Иван Истомин - Первые ласточки

— Давай, — согласился Гриш. — А потом, если нужно, я вам помогу.

Но помощь им не требовалась — Куш-Юр и Евдок приехали с Вечкой рано-ранешенько и уже кончали работу.

Куш-Юр сходил за пешней и зюзьгой, подъехали Вечка и Евдок, закипела работа. Вскоре закончили.

— Садись со мной, Роман Иванович, я один, — Гриш тронул коня.

Разговор про Пеганку распространился вмиг — все хохотали, даже Озыр-Митька, промышляющий с Яран-Яшкой ближе к берегу. Митька, услышав, взвизгнул бабьим голосом:

— Германец купил коня? Не может быть… — Он подмигнул Яшке, вынимавшему из ловушки здоровенного налима.

— Как не может быть? — Варов-Гриш проезжал мимо Озыр-Митьки. — Ты же сам с Ма-Муувемом продал коня Германцу.

Озыр-Митька круто повернулся.

— А-а… ты?.. — Он сердито бросил налима на груду рыбы.

— Ну, нечистая сила! — заругался председатель. — Все время врет. Сбыли с рук Ма-Муувема Пеганку-Поганку, а говорит: «не может быть»…

— Ну, сказал. Что ж тут такого… — огрызнулся Озыр-Митька.

— А то, что Пеганка — поганка и есть, — вставил Гриш. — Сеньки нет до сей поры — мучается. Вчера в лесу сколько бились. Правда, три длинных и здоровенных бревна сразу на один воз.

— Вы до сих пор не привезли ни одного бревна, — возмущался Куш-Юр. — Осенью отказались расчистить площадку, так теперь бревна везите!

Озыр-Митька хмыкнул:

— Везти… Сказать легко…

— Да-а, заставим подчиниться решению сходки. — Вечка тоже вступил в спор. — Ишь вы!..

— Может, совсем не будут строить, а вози, — огрызнулся Яшка.

— Будем строить, — заявил Куш-Юр. — Приедет Будилов, и начнем.

Гажа-Эль шел мимо Сенькиного двора, услышал смех людей и свернул в ограду Германца.

— О, якуня-макуня! Целая компания! Не выпиваете ли? — Он был трезвый, хотя было воскресенье и приближался вечер. — Подайте и мне — я гимги проверил еще вчера, а сегодня весь день ищу сур…

— И не найдешь. — Вечка стоял возле своего коня и не выпускал вожжу. — Мы поработали хорошо… А смеемся над Сенькой…

— Недотепой, — хохотал Евдок.

Оказалось, Сенька все еще возился с Пеганкой — она сдурела и не идет ни туда и ни сюда. Так и прошел день. Германец привязал коня за стайку и давай стегать сзади. А тот как лягнет обеими ногами. Сенька и упал далеко на снег. Хорошо, что угадал не в лоб. Сидит в снегу и матерится.

— Эх, ты-ы, горе-гореванное. — Гажа-Эль взял Сеньку на руки, будто охапку сена, и перенес на пустые сани. — Сиди здесь, а не там, возле коня.

— Ты лучше побей Пеганку-Поганку, как своего Гнедка, — слезливо попросил Сенька. — Спусти шкулу холеле…

— Э-э, не пойдет так. — Гажа-Эль посмотрел на Сенькиного коня. — Я, сам знаешь, не трогаю никого. А Гнедка — другое дело: и бью, бывает, а потом обнимаемся и плачем… А что это за конь? Какой здоровенный!.. — Но только Гажа-Эль приблизился к коню, тот лягнул, едва не угадал в Эля и начал рвать узду — вот-вот выдернет ветхое бревнышко. — Ишь ты, дьявол! Конь с придурью! Выдернет бревешко, и развалится стайка, погубит коровенку…

— С норовистым конем без вожжей не сладить, нечистая сила. — Куш-Юр подошел к Элю. Гажа-Эль все же отвязал узду, освободил коня от привязи, ласково похлопал по передней лопатке.

— Конь как конь, вовсе не холера. — Гажа-Эль отпустил Пеганку. — Любить надо коня…

— Ну да… Невезучий пелед всеми виноват… — Сенька стонал и кряхтел. — Сегодня даже за лыбой не ездил.

— Надо придумать что-то, — предложил Гриш. — Пошли делить улов!..

— Да?! — Сенька встал и, посасывая кровь из рассеченной копытом руки, пошел к нарте Гриша. — О-о, есть лыба… Эй, выйдите кто-нибудь сюда! Лыба, лыба на мой пай!..

В тот же миг выбежали из избы без малиц Анка, Нюрка, Нюська, Верка-Ичмонь и Парасся. Варов-Гриш делил добычу, стараясь сделать доли равными.

— Выбирай, Семен, и я пойду, — сказал Гриш.

Сенька не знал, которую взять долю. Подсказала Нюська:

— Эту, эту. Белые рыбы тут…

Однажды в начале зимы, вскоре после расчистки площадки, Илька вздохнул и обратился к отцу:

— Айэ, а ты обманщик все-таки. — Он видел вечером, как отец умело вырезает крупным лобзиком волнистые кружева из длинной доски шириной в четверть. У Гриша уже сотворено немало таких досок, чтоб разукрасить избу снаружи — сделать дом терем-теремком. — Обманщик и есть!

— Почему же? — Гриш удивленно посмотрел на сына.

— Ты так красиво делаешь, даже маленькой пилой, а не хочешь помочь мне…

— В чем? — засмеялся Гриш.

— Ты все обещаешь сходить к безногому Коктэм-Ваню, а все не идешь. Мне ой как хочется попробовать на костыли встать.

Гриш перестал пилить.

— Мать родная! Сегодня собирался сходить к Коктэм-Ваню, а доска попалась на глаза — и забыл. — Гриш немедля встал. — Надо сходить. Сейчас же!

Елення возилась на кухне.

— Конечно, — сказала она. — Тальниковые палки приготовлены давно, уже высохли, а сделать никак не соберешься. Сходи успокой парнишку.

Гриш, перед тем как выйти из дома, заглянул в горницу.

— Не трогайте лобзик. Я вернусь скоро. — И ушел.

Его долго не было. Наконец вернулся и притащил с собой большой деревянный костыль, тальниковые палки и толстую дощечку. Ребята уставились на костыль.

— А как Коктэм-Вань будет, Гришэ, без костыля-то? — выглянула Елення из кухни.

Гриш сообщил: Коктэм-Вань придумал себе деревянную ногу, будет ходить на большой рогатке, благо что после ранения на войне нога ампутирована ниже колена. Вот и уступил один костыль посмотреть.

— А здорово он ходит на деревяшке. — Гриш садился ужинать. — Культя обута в меховой чулок, изогнутая, колено на подушечке, а рогатки привязаны ремнями. Тебе бы, Илька, такую штуковину… — Он наклонился и посмотрел на Илькину искалеченную ногу в шерстяном чулке.

— На костыли хоть бы встал. — Елення принесла в чашке нарезанную малосольную рыбу. Пыхтел небольшой самовар.

— Это я смастерю. Два костыля — ерунда. — Гриш взял кусок рыбы. — Надо только научиться вставать и ходить.

После ужина Гриш взялся мастерить костыли.

— Спать пора! Я еще не скоро кончу. А завтра некогда, — сказал Гриш сыну.

Илька зевнул.

— Я полежу только, а спать не буду. Буду следить за тобой, чтоб все сделал как надо. — Он дополз до кровати, залез в постель рядом с братишкой, а мать укрыла его.

— Вот смотри на отца, только не шуми. — Елення приложила палец к губам.

— Хорошо, — прошептал Илька и… уснул.

Разбудила его Лиза. Она была в малице и касалась его руки холодной рукавичкой.

— Проснулся? — улыбнулась Лиза и махнула рукой. — Тетя Еля, ты можешь идти доить! Ой! — кивнула Лиза на новенькие костыли. — Это откуда?

Илька посмотрел и вдруг вспомнил.