Николай Кузьмин - Соседи

Нет, будь его власть, он сделал бы газету образцовой — без разных там финтифлюшек, без разрисованных полос и броских заголовков, без убойных материалов. Газета должна быть солидной — ровной, спокойной, убеждающей. Настоящий рупор горкома.

Дело со статьей «За спиной ведущих», изъятой им из номера, оборачивалось не так, как он рассчитывал. Задерживая номер, он представлял себе, что решено все будет в несколько минут. Редактору влепят за близорукость и отсутствие политического чутья, Сиротинскому, ко всему прочему, еще вменят развращающее влияние на молодых сотрудников. При этом Пискуну представлялась блестящая возможность подняться над всеми. «А где же был коллектив, куда коллектив смотрел?» — спросил бы он при окончательном обсуждении. Но в горкоме все повернулось вдруг иначе. Вернее, никак пока не повернулось. Его не осудили за задержку номера, но и не встали на защиту. Вопрос, как принято говорить, оставался открытым. Вот это и обескураживало. В обкоме теперь Крутов, — зачем вдруг вызов Сиротинского с Иониным? Как там на все посмотрят? Ах, знать бы, догадаться — и не сидеть, не ждать сейчас, а что-то сделать, что-то предпринять! Но что именно? Наказать покамест автора статьи? Рухнуть на него всей мощью? Мало. Мелко. А что еще? И Пискун запаниковал. Только этим можно было объяснить, что он так сорвался в разговоре с Андреем. В спокойном состоянии он не позволил бы себе такого.

— Все мудрствуете, молодой человек, — как бы давясь от обиды и нетерпения, заговорил он, едва Андрей вошел в кабинет. — Широкие горизонты, колоссальные замыслы… Рупор общественности, совесть эпохи… Потрясатели основ, черт бы вас всех побрал! А вы подумали своей головой, что вы делаете? Вы отдаете себе отчет, на что вы поднимаете руку? Молокосос, мальчишка! Это же… Вы мне ответите, черт вас возьми, по всей мере ответите! Слышите? Вон отсюда, щенок!

Андрей не помнил, как он очутился в коридоре. Ни одна дверь не приоткрылась, ни один человек не выглянул, хотя крик Пискуна был слышен всей редакции. Плечи сводил противный нервный озноб. В каком-то столбняке Андрей остановился и стал читать только что вывешенный на доске приказ. Посмотреть со стороны — человек стоит и читает. Но Андрей ничего не видел и не понимал. Приказ был о том, что исполняющим обязанности ответственного секретаря назначался Чекашкин. Очень коротенький, в две строчки приказ. Но строчки сливались в глазах Андрея, он ничего не видел. Тишина в редакции словно поддерживала его в этом полубессознательном состоянии. И только когда в соседнем кабинете кто-то уронил крышку от чернильницы, Андрей вздрогнул, вздохнул всей грудью и вдруг в диком исступлении со всего размаха хватил кулаком по белевшему на доске листку приказа.

Дверь Андрею открыла Лина, простоволосая, в домашнем халатике.

— Ой! — вырвалось у нее. — Это вы?

Она юркнула за дверь и, придерживая халатик на груди, выглядывала на лестничную площадку, крайне смущенная.

— Андрюша, ради бога, извините меня. Вы ж понимаете… Вам Павла? Но его нет. Вы знаете, он теперь так поздно приходит! Я его совсем не вижу. Ой, мне даже неловко, что я держу вас на площадке!

Все это немного развеселило Андрея. Он как мог успокоил ее и попросил передать Павлу, что они с Виктором будут сегодня его ждать.

— Обязательно передайте, хорошо? Именно сегодня!

— Ну что вы, Андрюша! Как только придет…

Медленно и нудно прошел день. Наступил вечер. Виктор уверял, что Павел должен появиться с минуты на минуту. Он говорил, что Павел придет тотчас же, едва Лина ему скажет. Он не станет даже раздеваться, повернется и поедет. Пусть они последнее время ссорились, но прошлая дружба обязывала его откликнуться без промедления.

— Подожди, — остановил его Андрей. — У меня сейчас о другом голова болит. Скажи, тебе никогда не казалось, что я в чем-то могу быть не прав? Где-то я допустил ошибку?

— Это у тебя от паники, — сказал Виктор. — Много думаешь, много волнуешься.

— Но ведь не могут же быть две правды на свете! Смотри, Павел всей душой верит в Семашко. Я верю, точнее, поверил в правду Иванцова и Сиротинского. Значит, кто-то должен ошибаться!

— А вот подожди, придет Павел, и мы как раз об этом и поговорим. Кстати, у тебя найдется поесть? Он же после работы.

— Найдется. У тети Луши уже несколько дней пироги сохнут.

— Тебе повезло с этой тетей Лушей. Чудесная старуха.

— Ну, еще бы!

Украдкой Виктор посмотрел на часы. Павел задерживался.

Заскрипела койка — Андрей улегся поудобнее, завел под голову руки.

— Правду говорят, что ждать да догонять…

Виктор не отозвался. Усевшись глубоко в кресло, он уронил лицо в ладони и замер, но при каждом шорохе на крыльце настораживался и поднимал голову: ему все казалось, что это быстрые шаги задержавшегося на работе Павла.

Быстро темнело. Ни тот, ни другой не зажигали огня.

— Тетя Луша не спит? — спросил Виктор.

— Что ты! Она не уснет.

Снова молчание. Вот уже несколько минут они избегали смотреть друг другу в глаза. Андрей лежал, Виктор, отвернувшись к окну, покусывал ноготь. В какой-то миг они вдруг поняли сразу оба — Павел не придет. Он не придет, и они напрасно ждали его несколько часов.

— М-да, — вздохнул Виктор, решившись произнести правду. — А мерзавцы-то, оказывается, еще не перевелись.

Андрей поднялся на койке. Взъерошил волосы. Глаза его удрученно уставились в угол.

— Мне еще тогда показалось, — негромко сказал Виктор, — на вечере с Семашко. Помнишь? Уже тогда просто в глаза бросалось. Да ведь ты тоже, кажется, заметил?

— Неприятно все это. Неужели нельзя без этого?

Виктор пожал плечами, промолчал.

— Ну, я пойду, однако? Прогуляться не хочешь?

— Пойдем.

Андрей проводил его до остановки, затем медленно вернулся домой. На кухне сердито гремела посудой тетя Луша. Торжественное чаепитие опять сорвалось. Андрей разделся и лег, включив настольную лампу. Час был не слишком поздний, он собирался почитать перед сном.

Когда раздался осторожный стук в калитку, он подумал, что это кто-нибудь из соседей к хозяйке. Слышно было, как тетя Луша пошла к воротам. Андрей закрыл глаза и натянул одеяло. Скверно, ужасно скверно было на душе. Не хотелось и читать.

Под окнами зашаркали торопливые шаги хозяйки. Тетя Луша без стука сунулась в комнату жильца:

— Андрюшенька, там к вам женщина!

Она была так поражена, что назвала его на «вы». Андрей одним рывком отбросил одеяло и скинул с койки голые ноги.

— Какая женщина?

— Да такая… — тетя Луша испуганно и робко попыталась что-то изобразить руками.

— Хорошо. Я сейчас. — И Андрей стал лихорадочно одеваться. «Кто бы это мог быть? Рассыльная?»

Он скатился с крыльца и побежал к воротам. За калиткой у палисадника он действительно различил очень знакомый силуэт.