Алексей Кулаковский - Тропы хоженые и нехоженые. Растет мята под окном

— Мне кажется, что самое важное произошло именно сегодня, — заметил Высоцкий.

Потом они вместе получали бюллетени, вместе голосовали. Леонид Александрович услышал, как Жемчужный тяжело вздохнул, не увидев в бюллетене своем фамилии. Сколько ни бывало выборов и перевыборов в партийных организациях, где работал Вячеслав Юлианович, он всегда баллотировался. За все послевоенные годы впервые был отпечатан выборный бюллетень без его фамилии.

Высоцкий смотрел на свою фамилию в бюллетене непривычным и немного удивленным взглядом: его фамилия была вставлена сюда впервые. Намеревался черкнуть по ней вечным пером авторучки, но нерешительно отвел руку: при обсуждении не возражал, так зачем же противиться теперь? Представилось, как будут вычеркивать его фамилию другие делегаты: она стоит второй сверху. И будто бы не просто, как все, стоит, а выпирает, так и просится, чтоб ее зачеркнули… Результатов голосования Высоцкий ждал с тревогой, а Жемчужный сидел рядом, ко всему будто безразличный и хмурый. И все же, когда было объявлено, что Высоцкий прошел единогласно, бывший парторг встрепенулся, схватил Леонида за руку и пожал ее сильно и искренне.

Высоцкого пригласили на первое заседание нового бюро парткома, а Жемчужный остался ждать его, чтоб вместе идти домой.

Тот вечер был не очень приветлив: дул резкий ветер, перетрушивал снег.

Наступила весна. Все лучшее в жизни сравнивается с весной. А вёсны ведь бывают разные. Если, к примеру, взять да сравнить прошлую весну и нынешнюю, так это — небо и земля. В прошлом году в эту пору еще лежал снег. Три березки, что стоят на дороге от комбината до Голубовки, мало и ощущали ту весну: плакучие ветви их были еще застывшими, почти не обогретые солнцем, порой мокрые, а то и скованные гололедом.

Нынешняя весна совсем иная: она и раньше пришла, она и держится на радость людям. Теперь редко кто может равнодушно проехать или пройти мимо этих трех березок: они такие свежие и веселые. Молодая, еще будто молочная, листва не только светится, а как бы просвечивает насквозь. Известно, что береза не пахнет даже во время цветения. Однако не верилось этому. Может быть, каждому представлялось, что если нарвать такой зеленый букет, то он будет пахуч, как мята.

…Возвращаясь с работы домой, Высоцкий тоже остановился возле березок. В прошлом году он задержался тут не по своему желанию, а чтоб переждать дождь. Размыл тогда ливень дорогу, принес много неприятностей здешним жителям. Может, и проклинали его некоторые, а Леонид Александрович считал тот ливень счастливым знамением. И теперь так считает…

Затормозил машину и сегодня, вышел из кабины. Хотелось полной грудью вдохнуть животворного аромата весенних деревьев, с наслаждением и благодарностью вспомнить прошлую весну. Тогда было начало большой работы и — вот как в жизни случается! — начало большой и настоящей любви…

Прошлой весной смотрел он сквозь березовые ветви на молодую стройку. Там и сям возвышались краны, белели и краснели корпуса. Но над всем этим еще царили колхозные луга и пашни, простиравшиеся до соснового леса.

Теперь уже леса отсюда не увидишь. Взор перехватывают строения комбината, и на первом плане — «арочные дворцы», как тут все зовут склады для сильвинита. Вскоре будет пущено и такое предприятие, равного которому, видимо, еще нет во всей нашей стране. Это обогатительная фабрика с самыми новыми и сложными агрегатами, с самым совершенным оборудованием. Для нее немало потрудился и Леонид Александрович.

Город вырос за год почти вдвое. Вчера в конце дня Высоцкий заехал в редакцию за Евой, и потом они вдвоем направились на улицу Брановца. Прошли там пешком, любуясь широкими тротуарами, молодыми, уже тронутыми зеленью, насаждениями. По дороге зашли к Брановцам. Ирина и Виктор были в палисаднике. Увидев гостей, они обрадованно вышли навстречу, а рядом с ними семенил мальчуган, вероятно уже со своим первым запасом слов. Высоцкому казалось, что еще совсем недавно он видел его в коляске, с соской во рту.

— Как тебя зовут, малыш? — спросил он ласково.

— Толя, — стыдливо ответил мальчик и прижался русой головкой к отцу.

— Вы, вероятно, хотели свою квартиру посмотреть? — догадался Виктор.

Они пошли по улице все вместе. Старательно переваливаясь с ноги на ногу, Толя бежал впереди и ни разу не споткнулся, даже у незаконченного дома, где выделили квартиру Высоцким. А тут уже не было обо что спотыкаться даже такому «бегуну», как самый младший Брановец.

Ева с Ириной вышли на балкон. Со второго этажа хорошо виден был лес, который теперь считался парком. Перед ним еще немного оставалось свободного поля, по которому ходил трактор с плугами. Должно быть, в последний раз. Трактор доходил до ограды и тут делал разворот. Эта ограда с насаждениями напоминала отсюда большой зеленый букет с выемкой внутри. В этой выемке установлен гранитный памятник Никите Брановцу.

Вышел на балкон и Леонид Александрович, а за ним Виктор с Толей на руках.

— Вам все тут давно знакомо, — сказал Виктор, обводя рукой вокруг.

А, женщины, как заботливые хозяйки, радовались, что балкон широкий, с двойными дверями и окнами.

— Тут мы цветов насеем и насадим, — радостно проговорила Ева. — Правда? — Она ласково посмотрела на Высоцкого и тихо добавила только ему одному: — И мяту… Обязательно мяту… Пускай мята всегда растет у нас под окном!

Это было вчера. А сегодня Высоцкий ехал с работы на свою сельскую квартиру, в отцову хату. Как только вышел из машины напротив своих ворот, выходящих на выгон, сразу увидел, что Ева уже дома. Она радостно помахала ему рукой через открытое окно и в тот же момент выбежала навстречу. Возле хаты под окном сорвала свежую, как роса, ветку мяты и подала мужу:

— Смотри, какая уже выросла!.. Прямо на глазах.

1966

Скарбонщица — от слова скарб: тетка ведала церковным имуществом.

Поливка — белорусское национальное блюдо.

То есть молочно-товарная ферма.