Алексей Югов - На большой реке

И вот насылать на Киев неисчислимые орды кочующих у Черного моря варваров-печенегов каждый раз, когда Русь на своих кораблях или через Балканы подступала к стенам Царьграда, — это было в те времена излюбленное средство византийских императоров.

Делалось это и дипломатией, и щедрыми дарами, и подкупами.

Однако что представляла собою в эту эпоху отделенная Черным морем от Византии, но граничившая местами с ее прибрежными колониями в Крыму древняя Киевская Русь?

И по древним византийским и по древним скандинавским и русским летописям, по согласным с ними археологическим и бесспорным данным древнерусское государство с его столицей Киевом было могучей страною, обладавшей высокой по тем временам земледельческой и городовой культурой.

Корабли руссов, по свидетельству византийских историков, совершали торговые плавания не только в Царьград, но и в Египет.

Черное море именовалось самими греками — Русское море.

Киев называли соперником Царьграда. Известный польский историк Шайноха пишет, что соперником Царьграда он оставался вплоть до татарского нашествия.

Киев разговаривал с Царьградом, как равный с равным.

Не думайте, чтобы я хоть в малейшей степени хотел унижать роль Византийской империи в создании мировой культуры. И тем более я полностью понимаю все значение так называемого крещения Руси, то есть государственного принятия древней Русью христианства в его византийской форме. Через византийское посредство русскому народу стали близки и Гомер, и Платон, и Аристотель, и Фидий, и Пракситель, а коротко говоря, весь великий античный мир с его классической философией, наукой, поэзией, зодчеством и скульптурой.

Античное в каждом из нас! И оттуда его никак уже не выдерешь. Это относится и к Европе.

Но я считаю, что мы неверно мыслим, когда полагаем, что не прими Русь христианство при сыне Святослава — Владимире, всему бы, дескать, пришел конец, и Киевская Русь никогда не стала бы мировой державой. Это не так. История говорит нам, что Киевская Русь была державой могущественной и до крещения. Поэтому-то и ухаживали наперерыв за киевским князем и православие, и католичество, и магометанство. «Нашу веру прими!», «Нет, нашу!» Выгодно, надежно было опереться на могучую киевскую державу и германскому императору, и византийскому кесарю, и римскому папе. Для Византии же это было спасением. Недаром же и сестру император византийский отдал в жены Владимиру.

Было бы ненаучно гадать: а что было бы, если бы Русь не приняла христианство, осталась языческой?

Однако с полной убежденностью заявляю: Русь осталась бы Русью. Не погибли же великая Индия и великий Китай!..

Эти слова академика были сказаны веско, раздельно и в то же время дышали пламенем глубочайшего убеждения.

Он, как гривою лев, тряхнул волною волос и впрямь на вздыбившегося льва стал похож в этот миг.

— В летописи Нестора, — продолжал Лебедев, — под девятьсот пятьдесят пятым годом мы имеем свидетельство о том, что княгиня Ольга как только приняла христианство, так сейчас же стала молить и требовать от сына, чтобы и он тоже крестился. Святославу было тогда всего тринадцать лет. Но при всем своем глубоком почитании матери отрок-князь наотрез отказался принять христианство. И какой же он довод против крещения выдвинул? А вот какой: «Как я один крещусь, а дружина смеяться начнут!» Так ведь и сказал: «Смеяться начнут».

И мудрая Ольга оставила его в покое.

В этом событии вскрывается попутно одна из коренных и замечательных черт этой могучей личности: дружинность, исключительная дружинность Святослава. Оговорюсь: дружинность вообще свойственна была, и это вполне понятно, закономерно, всем средневековым государям, князьям и герцогам, в особенности если они были в то же время и полководцами. Но если верить свидетельству тех же византийских историков, хронистов, то эта черта особо резко была выражена у славян. У Святослава же она достигала наивысшего и, я бы сказал, благороднейшего своего выражения. Это было не только согласие с дружиной, совет с нею и забота о ней, — это была поистине беззаветная преданностьдружине! Следишь за его жизнью, подвигами, битвами и вдруг явственно видишь, что у Святослава и его воинов как бы одно огромное сердце. И тогда начинаешь лучше понимать поэтическое выражение русских летописей: «Быть за едино сердце».

Воины платили Святославу ответной преданностью и любовью. Будучи окружен огромной армией византийского кесаря, Святослав, признав, по-видимому, положение своего войска близким к гибели, произнес свои известные слова: «Не посрамим Земли Русской, но ляжем костьми. Мертвые сраму не имут. Станем крепко. А я перед вами пойду. Если же сложу свою голову, тогда уж сами подумайте о себе». И воины крикнули в ответ: «Где твоя голова ляжет, тут и мы свои головы сложим!»

В многочисленных войнах своих Святослав передвигался, как леопард, говорит летопись, «ибо не возил с собою котлов, не варил мяса, а ел потонку изрезанную конину, или зверину, или говядину, испекая на угольях. И шатра не имел, а постилал седельный подклад, а седло — в головах. Так же и все его воины поступали».

Летописец русский подчеркивает простоту Святослава, то, что он полностью разделял лишения и весь походный быт своих воинов. А ведь нельзя же забывать, что Святослав был великим князем киевским, главою огромной и могущественной державы, а не просто военным предводителем!

Теперь несколько слов о быстроте передвижений огромного по тому времени войска Святослава (оно достигало шестидесяти тысяч человек). Военные специалисты утверждают, что эта быстрота переброски входила как неотъемлемая часть в стратегию Святослава.

В самом деле: в непроходимых дебрях древней Руси только ее бесчисленные реки были надежными путями сообщения. Но этот водный путь был хорош для купцов. Однако он был слишком медленным для полководца. И Святослав решает: долой обозы! Только никакими обозами не отягченное конное войско могло стремительно пройти тысячи верст сквозь тогдашние дебри. Так он и поступает.

Говоря по-современному, это были первые массированные конные рейды...

Лебедев, держа указку в руках, подошел к огромной карте древней Руси.

— Посмотрите, — сказал он, — какая чудовищная протяженность, а особенно для этой эпохи, походов Святослава. — Он медленно повел концом указки. — Вот Киев, а вот верховья Волги — Великие Булгары. Это, так сказать, первый прыжок леопарда. Затем — Кавказ. Попутно разбивает войско хазарского хана и берет столицу хазарскую на Дону — Белую Вежу. А надо сказать, что Хазарское ханство обладало большой по тому времени военной силой: летопись наша указывает, что хазары брали дань с соседних русских и нерусских племен. И Святослав освободил эти племена из-под власти хазарского хана.