Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 1

— Я ничего не думаю, — я только говорю!..

Анисьеву вспомнилось вчерашнее холодное обращеніе съ нимъ Лины, которое онъ тогда приписалъ застѣнчивости…

Онъ сосредоточенно уткнулся взглядомъ въ одну изъ пуговицъ графскаго сюртука:

— Ужъ нѣтъ ли у этого стараго шута съ его «Ларіономъ» своего какого-нибудь на примѣтѣ? допытывался онъ мысленно….

Вишну все также безмятежно покоился въ своемъ креслѣ и слегка помаргивалъ вѣками, — его клонило ко сну…

— А «Ларіонъ» тонкая бестія, рѣшилъ прозорливый флигель-адъютантъ, — на мушку не клюетъ; съ нимъ, видно, надо cartes sur table… А впрочемъ… Надо вообще ближе изучить ситуацію!.. — Позвольте оставить васъ, графъ, сказалъ онъ громко, вставая съ мѣста, — у васъ кажется просители?…

— Ничего, я при тебѣ приму!

Старикъ поднялся въ свою очередь и, переваливаясь на ходу, пошелъ къ дверямъ звать Чижевскаго.

Въ комнату, вслѣдъ за молодымъ чиновникомъ, вошли четыре вызванныя имъ лица, «къ личному разбирательству его сіятельствомъ,» какъ значилось на языкѣ тогдашнихъ порядковъ.

Первое изъ нихъ была просительница, молодка лѣтъ двадцати, одна изъ тѣхъ русскихъ побѣдныхъ головокъ, про которыхъ сложилась пѣсня:

свѣжая, румяная, съ карими, заплаканными отъ волненія глазами, и сквозь эти слезы улыбавшаяся полу смущенною, полуудивленною улыбкой при видѣ этого лысаго какъ колѣно, со своею добродушно выпяченною впередъ губой и офиціально приподнятыми вверхъ бровями, генерала, вершителя ея судебъ, въ которомъ она почему-то съ перваго же раза почуяла себѣ защитника и покровителя.

За нею шелъ мужъ; это былъ, какъ опредѣляла его сваха, когда высватывала ему жену, «мущина въ самомъ соку, брунетъ, и глаза на выкатѣ». Еще весьма молодой, но уже одутлый отъ непомѣрнаго чаепитія, брунетъ этотъ имѣлъ необыкновенно дураковатый и перепуганный видъ, и жался за спиной жены, словно весь, всѣмъ неуклюжимъ тѣломъ своимъ, хотѣлъ уйти за ея невысокую, тонкую и юркую особу, подъ тѣнь этой ея великолѣпной русой косы, оттягивавшей своею тяжестью назадъ ея миловидную маленькую голову…

«Madame Зарѣзъ», заимодавица, была женщина лѣтъ тридцати пяти, съ утиными носомъ и походкой, чувственно отвислыми губами и жирною бѣлою спиной и шеей, сквозившими сквозь какую-то накинутую на нихъ вязаную косынку…. Глядѣла она неподвижно впередъ маленькими, оплывшими отъ вѣчнаго лежанья глазами, равнодушная, повидимому, ко всему окружающему, и прежде всего къ исходу того за что представала теперь предъ очи грознаго московскаго владыки.

Замыкавшій шествіе мужъ ея, Осипъ Власьевъ «серебряныхъ и иныхъ дѣлъ мастеръ», какъ значилось на его вывѣскѣ, всклоченная, темная и желтая фигура, съ небритымъ подбородкомъ и табакомъ подъ носомъ, въ порыжѣломъ фракѣ и засаленныхъ клѣтчатыхъ панталонахъ надъ стоптанными сапогами, выглядывалъ изподлобья травленымъ волкомъ, бывавшимъ на своемъ вѣку и не въ такихъ передѣлкахъ. По одному виду его можно было безъ ошибки заключить что не даромъ было дано ему прозвище «зарѣза», и что онъ единственно замыслилъ и соорудовалъ все это дѣло векселей выданныхъ Ѳирсовымъ его жирной супругѣ.

Всѣ они, войдя въ комнату, остановились у дверей въ выжидательномъ положеніи.

— Подойдите! крикнулъ имъ начальственный голосъ. И съ этими словами графъ всталъ въ свою офиціальную позу, то-есть, опершись лѣвою рукой о письменный столъ, заложилъ большой палецъ правой за послѣднюю пуговицу своего форменнаго сюртука и правую ногу молодцевато закинулъ за лѣвую.

Красивая Ирина бойко зашагала первая, за нею остальные… Чижевскій уставилъ ихъ рядкомъ, попарно, въ пяти шагахъ отъ его сіятельства.

Графъ зорко оглядѣлъ всю компанію:

— Зачѣмъ безденежные векселя давалъ? началъ онъ съ оника, останавливаясь грознымъ взглядомъ на пучеглазомъ «брунетѣ».

Злополучный подмастерье пришелъ въ неописанное смущеніе: онъ засѣменилъ на мѣстѣ неуклюжими ступнями, завертѣлъ носомъ, зачесалъ въ затылкѣ…

— Отвѣчай! возгласилъ графъ, не дождавшись отъ него отвѣта.

— Отвѣчай, что молчишь! толкнувъ его сзади въ бокъ и оборачиваясь на него сверкавшими какъ звѣзды глазами понуждала его молодая жена.

Онъ еще разъ помялся, поежился, заерзалъ рукою въ курчавыхъ волосахъ:

— Больше по любве, ваше сіятельство! провозгласилъ онъ наконецъ, растерянно улыбаясь…

Власьевъ презрительно дернулъ небритымъ подбородкомъ. Супруга его безмятежно перекрестила свой неожиданно зѣвнувшій ротъ.

Ладони поднялись:

— По какой любве? Говори!

— Потому Осипъ Власьичъ, началъ, переминаясь съ ноги на ногу и продолжая идіотически улыбаться, злосчастный Ловеласъ, — потому они сулились мнѣ… что за ихъ безсчестіе они завсегда могутъ меня въ острогъ засадить…

— Дуракъ! пропѣлъ графъ.

— Вѣстимо дуракъ! И слезы брызнули разомъ изъ глазъ молодой женщины, — онъ у меня что ребенокъ малый простъ, ваше сіятельство!

— Дуракъ! промолвила за нею, еще разъ зѣвнувъ и еще разъ перекрестивъ ротъ «madame Зарѣзъ».

— Дуракъ какъ есть! октавой ниже подтвердилъ и ея достойный сожитель.

— А ты какъ смѣлъ брать безденежные векселя? накинулся тутъ же на этого графъ.

— Я не бралъ-съ! уходя весь въ высокій воротникъ своего засаленнаго фрака захрипѣлъ Власьевъ, — я даже ничего объ эвтомъ, ваше высоко-сіятельство, не знаю, опричь только что собственно я какъ свидѣтель, потому это дѣйствительно что онъ, какъ желательно ему было вступить въ первый законный, и что отецъ его въ деньгахъ ему отказывалъ, такъ онъ приходилъ къ моей, значитъ, женѣ просить, даже въ ноги ей кланялся несчетные разы, потому не съ чѣмъ ему было свадьбы сыграть, а какъ онъ служимши у меня, значитъ, въ подмастерьяхъ…

— И кто же вамъ въ эвтомъ можетъ повѣрить! зазвенѣвъ какъ колокольчикъ, полнымъ неудержимаго негодованія голосомъ прервала его Ирина, — когда не только чтобъ онъ просилъ на свадьбу у вашей жены, а сами вы постоянно, по нуждѣ своей, жалованье его заслуженное задерживали, и по сейчасъ двадцать шесть съ полтиной ему вами не додано! Бога вы не боитесь, Осипъ Власьичъ!..

— Чижевскій, запѣлъ голосъ, — написать городничему чтобъ его на мѣсяцъ за рѣшетку посадилъ! Мошенникъ!.. Гдѣ векселя?

— При дѣлѣ, ваше сіятельство!

— Ты, добродѣтельная супруга! — графъ ткнулъ пальцемъ по направленію «madame Зарѣзъ», — слушай! Ты грамотная?

— Грамотная! протянула она, сдерживая третій зѣвокъ.

— По векселямъ получи по копѣйкѣ за рубль! Ступай, распишись въ уплатѣ сполна!

— Батюшка, ваше сіятельство, спаситель вы нашъ! такъ и бухнулась ему въ ноги красавица Ирина, судорожно всхлипывая и покрывая поцѣлуями его пухлыя руки.