Александр Герцен - Том 11. Былое и думы. Часть 6-8

35 Вместо: Париж изгоняет из себя все нечистое – было: Он изгоняет все нечистое

Стр. 501

3 После: города! – было: А потому милости просим на выставку.

16–17 Вместо: И в полном умилении ~ свобода – было: И в полном восторге, упоении Гюго восклицает – удивляясь, как Франция, целый народ испаряется братством [и как], народ, которого свобода

24–25 После: бесконечности – было: Прощай, народ, приветствую тебя, человечество

27 Перед: Когда // Это было писано в мае 1867. Здесь значок, отсылающий к л. 9 об., на котором зачеркнут текст: по поводу этих балаганов на Champ de Mars, по поводу разнородных гербергов и кабаков…по поводу всемирного толкучего рынка…

Какой царедворец падшего Рима, какой восточный певец-раб больше раболепствовал перед каким-нибудь цесарем Клавдием или Септимием, перед каким-нибудь выродившимся наследником Тамерлана… В строках, выписанных мной, есть китайские звуки, есть слова, напоминающие Византию – Персию…

Большей неправды не было сказано человеком. – Я верю, что Гюго добросовестен, но неправда его [колоссальная] от этого не меньше вопиюща. И в какую минуту он ее возвестил гласом трубным и звуком кимвалов… Когда Франция, вооруженная с головы до ног [всегда] готова броситься на всякого соседа, когда она стоит на дороге всех великих совершений – поддерживая там папу, тут [военный деспотизм] Австрию, там [поддерживая] Турцию и свой собственный деспотизм [турецкое управление]… в то время как одураченный Максимилиан шел на место казни и безумная жена его билась в Мираморе. В то время, когда Франция потеряла всякий смысл самоуправления, свободы. Когда Франция расплывалась в оргиях и тонула в вакханалиях, которым позавидовал бы Кутюра. Да, это великое преступление, до которого редко поднималась риторика!

ВАРИАНТЫ РУКОПИСИ (ЦГАЛИ)

Стр. 490

10 Вместо: одобренный и найденный безопасным для империи – было: путешественник

19–20 Вместо: Тут ~ неистовством. – было: Тут только пришло в голову Мейзенбуг, что защитник порядка вызывал с таким неистовством мою дочь, девочку десяти лет, которой был нужен особый паспорт.

25 Вместо: – Est-ce que c’est l’empereur? – было: «Это сам император?»

26–27 Вместо: случилось через год еще хуже – было: случилось почти то же в 1861

Стр. 491

3 Вместо: псалом – было: известный псалом

4 Вместо: с льстивым отчаянием жалуется Иегове // с каким-то льстивым отчаянием жалуется [своему небесному императору]

8 Вместо: через стол – было: там

9 Вместо: он – было: он уже

10 Вмecmо: Бежал ~ шел – было: Бегу от него за город – он идет

13 Вместо: На бале в Мабиль? На обедне в Мадлен? – было : В Мабиль? или Мадлен?

17 Вместо: времен Тьера и либеральных историков луи-филипповских времен – было: тридцатых годов

22–23 Вместо: рассыпался пехотой, поплыл флотом – было: во все зависящее от администрации, центральной власти, идущее из нее, стремящееся в нее < 1 нрзб.> армии… во всю нацию и вне народа

27–32 Вместо: Le bourgeois ~ ничем – было: Son homme [756]Франции, l’homme du destin [757], уничтожающий в себе все резкие стороны национального характера и все стремления народа, осредотворяющий их…как та вершинная точка горы или переходы пирамиды, оканчивающей ее ничем… [уничтожает ее] и дагерротипирует себя сверху вниз

33–34 Вместо: Увлекаемый демократической риторикой, я дурно его оценил – было: я впал в ошибку всей враждебной ему стороны. Он совершенно соответствует современной Франции, не меньше по крайней мере, чем его дядя соответствует своей – это son homme

34–35 Вместо: 1861 год ~ империи – было: В 1861 году в империи

Стр. 492

4 Вместо: хвалил Нью-Йорк в пику Парижу – было: хвалил Америку в пику Франции [чему-то другому] Тюльери

6 После: намеки – было: все это деликатно и mezzo-voce, точно в Петербурге при Николае

12 Вместо: градом // как градом

12 Вместо: никто не жаловался – было: вовсе не недовольно этим, напротив

14 Вместо: масла – было: обжорства

14–17 Вместо: Кому ~ из Мазаса – было: Кому же постить не нравилось, того было трудно видеть – он тотчас исчезал или делался шелковым.

17 -18 Вместо: Полиция ~ la grande armée – было: Полиция – великая французская, парижская полиция – единственная в мире

19–20 Вместо: В литературе ~ морю – было: В литературе до того плоский штиль, что самые плохие лодочники на самых плохих лодках выплывали далеко, вроде Абу, впрочем, читали мало.

21 После: сценах – было: их бессмысленно-смешное, карикатурное содержание

21–22 Вместо: сонливость – было: тоску

22–23 Вместо: поддерживалась бессмысленными журналами – было: сменялась тоской журналов

24 Вместо: не интересы, а фирмы – было: какие-то неизвестные, чуждые интересы или фирмы банкиров и торговых домов. Политическая жизнь их была пуста, бедна, premiers-Paris [нельзя было читать] были на втором плане

25 Вместо: сжатым – было: простым

26 После: «мышцами» // как прибавим мы

28 Вместо: полинялые и потертые – было: напыщенность

32 Вместо: миру – было: всему миру

Стр. 492–493

33-2 Вместо: Оппозиция ~ ветры – было: Преданность и оппозиция делались под знаменем бонапартизма [так, как и преданность], так что могли быть нюансы одного и того же цвета, но не разных цветов – их можно бы означать в том роде, как моряки означают ветры на одной четверти звезды под главным экспонентом.

Стр. 493

3–4 Вместо: отчаянный ~ монархический – было: Бонапартизм чистый [(в смысле цвета – как конститусионель, патри и пр.)], идущий далее Наполеона, бонапартизм умеренно монархический

7 Вместо: тюльерийский – было: [орлеанский] конституционный

8 Вместо: ставившие на место – было: поправлявшие

9-10 Вместо: поверяли время по хронометру префектуры – было: ставили по префектному хронометру

11 Вместо: торопились – было: бежали

19–20 Вместо: Я ~ водой – было: и в ответ спросил меня, буду ли я ужинать.

22 Вместо: На близком расстоянии – было: Тут только

24 После: счастливы – было: любезный Г.

Стр. 494

1–2 Вместо: Все ~ колодка – было: Все, что обдавало ужасом при Людвиге-Филиппе, все, что можно было предвидеть в 1849, конце Февральской республики, – было далеко обойдено действительностью. Тогда еще были надежды – теперь и их не было.

5 После: сложившимся… – было: Кто не знает чувства, с которым мы ходим по комнатам дома, где прошла яркая часть нашей жизни, совершилось какое-нибудь великое событие, тесно связавшее [вас] нас с его стенами. Человек сначала рад знакомым предметам, узнает их, рассматривает с любовью, и вдруг он видит, что дом для него умер, что он чужой, что тут [идет] прошла совсем другая жизнь, и притом жизнь нехорошая… Это-то чувство давило меня в Париже и толкало из него… К тому же новая жизнь его была не только чужая, но глубоко падшая, антипатичная.