Сергей Залыгин - Экологический роман

Слава Богу, обошлось.

Говорили, советский инженер Мальков выиграл в международном конкурсе проектов Асуанской ГЭС. Человек еще нестарый (чуть за пятьдесят),полный грандиозных замыслов, замысла Нижне-Обской ГЭС в частности.Настигнуть Малькова в Москве Голубев не сумел, в Асуане - надеялся.

Хотя с проектом Нижней Оби - все это утверждали - было покончено,Голубев всем не верил: в постановлении правительства речь шла о сроке в двагода для окончательных выводов экспертизы.

Когда Голубев встретил инженера Малькова в управлении строительстваАсуана, он, не представившись, спросил:

- Вы решились затопить на Нижней Оби сто тридцать две тысячиквадратных километров? Плюс подтопления? Для вас это просто? Мальков пожал плечами.

- Просто: Урал надо вызволять из энергетического кризиса!

Договорились встретиться у Малькова в его квартире для высокопоставленных приезжих.

Чистенькие-чистенькие комнаты, блистающие солнечным светом и прохладные (кондишен).

Сели на диван за круглый столик, жена Малькова принесла чай, фруктовые напитки. Разговор напряженный.

- Будущее, будущее! Откуда возьмется будущее, если его не обеспечитьэнергией сегодня? - это Мальков.

- Энергия будущему нужна, а земля не нужна? - возражал Голубев.

- Земли в Советском Союзе хватит, а затопить не значит уничтожитьземлю.

Голубев насторожился.

- Так ведь плотина-то - на века?

- Кто сказал? Будут другие источники энергии, ну, скажем, альтернативные (Голубев словечко отметил), и мы плотину взорвем, водохранилищеопорожним, получайте свои земли обратно! Мы, энергетики, свой урожай снее сняли!

Вот это признание Голубев и ждал - многие гидротехники так же думали, однако вслух не признавались.

Больной вопрос - никто никогда водохранилище не осушит, безобразноеКаховское тоже никогда, но все говорить будут: "Это - можно!"

Голубев же был убежден - это нельзя:

- Останется ли земля землей, если лет через пятьдесят выйдет из-подводохранилища? Не земля это будет, не болото, не почва - нечто бесприродное. Тем более на Севере. Северное солнце не высушит такую землю.Практика такого не знает. Жизнь - не знает.

- Голландия знает!

- Голландцы дамбами защищают землю от моря, но не предают ее воде! Мальков вздохнул.

- Ах, гидролог-гидролог - ненавидит воду! А что же у нас с вамиполучается? Детский разговор?.. Читал вас, но чтобы подобное детство.

- Я тоже о вас наслышан.

Напрасно он к Малькову пришел. Чтобы больнее было? Чтобы былоневероятнее? Чтобы больше образовалось пустоты в нем самом?

- Вы инженер? - спросил Мальков. - Мне не верится.

- Географ. И представляю себе землю, которая не земля! Ни болото, нисуша, ни вода, ни пустыня... Нечто в природе без признаков природы.Каховскую ГЭС не вы ли проектировали? Там что-то подобное...

- Каховскую - не я. Но если нужно - запроектировал бы и ее. А ктозапроектировал вас, товарищ Голубев? Ваш консерватизм? Который пресекает будущее? Претит будущему? Умерщвляет его в зачаточном состоянии?

- Не путаете свое сегодняшнее настоящее с будущим всех людей? Эторазные вещи!

Неразумный был разговор. Не надо было и приходить и начинать.Уходя Голубев спросил:

- Царь? Природы?

- Почему бы нет? Это лучше, чем раб природы. Гораздо лучше!

- Царь без царя в голове! - сказал Голубев, на этом распрощались. Безрукопожатий.

Как о необыкновенном, прекрасном, умном и честном человеке оМалькове говорили в "кВч" - там был культ Малькова. Это мнение Голубевесли бы и захотел - не разрушил.

Тьма была. Часов восемь вечера - и тьма египетская. На стадионе, закаменной оградой, на скамьях разместились тысячи зрителей, на холмах ещетысячи, во тьме они выказывались белыми одеждами. Все смотрели, всеслушали через магнитофон действо - Хрущев развернул его на огромной,ярко освещенной сцене стадиона: снова доклад о значении Асуанской ГЭС,а также вручение строителям высоких правительственных наград.

Голубев сидел во втором ряду, слушал Хрущева, во втором же, неподалеку,находился БН. Они поздоровались, БН сказал:

- Видел, видел тебя: ты же самолично товарища Хрущева на аэродромевстречал. Моло-о-дец! Не думал, что ты горазд. Я ведь с ним в одном самолетеиз Каира летел, с Хрущевым-то! С Никитой-то! Но ты меня не заметил!

Незлобливо было сказано, однако и не добродушно.

Голубев вернулся на свое место, и тут же Хрущев вручил Насеру Золотуюзвезду Героя Советского Союза и опять завелся: Асуанская плотина, дружбанародов, торжество социализма...

На сцене в несколько рядов сидели шейхи, все в белом, слушали. ГеройСоветского Союза Гамаль Насер чуть в стороне тоже слушал - лицо строгое-строгое.

Вдруг Хрущев спросил, обратившись к арабскому народу:

- Вы чего хотите? Чтобы я читал, что мне написали мои щелкоперы?Или говорил, что сам думаю?

Стадион по-арабски, по-русски взревел в том смысле, чтобы - сам. И сотдаленных холмов донесся тот же смысл.

Хрущев сбросил листочки доклада с трибуны.

- Я не первый уже день в Египте, не первый в Асуане и везде слышу:

"Мы - арабы, мы - арабы, мы - арабы!" Ну если вы, арабы, такие умные,так и стройте Асуан сами! Мы, советские, приехали сюда помогать не арабам!Мы, советские, приехали сюда помогать трудящимся! Кто не работает тотне ест!

И далее, исходя из этого пролетарского тезиса, Хрущев развивал иразвивал идею дружбы народов.

Насер сидел неподвижно, лицо каменное. Вот-вот, казалось Голубеву, онснимет с френча Золотую звезду, вернет ее Хрущеву, но что бы это стоилоЕгипту? Сколько миллионов египетских фунтов стоило бы?

Хрущев тем временем еще и еще разъяснял (с энтузиазмом), что этотакое - дружба народов. Изредка прерываясь, он обращался к Георгадзе -секретарь Верховного Совета СССР ни на шаг не отступал от хозяина.

- Георгадзе! - покрикивал Хрущев охрипшим голосом. - Кто там у насследующий-то? Вызывай!

Георгадзе - на языке не то русском, не то арабском, не то грузинском -вызывал очередного шейха, зачитывал указ Верховного Совета СССР онаграждении государственным орденом (орден Трудового Красного Знамении другие тоже были ордена), Хрущев вручал награду очереднику, стадионбурно приветствовал интересную сцену и некоторое время после того не безвнимания слушал Хрущева о дружбе - она была, есть и будет не чем иным,как дружбой трудящихся всех стран, как историческое продолжение лозунга"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".

Он и на Сталина ссылался, Хрущев: Сталин был большим специалистомпо национальному вопросу! Митинг длился и длился, зрители устали, шейхиустали, Гамаль Насер окаменел, Георгадзе бормотал наградные указы тихо иневнятно, зато Никита больше и больше распалялся.

Слушая Никиту, Голубев думал: в вождях второй половины XX веканеобыкновенна только их обыкновенность. У них нет талантов ни к искусству ни к науке, но много энергии, которая вынуждена искать примененияи находит его в жажде власти, в покорении непокорных, в умении из кухнижитейской сделать кухню государственную, в распознании людей с точкизрения возможностей их использовать, в умении обмануть других и не бытьобманутым, увлекать, не будучи увлеченным; придавать утопии вид действительности. Одним словом - ничего сколько-нибудь необыкновенного.