Сергей Залыгин - Экологический роман

Никто не знал, никто ни у кого не спрашивал - сохранит ли Нил послеперекрытия свою святость? Свою историю?

На этом египетском фоне Голубеву странным образом вспомнилось: вмарте, 19-го числа, за ужином Татьяна сказала:

- А тебе звонили...

- Кто?

- Не угадаешь. Невозможно.

Догадки у Голубева еще не было, тревога уже была: Татьяна заставляласебя сообщить новость. Протянула ему листочек с номером телефона.

- Кому звонить? Темнишь ты, Татьяна.

- Асе Гореловой.

- Кому?

- Позвони. Не то нехорошо получится. Ну, я пошла. На работу.

Ася, Голубев, Татьяна учились в одной школе, и всей школе былоизвестно: Голубев и Горелова - настоящие жених и невеста. Потом онирасстались надолго, навсегда, и вот через много лет...

И через много лет Голубев с Асей встретились, и Ася говорила перед егоотъездом:

- Египет... в Египте Сахара... В Египте Нил... В Египте египтяне. А чтобык тебе снова привыкнуть, мне нужно время. Главное - нужно забыть себя,много забыть из того, что со мною было...

Луксор - город на месте Рывших древних Фив, столицы Египта в XV -XIII веках до нашей эры. Голубев и на этом месте побывал. В подземельяххрама бога Амона-Ра.

Лабиринты подземелий - вечная тьма, но от поворота к повороту, отглубины к глубине пронизаны сияюще-яркими, устойчивыми потокамисвета, казалось - электрического, от прожекторов. Но это был свет солнца,он под разными углами отражался системой металлических зеркал.

Солнце уходило за горизонт, и подземелья тотчас погружались в собственную тьму. Солнце восходило и пронизывало лабиринт своим светом. Древниеобходились без киловаттов, без киловатт-часов, бодрствовали при дневномсвете, ночами спали и предавались любви. День и ночь, лето и зима делалиих жизнь дневной и ночной, летней и зимней, ничто не отменяло порядокприроды.

Из Каира в Москву - шесть часов - Голубев летел вместе с БН. Не очень-то БН нравился экономический класс, у него была привычка к другим летнымусловиям, и ему пришлось делать вид, что ему все равно, и он хвасталсяблизким знакомством с Хрущевым:

- Значит, так: заканчивалось строительство Сталинградской ГЭС вСталинграде, хор-р-роший был банкет, на банкете обсуждалось: куда перебросить строителей? Коллектив мечтал построить вододелитель в Астрахани: от Сталинграда недалеко, климат не очень различается. Хрущев сказал: "ВСибирь поедете!" Еще выпили строители и к Хрущеву снова: "Нам бы, НикитаСергеевич, в Астрахань". "В Сибирь!" - ответил Хрущев. Так много раз. Подутро уже было - Никита Сергеевич, поикав, сказал: "Молодцы сталинградцы,умеют стоять за свои принципы! Люблю настойчивых большевиков -поезжайте в Астрахань! Что там строить-то?" - "Вододелитель". "Ладно,стройте вододелитель, если уж он вам так нужен!"

- Вододелитель? Астраханский? - ахнул Голубев. - Никому не нужен,проход рыбы из Каспия и обратно затрудняет!

- И ты туда же! - возмутился БН. - Чем он тебе-то мешает? Твое лиэто дело - решать? Хрущев - тот действительно решает, что надо, чего ненадо.

Однако БН тут же перешел на другую тему:

- Как там с моей-то работой? С диссертацией? Все готово?

- Замеров я в проране Нила не сделал.

- Это почему же? И то смотрю - на перекрытии тебя нет и нет. Почемунет?

- Наше управление готовилось к приезду вождей. Никому не до меня.Пропуск на проран не дали.

- Бумаги за моей подписью показывал? Управленцам?

- А что мне было еще показывать?

- Они?

- И не смотрят...

- Сволочи! - возмутился БН.

- Сволочи... - согласился Голубев. - А теперь в вашей диссертацииАсуанского створа не будет.

- Не допустим - будет! - Каким образом?

- Простым: пойди узнай, с какого створа снимки - с Асуанского или сКрасноярского?

Помолчали. БН частенько вставал, уходил в носовую часть самолета. Там,в носовой, находился инженер Мальков, БН это заметно смущало: Мальков там, а он здесь, в самом хвосте?! А ведь в Асуан БН летел в одном самолете с Хрущевым, а вот Мальков с Хрущевым не летел. Там, в носовой, кроме Малькова, показалось Голубеву, во втором ряду слева еще и Томилин из странного дома в странном московском переулке. Усы отпустил, бородку, во всем остальном - как две капли.

Еще пообщались, и Голубева дернуло спросить:

- Рядом с Мальковым-то? Томилин? Я-то видел его без бородки. -Помолчав, еще спросил: - Это вы направили меня к Томилину? С повесточкой? На собеседование?

- Какой нахал, какой нахал! - удивился БН. - Вот не ожидал! Ну тогдазнай: я зря ничего не делаю. Сделал - значит, нужно было! Не сделал ненужно было!

И тут БН стал дремать; голова влево, ноги вправо, посредине дышитмассивное туловище.

До Москвы оставалось сорок минут, когда он проснулся.

- Голубев! Хочу сказать тебе спасибо! Говорю: спасибо!

- Я же со снимками в Асуане не сумел?

- Есть за что, есть, я зря не говорю. Мы с тобой хорошо поработали,хорошо сработались, я доволен... Завтра принесешь в кадры заявление - пособственному желанию. Сегодня четверг, завтра пятница. Ни пуха ни пера...

Хорошо стало голубевской душе, очень хорошо, легко! Ему давно не былотак легко. Однако Голубев не выдал радости, сидел с каменным, насколькоэто возможно, лицом.

В аэропорту Внуково в очереди на паспортном контроле, в очереди забагажом они снова оказались рядом, но были уже как бы и незнакомы. И опятьхорошо, но вдруг БН нарушил незнакомство - посмотрел-посмотрел на свойчемодан, открыл его и сказал:

- Сволочи! Носки сперли!

- Какие носки? - нечаянно отреагировал Голубев.

- Разного цвета, а размер один - сорок четвертый. На себя. В Каирекупил. Ну, это не в Египте, это наши удумали, вот сейчас и успели, сиюминуту. И жаловаться бесполезно - не докажешь. Уж на что в Египтеворуют - у нас похлеще! Ну, чего улыбаешься? Хорошо улыбаться, когда утебя ничего не сперли!

Еще кивнули друг другу и разошлись.

Голубев подумал: БН, когда он общался с Хрущевым, мучился вопросом:

"А почему не я? А я чем хуже?" И в самом деле - он хуже не был, во всякомслучае вождь мог бы получиться из БН не хуже других вождей и членов ПБ..

Дочке Голубев привез из Египта ожерелье. Простенькое, из камушковразного цвета, различной формы, но, показалось Голубеву, оригинальноеДочка тотчас ожерелье надела, принялась вертеться перед зеркалом.

- Ну как, мамочка? Подходит?

- По-моему, миленькое, - ответила жена. - К тому же египетское.

- А кто поймет, что египетское? - вздохнула дочь. - Ни один болван не поймет!

- Прицепи записочку: приобретено в Асуане такого-то числа, посоветовал сын. - В конце восклицательный знак...

- Ты сам из тех, которые и с запиской не поймут!

- Восклицательного знака не поймут? Тогда поставь вопросительный предложил Алешка.

Алешка получил отличную логарифмическую линейку... Логарифмическая, понимал Голубев, не очень-то ему нужна, зато была красива, смногочисленными шкалами и в прекрасном футляре. Наверное, в Египтетакие не пользовались спросом - стоила она дешево.