Алитет Немтушкин - Мне снятся небесные олени

— Дома я давно бы зарытый был! Помните, у меня же всегда тут болело. — Он ткнул себя в правый бок. — Там, как привезли, пожаловался я доктору. Сказал: тут болит. Он заставил меня раздеться, что-то слушал, что-то стучал, потом мял долго и наконец сказал: грыжа! Надо операцию делать. Я испугался, операция — это ведь когда человека режут. Как быть? Боюсь, но лег. Тут уж меня совсем раздели, ну, думаю, все, смерть пришла. А как резать стали — не почувствовал даже! Усыпили, а как и чем, тоже не знаю, но когда проснулся, оказывается, все, уже зашитый! Диво! Теперь ничего не болит. Доктор говорил, еще бы маленько, и не спасли бы меня… Вот ведь — умеют же русские! Заболело, взял и вырезал… Дома-то я давно бы зарытым был, — повторил Ганча.

— А что ты там делал? — спросил Мада.

— Работал. — Ганча провел рукой по ежику на голове.

— Как работал? Там же, говорят, в железные коробки запирают?

Люди усмехнулись.

— Работают там. Я даже специальность приобрел — столяр. Мастерил стулья, столы… Теперь все могу сам делать, — похвастал Ганча.

— А я думал, там в ящиках железных сидят… — разочарованно признался Мада.

Опять поусмехались.

— Там работают. Деньги даже дают. Я хорошо жил, — начал объяснять Ганча. — У меня и койка своя была. Положено так. Белое белье, как в больнице. В баню раз в неделю водили, в кино… Вот кино — интересно!.. Повесят белое полотно, начинают крутить какую-то машинку, и — живые люди на этом полотне бегают. Кони скачут, деревья растут, речка течет, дома стоят — все как в жизни. Видел, как стреляют и убивают… Про одного парня показывали кино, название почему-то непонятное было — «Как закалялась сталь», ну, по-нашему, как железо делать тугим, нековким.

— Хэ! — удивился громче всех Мада.

Кино никто, кроме русских, Черончина и Шилькичина, не видел.

— А кормили как? — опять спросил Мада.

— Наедался. Суп какой-нибудь давали, кашу… Мясо попадалось в супе, правда, коровье, твердое и сухое, как трава, но есть можно было. Компот пробовал, чай пил…

— Хэ, вот хорошо-то, — кивал в знак одобрения Мада. По лицу было видно, завидовал он Ганче, самому хотелось туда, в тюрьму-то. Выходит, зря людей темным домом пугают.

— А если тебе не нравится эта еда, — рассказывал дальше Ганча, — магазин есть… Пойдешь и возьмешь, что надо. Деньги у меня были. Там порядок, всегда тепло, даже по нужде в тепле ходишь… Это у нас холодина и грязь… Там, брат, порядок!..

— Хэ! — снова удивился Мада.

— Темный дом есть темный дом!.. Чего там не остался-то? — неожиданно брякнул Митька Тириков и этим испортил весь разговор. Все повернулись к нему, зашумели:

— Сиди — знахарь!

— У, вечно тебя суют!..

Митька поднялся и выскочил на улицу.

Мада отряхнулся, словно что-то сбрасывая с плеч, привел свои мысли в порядок, подумал: «И верно, чего же он там не остался-то? Плетет, поди, а мы уши развесили. Интересно, однако… Чего только не бывает на свете. Иной раз чуть мурашки по спине не бегают от страха, когда про эти самые города рассказывают. Может, и не загибает Ганча… Насчет больницы, пожалуй, верно он говорит. Может, и мне надо что-нибудь вырезать? Но у меня вроде ничего лишнего внутри нету, а горностай.

Он вспомнил про горностая, про длинный ящик, прислушался к сердцу — нет, все спокойно, не слышно зверька. Может, пока обойдется… Мада потрогал грудь и тут же отдернул руку — не надо его беспокоить, вдруг да зверек совсем уснул.

Мада прислушался к разговору — ничего интересного. Говорили про охоту, это он знает. Не стал больше встревать и вышел на улицу. У Ганчи теперь рассказов — на всю жизнь хватит, как же, белый свет повидал!..

Мада глянул на небо — узнать про завтрашнюю погоду. Вызвездило. Луна рукавицы надела. Ярко светился Хэглэн — Ковш Большой Медведицы. Звездные Охотники гнались за Звездным Сохатым, искрился их след — Млечный Путь. К морозу. «Неужто, Нижняя и Верхняя земли — вечные, а наша, Срединная — временная? — подумал он. — И человек здесь живет временно…»

Мада остановился и снова уставился в небо. Всю жизнь, считай, прожил, а такой красоты и не замечал. Вот это голубое небо — тайга Верхнего мира. Вот Хэглэн — Созвездие Большой Медведицы, вон Малая Медведица, множество сияющих Звезд, и все вечные. Сколько уже людей побывало в Срединном мире, и все видели, как наступает вечер, как Лосиха с Теленком выходит из голубой чащи пастись на хребты небесной тайги…

Заскрипел снег, и на тропинке показались два маленьких силуэта. Вблизи Мада узнал Амарчу и Воло.

— Куда вы?

— К Ганче, послушать, что он рассказывает.

Ребятишки побежали дальше, а Мада все стоял под звездами. Любовался небом, «Почему это я никогда не рассказывал сказки? Я ведь тоже знаю… Почему бы не рассказать ребятам легенду о Созвездии Большой Медведицы?»

Дед Мады, помнится, рассказывал так…

Однажды трое охотников — эвенк, кет и русский, поссорили: кто из них самый ловкий и самый удачливый. Долго спорили, но не сумели убедить друг друга словами. Решили доказать на деле. Пошли в лес на охоту и увидели лосиху с теленком, погнали их по снегу. Кто первый догонит и убьет зверя — тот и лучший охотник, решили они. Но лось-то оказался не простой, а Бугады — Священный, догнать его было не просто. Лосиха с теленком и трое охотников на лыжах пробежали всю Срединную землю и очутились в Угу Буга — Верхнем мире. Попав туда, звери и люди превратились в звезды: впереди четыре звезды ковша Большой Медведицы — это Лосиха, а позади три звезды — это Охотники: первый неутомимый охотник эвенк, за ним тяжелый и неуклюжий — кет, а в хвосте — неопытный в таежных делах великан — русский. Только превратившись в звезды, охотники смогли решить спор: эвенк догнал лосиху и, убив ее, возвратил земле день. Созвездие Малой Медведицы — это убегающий от матери лосенок. На следующую ночь, оставшийся в живых, он стал большой лосихой, вышел со своим потомством из чащи на редколесные хребты небесной земли, и охота началась сызнова. И так будет вечно…

Надо рассказать ребятишкам — глядишь, может, и они, когда вырастут, Передадут потомкам и его, Мады, сказку…

Мада кашлянул и хотел было своей привычной походкой, вперевалку, будто перешагивая через большие коряжины, двинуться к чуму, как вдруг замер на месте, схватился за грудь, и… звезды замигали в глазах. Горностай проснулся и неожиданно, словно острым ножом, полоснул по сердцу своими зубами…

Старика нашли на дороге. Лежит, скорчился, точно что-то обнял. Взгляд его устремлен в небо.

— Как же так? Он ведь только что сидел в чуме и удивлялся, — недоумевали люди.

— Легко ушел.

— Выходит, напрасно разломали его домовину.

Амарча спрашивал у бабушки:

— Откуда Мада знал, что ему надо уходить к нижним людям?