Николай Кузьмин - Соседи

— Ах, Андрюшенька, — опять уклончиво вздохнула Варвара Ивановна, — одно скажу: если бы все мерзавцы легко сдавали свои позиции, то насколько проще было бы жить! Не трави ты себя, голубчик, не надо.

— Голова кругом! — признался Андрей. — Не знаю, что и решить. А ведь меня предупреждал один человек! И знаете, с большой уверенностью говорил, что статья моя ни за что не увидит света.

— Постой-ка! — остановила его Варвара Ивановна и прислушалась. В коридоре хлопнула входная дверь, раздались неуверенные шаги. Оба они, и Варвара Ивановна и Андрей, напряженно ждали. Шаги все ближе. Наконец в комнату заглянуло знакомое лицо в очках.

— Простите, — пробормотал человек в очках.

— Витька! — радостно закричал Андрей. — Варвара Ивановна, извините, ради бога! Это ко мне.

— Господи, ну что за церемонии? — И Варвара Ивановна, облегченно вздохнув, принялась заворачивать остатки обеда и сметать со стола крошки.

— Витька, здравствуй! Вот уж кого не ожидал-то! Ты как здесь очутился?

Виктор понадежнее притворил дверь в кабинет. В темном безлюдном коридоре очки его блестели тревожно.

— Андрей, что случилось? Что у тебя произошло?

— Ах, и до тебя уже дошло!.. — Андрей опустил угасшие глаза. — Вообще-то, брат, неприятное дело. Но ты-то как узнал?

— Твой зав. Он, кстати, там сейчас, в кафе. Ты свободен?

— Да в общем-то… В общем-то, конечно. Боюсь, я теперь совершенно стану свободен.

— Ну, болтать пока незачем! Пошли.

В кафе, увидев Андрея, Нечитайло сочувственно покивал измятым лицом:

— Что, старик, не миновала и тебя чаша сия?

— Здравствуй, Мишка! — преувеличенно бодро отозвался Андрей, усаживаясь за столик. — Что это ты заказал?

Возбужденное состояние молодого сотрудника не укрылось от многоопытного Нечитайло, однако он сделал вид, что ничего не замечает.

— Торопиться тебе некуда, — говорил он, угрюмо нахохлясь над стаканом. — Был бы еще Крутов в горкоме, он бы все в пять минут решил. Ты его уже не застал? Ну, это человек был! А так дело в обком потянется, а там сейчас только этого не хватало — областная же конференция на носу! История длинная.

— Досадно, — сказал Андрей, — что свет отключили. Как нарочно все! Одно к одному!

Набрякшим глазом Нечитайло испытующе поглядел на Андрея.

— Ты что, — спросил он, — на самом деле дурной или прикидываешься? В этом-то и спасение твое, что свет отключили. Ну вот, он еще глаза пялит! Слушай тогда умных людей, зяблик, и мотай на ус.

— Мишка, ты несешь черт знает что! — возмутился Андрей. — Нашел спасение!

— А я говорю — слушай! — повысил голос Нечитайло. — Заткнись на минутку и слушай. Понял? Вот так-то. А то умники все, а ума не накопили… Сейчас для тебя что хорошо? А что все плохо! Да, да, это я тебе говорю! Номера нету и не будет. Все! А для тебя, балда, чем хуже, тем лучше. Так бы они сунули чекашкинский бред — и все. Шито-крыто. А тут ЧП. Разбирательства, как ни крути, не миновать. А разбирательство — это, брат… Оно, конечно, тоже может всяко повернуться, но все же!.. Вопрос-то поставлен торчмя! Так что дело закрутилось, и от тебя сейчас требуется одно — не вешать носа. Уразумел теперь? Учти, у тебя сейчас самый страшный период. Если ты сейчас не выдержишь, если только согнешься, — все, каюк. Я это тебе говорю совершенно точно! Покатишься и покатишься. А где остановишься, одному черту известно.

Андрей присмирел. Никогда еще Нечитайло не говорил с ним таким тоном. Мишка хотел еще что-то сказать, но передумал. Лицо его было сумрачно.

Он поднял свой стакан, потом долил его и, запрокинув голову, пил медленно и долго. Андрей и Виктор молча смотрели, как он пьет. Мишка поставил пустой стакан и, не поднимая глаз, вяло и долго утирал губы.

— Ну, чего уставились? Не смотрите на меня, братцы, не надо. И не судите так строго. Жизнь — сложная штука. Так что учти, старик, и мотай на ус. Ох, мотай, старик!

Виктор, сидевший до сих пор как бы в сторонке, бережно коснулся его руки:

— Извините. Раньше я почему-то думал о вас… Извините. Вы молодец. Честное слово!

Мишка вдруг рассмеялся, откинул голову, сконфуженно махнул рукой:

— Вот комплимент, который заставил бы покраснеть и женщину!

В движениях его наблюдалась какая-то скованность. Это был не тот Мишка, которого Андрей знал и привык видеть ежедневно. Мишка избегал смотреть в глаза, словно боялся выдать то, о чем пока не хотел говорить.

— Андрюшка, честное слово, он прав! — негромко уговаривал Виктор. — Пойми, у тебя сейчас вроде экзамена.

— Ладно, ладно. Агитатор! — отмахнулся повеселевший Андрей. — Но мы что, так и будем здесь сидеть?

— А куда нам спешить? — возразил умиротворенный Мишка. — Сиди, старик. Я потом схожу в редакцию, узнаю, как и что. Сиди.

Ему было здесь привычно и уютно. Андрей наклонился к Виктору:

— Ты не торопишься?

— Нет, нет! Пожалуйста.

— Ну, что ж… — согласился Андрей, удобнее устраиваясь за столом. — Тогда будем сидеть.

Он вытянул ноги, утихомирился и, поглядывая в потолок, стал думать. От сознания ли своей правоты, от сердечного ли участия друзей, но у него прошло вдруг состояние напряженности, владевшее им с того момента, едва он узнал о задержке номера. Хотя, если трезво судить обо всем, что произошло, оснований для того, чтобы сидеть и ждать спокойно, поглядывать, сощурясь, в потолок, не было ровно никаких. Наоборот, события на месте не стоят и уже стоять не могут, они разворачиваются, набирают ходу, и, может быть, как раз сейчас где-то склоняется фамилия Чернявина, решается его судьба. Так что надо бы пойти, хоть что-то предпринять, но состояние такое, будто очутился вдруг в сторонке, отодвинутый с дороги, и все, что происходит, надвигается, грозит, — все это как запущено, так и приблизится, а уж тогда… Но что же тогда? Тогда, выходит, Павел предсказывал и угрожал недаром? В чем-то, как видно, он оказался проницательнее, дальновидней. Что это, опыт у него? Тот самый опыт жизни? Когда же он успел его нахвататься?.. Андрей, задумавшись, вздохнул и удрученно завозился. На вздох его по-своему тотчас же отозвался Виктор: перестал вращать по столику стакан и поднял взгляд. Вместе они молча посмотрели на Нечитайло. Мишка, казалось, задремал совсем. А что, не Мишкина ли участь ожидает и его? Вообще-то он душевный, славный парень, Мишка, но что-то в нем сломалось, и, видно, навсегда. «Гайка… как сорванная гайка». — сказал недавно Сиротинский.

Вчера вечером, после кафе, Виктор уговорил Андрея зайти к нему в гости и уже не отпустил домой — оставил ночевать.

— Ну, чего потащишься? Придешь, опять закиснешь. Брось, оставайся. Сейчас мама нам постелет.

Когда Андрей проснулся, в комнате никого не было. Виктор ушел, а Евгения Васильевна возилась на кухне — слышалось осторожное позвякивание посуды и шум сливаемой воды. Андрей оделся, сложил простыни, одеяло и неслышно вышел из дома. Он боялся, что Евгения Васильевна засадит его пить чай.