здѣсь… Отчего не пойти, поболтать, помянуть прошлое, глупое и смѣшное, но все-таки милое?.. Еслибы Френчъ былъ живъ, и еслибы не было никакой драмы — и она бы встрѣтилась съ нимъ черезъ года два-три, развѣ бы ей не захотѣлось съ нимъ поговорить, помянуть… посмѣяться, конечно…

«Но мнѣ все-таки хотѣлось бы знать, съ ней онъ теперь, завязъ болтать, или нѣтъ? — думала Эми. — Хотѣлось бы видѣть, какъ они разговариваютъ».

Между тѣмъ начался новый антрактъ, самый длинный, и гости двинулись на террасу и въ садъ и разсыпались по аллеямъ.

Виконтесса, встрѣтивъ Эми, пригласила ее, въ числѣ другихъ дамъ, покататься въ лодкахъ, съѣздить на островокъ.

— Princesse, une petite partie sur l'eau, — сказала она. — Если вы не боитесь воды и дилеттантовъ-гребцовъ.

— Précisément, vicomtesse, — отозвалась Эми. — Боюсь воды и лодокъ до смерти. У меня голова кружится. А мысль, что я совсѣмъ не умѣю плавать, заставляетъ меня трусить… J'ai une peur, à…

— Qui concerne Pasteur! — подхватилъ кто-то шутя.

— Да, правда! — разсмѣялась Эми. — Это тоже почти болѣзненная водобоязнь. Но я пойду съ вами поглядѣть, какъ вы поѣдете.

И вмѣстѣ съ тѣмъ она озиралась и думала: «Гдѣ Егорушка»?

Цѣлая кучка, съ хозяйкой во главѣ, двинулась по липовой аллеѣ, круто спускавшейся отъ дома къ пруду.

Разумѣется, когда пришлось садиться въ лодки, всѣ стали уговаривать княгиню ѣхать тоже.

— Только до острова и назадъ! — говорилъ одинъ.

— Я плаваю замѣчательно.

— J'ai le prix… — вторилъ другой.

— Я отвѣчаю за васъ головой передъ княземъ! — кричалъ третій.

И Эми, скорѣе изъ свѣтской вѣжливости, чѣмъ изъ желанія быть на водѣ, согласилась.

«Ну, а если начнетъ тошнить! — думалось ей. — Глупо будетъ». — И вмѣстѣ, одновременно она все думала:- «Гдѣ Егорушка? Въ залѣ не было».

Черезъ четверть часа, женская маленькая фигурка шла одна по дорожкѣ сада, гдѣ не было гуляющихъ гостей, веселаго говора и смѣха.

Это была Эми.

Ее уговорили сѣсть въ одну изъ лодокъ, и она сдалась, но едва только лодка отчалила отъ берега, какъ у нея стала кружиться голова, и она начала умолять высадить её скорѣе обратно на берегъ.

Оставивъ ее на берегу, веселая гурьба снова двинулась въ островку, а Эми, не желая встрѣчаться съ гуляющими, завернула въ болѣе глухую часть сада. Ей было страшно грустно, хотя причинъ на это не было никакихъ…

«Гдѣ Егорушка! — думалось ей упорно. — Могъ бы хоть въ Антрактѣ появиться»!

И Эми стала вдругъ почему-то снова думать объ этой женщинѣ, въ которую ея Егорушка, по его признанію, былъ когда-то давно и мимоходомъ влюбленъ.

«Странный народъ мужчины! — думалось ей:- если они способны сердечно отнестись въ такимъ… disons le mot — уродамъ, то какъ же они могутъ любить и насъ, порядочныхъ женщинъ? Я, виконтесса, молодая Вертгеймъ, баронесса Герцлихъ, милая Клэретта, мы не имѣемъ ничего общаго съ такой… не знаю, какъ назвать… Она красива и отвратительна. И кажется, что чѣмъ красивѣе будетъ „такая“, тѣмъ будетъ противнѣе. Правду сказалъ про этихъ женщинъ Кергаренъ:- Rien, que de la belle viande, que mord le passant. Фуй! Какая гадость!.. Зачѣмъ это на свѣтѣ… такое»…

Тихо двигаясь и размышляя Эми услыхала голоса и завернула правѣе, чтобы избѣжать кого-либо изъ знакомыхъ. Но вдругъ до нея достигъ добродушный смѣхъ князя. Она быстро дошла налѣво и уже собиралась крикнуть: «Егорушка», но какое-то, мгновенно сказавшееся въ ней, странное и дотолѣ незнакомое чувство остановило ее. Она сдѣлала нѣсколько шаговъ впередъ и стала… Раздавался за кустами звонко и ясно, но незнакомый ей голосъ. Она присмотрѣлась сквозь чащу и увидѣла двухъ сидящихъ на скамейкѣ.