Алексей Югов - На большой реке

В этом доме мозг строительства.

Творимые здесь чертежи и расчеты на лоснящейся, хрусткой бумаге, неукоснительно, в жесткие сроки, претворены будут в железобетон, в электроэнергию.

Слово, сказанное здесь негромким голосом в телефонную трубку или перед щитом селектора, обладает силой перемещать миллионы тонн косной материи; оно движет необозримым полчищем стальных механизмов и агрегатов; оно собирает в один узел мысли и усилия тысяч строителей.

Здесь главное управление, которому подчинено все: и правый и левый берега.

По высокой и крутой деревянной лестнице — дом-то старинный, купеческий — Петр Доценко поднялся во второй этаж, прошел коридором и, наконец, очутился в приемной начальника строительства.

Просторная комната. Белые стены. Широкие два окна. Высокий тамбур кабинетной двери: направо — к начальнику строительства, налево — к главному инженеру.

Прямо напротив входной двери стол, а за ним секретарша — светловолосая, статная, с капризно-медлительным голосом, особенно когда говорит в телефон, и с пухлыми малиновыми губами, которые она во время разговора едва приоткрывает.

Но видно, что у нее это не от кичливости, а как-то невольно, от сознания, должно быть, детального своего знакомства со всеми рычагами и приводами, рычажками и кнопками огромной стройки.

Ей просто приятно светить отраженным светом. Ей радостно, что ее голос узнают на любом участке и правого и левого берегов.

Приемная наполнялась.

Одни пришли к начальнику, другие к главному инженеру.

По-разному сидели ожидавшие приема: кто закинув ногу на ногу, кто привалясь к спинке дивана, кто с газетой; а тот — чертя что-то и вычисляя в записной книжке.

Вошел летчик управления. Поздоровался с секретаршей, назвав ее Лидой.

Слева от секретарши, на подсобном столике, целая стая телефонов разного образца.

Она ловко и быстро орудовала ими. Одна трубка зажата между плечом и ухом. В другую она бросила два-три слова и вот уже схватилась за третью.

Только слышались легкие звоночки да сухой звук опущенной на подставку трубки.

В одну из трубок Лидия Ивановна говорила сурово, с начальственностью в голосе:

— А это кто ж такую команду дал, дежурный диспетчер, что ли? Более чем стра-анно!..

В другую — сухо, бегло, самые обычные соединительные слова, но столь веским голосом, что соединяли тотчас же, без промедления и переспросов.

— Алло-у? — с легким и, как ей казалось, аристократическим подвыванием взывает она. — Девушка, Мамалыгина дайте мне.

В третью — нежно, воркующе, панибратски.

В четвертую, очевидно от Рощина, она только слушала, бросала короткое, исполнительное «да» и тотчас спешила исполнить приказание.

«Вот эта в темпе работает! — подумал Доценко. — У этой укороченный цикл!»

Он проникся большим уважением к девушке, хотя сначала она раздражала его певучим голосом и тем, что, занятая работой, все-таки не забывала прихорашиваться.

А из кабинета начальника изредка доносился гудящий добродушный бас: «Здравствуйте, дорогой!..»

Выждав мгновение, когда секретарша была свободна от телефонов, Доценко подошел к ней и, назвав ее Лидией Ивановной, сказал, что товарищ Рощин назначил ему прием на одиннадцать.

— Да? — словно обидевшись, сказала она. — Ждите. Товарищ Рощин ничего не забывает!..

Он поклонился и смиренно отошел.

Это смягчило ее. С молодыми мужчинами она вообще была чуточку ласковее.

Она позвонила Рощину:

— Леонид Иванович! Прибыл с третьего участка экскаваторщик Доценко.

Прогудело в трубке:

— Хорошо.

И секретарша пригласила его войти.

Петр вошел. За большим столом сидел начальник строительства. Перед столом — два больших кожаных кресла для посетителей. Большие окна распахнуты. Верхушка дикого тополя шелестела в самое окно.

Поздоровались.

— Садись! — Рощин указал на кресло.

Экскаваторщик сел.

Рощин был сегодня что-то особенно радушен и весел.

— Молодец! Одобряю! — начал Рощин, видя, что Доценко не знает, как и с чего начать. — Но только вот что: не вздумай задаваться, молодой рационализатор! Облегченный ковш уже применяется кое-где. Но в конкретных условиях нашего котлована твой ковш наилучший. Итак, значит, хочешь в Свердловск?

— Товарищ Рощин, я так вопроса не ставил. Но, конечно, хотелось бы самому проследить...

— Чертежи все в порядке?

— Да. Вот они.

— Жена отпустит?

Доценко смущенно промолчал.

— Сегодня можешь вылететь?

— Могу!

— Молодец! — И Рощин позвонил. Вошла секретарша. Начальник приказал, чтобы экскаваторщику Доценко Петру была выдана десятидневная командировка, деньги и чтобы он был доставлен на большой аэродром самолетом строительства.

— Всё! — сказал в заключение Рощин. Он встал и протянул ему большую пухлую руку. Доценко вскочил и поспешно подал свою.

— Молодец! Еще раз молодец! — сказал Рощин. — Да и все вы там у меня молодцы...

Иное ожидало «щиты Орлова».

Вот и закончены были, наконец, все расчеты и чертежи. Принимая из рук Высоцкого дорогой ему свиток ватмана и кальки, Василий Орлов глянул парторгу в глаза и двумя руками стиснул в крепком рукопожатии его руку.

— Борис Пантелеич! — в глубоком волнении сказал он. — А! Да что там!.. — вырвалось у него. — Речи ли говорить тут? Все ведь вы понимаете!..

Он снова глянул парторгу в глаза. Тот раскрыл руки, и они обнялись.

— Ну, в час добрый! — сказал парторг.

Однако в ближайшие два дня Орлов никак не мог вырваться из котлована на левый берег, в главное управление.

Подвернулся чудесный случай. У главной прорабки он, пробегая, опознал одну из машин Рощина. «На ловца и зверь бежит!» — подумал, широко улыбаясь, экскаваторщик.

Но оказалось, что на «Победе» начальника приехал его секретарь — референт Семен Семенович Купчиков. Он спешил обратно, к парому.

Орлов остановил его возле машины, и после короткого разговора Купчиков с готовностью согласился «под своим присмотром», как изволил он выразиться, представить проект орловских щитов в центральный БРИЗ и одновременно доложить Рощину.

Василий радовался: и от котлована в эти горячие денечки не оторвался ни на миг и дело сделано. Купчиков ведь! И Орлову, как всем на стройке, было уже известно, что во всем окружении Рощина едва ли найдется лицо, более доверенное, чем Семен Семенович Купчиков. «Глаза и уши начальства!» — посмеиваясь и не совсем доброжелательно говорили о нем. «Ну, и пес с ним! А дело хорошее для нас провернем, — решил про себя Орлов. — А генерал знает, кому доверять. Видать, парень оперативный, смекалистый, в стройку врос!.. Завидуют, поди, черти!»