Людмила Бубнова - Стрела Голявкина

Наконец поднимается, неуклюже скользя по гладкому полу подошвами, словно после глубокого сна, и без комментариев выскакивает в открытую настежь дверь. Дома вновь устанавливается тишина...

Больше всего мне претило в отношениях с Яшиным то, что, когда ему вздумается, а не мне, он устраивает у меня беспорядочные кутежи. Но я точно знала: никакая ссора не положит конец общению с этим человеком. Вообще есть люди, с которыми абсолютно невозможно поссориться. Потому и с увлечением пошла на ссору.

Подспудно за бытовым эпизодом маячил более глубокий и любопытный подтекст. Почему скульптор Яшин приходит с бутылками - рассказ будет также и про Голявкина...

5

А дело было так. Голявкин пошел навестить Яшина в его мастерской на Васильевском острове. Выпили они пива и решили поехать в гости к Вильяму Козлову - другу-писателю. А Яшина в тот момент искала жена. Увидела она, как два друга ловят на проспекте такси, и села вместе с ними на переднее сиденье. Это была первая жена. И он уже окончательно выяснял с ней отношения - всю дорогу в машине зло с ней ругался, сидя за спиной у водителя. Тот в конце концов обернулся и сказал, чтобы прекратили ругаться, ему неприятно слушать. Яшин только больше взорвался: пусть, мол, шофер ведет машину и не лезет в его семейные дела. Шофер ответил, что не хочет вести машину в обстановке безобразной ругани и перепалки. Тогда Яшин сзади ударяет его бутылкой по кумполу. Водитель подозрительно замолкает, ведет машину, подвозит их к отделению милиции, выходит и начинает свистеть в свисток. Первой сообразила выскочить из машины жена, прелестная белокурая красавица с высокой прической. Она начала объяснять взъерошенному водителю, что этих мужиков знать не знает и впервые увидела только в машине. Шофер отнял на минутку от рта свисток и выразительным жестом показал: "Да разве ж я против?.." Затем вылез на воздух разгоряченный Яшин с бутылкой в руке, держа ее, словно красноречивое вещественное доказательство. Вышел и любопытный Голявкин. Стоят они у машины, ждут, что же дальше будет. Жена Яшину говорит:

- Что ты рот разинул? Тебе же теперь квартиру не дадут, если оформят задержание или посадят. - А Яшину как раз должны были дать квартиру. Убегай, дурак, быстрее, чтобы не догнали!

Яшин с бутылкой припустил что было мочи и скоро скрылся из виду. Жена побежала в противоположном направлении. Голявкин, разинув рот, остался стоять у машины, поскольку не был ни в чем виноват.

Из отделения вышли двое милиционеров, шофер указал на Голявкина, они вежливо пригласили его в кутузку.

- Я-то здесь при чем? Я же вас не ударил! И слова вам не сказал! удивился Голявкин.

- Милиция разберется, - сказал на прощание шофер и уехал.

Голявкина втолкнули за решетку и заперли железную дверь.

Наутро всех задержанных погрузили в плохонький автобус и отвезли к районному суду.

Мужчины позвенели деньгами и, пока дожидались на скамейке суда, успели опохмелиться. Потом по-дружески посоветовали Голявкину прогуляться до туалета. Там он нашел для себя полбутылки и, естественно, был очень доволен.

По вызову заходили в судебный зал и быстро выскакивали обратно. Голявкину судья с ходу объявила пятнадцать суток.

- Я никого не трогал! - сказал он и хотел объясниться по факту. Ему предложили под охраной покинуть зал и в том же автобусе отвезли в тюрьму на Шпалерной.

Каждый день по утрам возили на работы по разным местам: к новому Пулковскому аэропорту, на разные заводы, где на особо вредных производствах не хватало рабочей силы.

Голявкин смог позвонить товарищу, тот его навестил, взял ключи от квартиры, привез одежду для работы, карандаш, бумагу и пачку конвертов. После работы Голявкин садился на нары и что-нибудь писал.

- Ты писатель, что ли, все пишешь?

- Писатель.

Так пролетели пятнадцать суток...

Скульптор Яшин без помех получил квартиру, повесил на видное место этюд, выпрошенный у Голявкина, поменял жену на новую и с тех пор с каждого гонорара привозил Голявкину целые горы бутылок. То ли в благодарность за самоотверженную рыцарственную отсидку вместо него, то ли еще отчего.

Иногда мне казалось: Яшину хочется упоить его до смерти, избавиться от единственного свидетеля своего малодушия. Но убить здоровяка Голявкина не так-то просто: алкоголь он держит отменно, никого к своей душе близко не подпускает, на откровенный разговор никогда не рассопливится, для душевного покаяния повода не даст...

Шло время. И однажды, вскоре после случая со скандалом у нас дома, Яшин закрылся в квартире, договорившись со своей второй женой, чтобы, уходя на работу, она обязательно оставляла ему побольше выпивки.

Я почувствовала неладное и хотела поговорить с ним, успокоить, сказать, что скульптора Яшина мы по-прежнему уважаем, ценим, любим как давнего друга и приглашаем с супругой в гости на юбилей Голявкина.

Но по телефону никто не отвечал.

Я приехала к нему, но дверь никто не открывал.

Его жена потом говорила, что они оба были дома, не знали, правда, кто звонит в дверь. Но он не велел открывать никому. А когда звонки прекратились, подошел к окну, посмотрел, кто уходит...

Он отказался есть и очень скоро сгорел окончательно. Своей кончиной он будто наложил на жену печать. Я встретила ее случайно в метро.

- Как ты? - спросила я.

- Не знаю. Я ничего не знаю. Не спрашивай, - сказала она. - Подожди, остановила меня, когда я приготовилась выходить, открыла большую кожаную сумку, набитую до отказа поллитровками водки, вынула бутылку и дала мне. Вот, помяните Яшина. Он считал Голявкина другом. А тебя он любил.

- Не может быть! - удивилась я.

- Просто он тебе не говорил. А мне говорил. Вернее, он тебя уважал.

Ну это другое дело. Я выскочила из вагона...

Она сожгла себя таким же способом, как и он. И прах ее захоронен вместе с его прахом в одной могиле...

Квартира, таким трудом доставшаяся, больше никому не понадобилась...

- Многие умерли, - говорит Голявкин. - А я вот живой. Потому что я хитрый. - И не объясняет, почему он "хитрый". А спросишь, не скажет.

6

Техническую подготовку к скульптурной работе, которую упорно не хотел показывать мне Яшин, довелось увидеть в мастерской другого скульптора - Юрия Вашкевича, когда они с Владимиром Горевым работали над монументальным памятником Ленину.

Внутренняя конструкция для фигуры выглядела внушительно, произвела на меня ошеломительное впечатление. В центре мастерской был сооружен помост из толстых досок. Вероятно, он мог выдержать танк. На помосте стоял огромный каркас человеческой фигуры, тоже из досок. Снизу доверху он был утыкан крупными железными гвоздями сантиметров через пять друг от друга. Они должны держать гипсовую массу. Мне показалось - сооружение по силам гигантам...