Василий Ажаев - Предисловие к жизни

Путник спустился к самой реке. В образовавшемся над ней коридоре, между двумя стенами деревьев, было посветлее от слабо мерцавшей воды. Однако возле самой реки идти было невозможно, приходилось то и дело отступать. Скоро Дубровина накрыла полная темнота. Все то, что он до этого различал и обходил, теперь враждебно устремилось к нему навстречу. Со всех сторон лезли сучья и ползучие растения, цеплялись за одежду, сорвали с него кепку. Володя напряженно вслушивался в каждый шорох, преувеличивая его значение.

В довершение всех неприятностей на Дубровина навалились комары. Они лезли в рот, в нос, в глаза; вонзались сотнями игл в кожу лица, рук, ног, шеи. Володя платком повязал шею и подбородок, но это не помогло, — ежесекундно приходилось целыми горстями снимать со лба и щек липкую кашицу гнуса.

Дубровин уже не ориентировался, сколько времени он идет, далеко ли зашел, только ему казалось, что он еще не достиг поворота, о котором говорил Наумов. Пробираясь на ощупь, путник попал в бурелом, из которого, казалось, невозможно было выбраться, и тут Дубровин подумал о привале и о костре. Спичка помогла ему увидеть опрокинутые крест-накрест деревья, развороченные корни и чащобу кустарника. Рядом стоял пес, с доверием и любопытством взиравший на него мокрыми, блестящими глазами. Заметив поваленную березу, Володя уже на ощупь оторвал кусок бересты, свернул ее в трубку и зажег. При неверном, прыгающем свете факела он выбирался из бурелома, но упал, перелезая через нагромождения, переплетенные лианами, и факел погас. Снова наступила аспидная тьма, где-то неподалеку послышался сильный треск и ожесточенный лай собаки. Володе казалось, он слышит дыхание и видит сверкающие глаза зверя. Володя метнулся в сторону, побежал, сталкиваясь с препятствиями, и свалился с обрывистого берега в реку.

Окунувшись с головой в холодную воду, Дубровин тут же вынырнул. Его несло быстрым потоком. Несколько минут он плыл, отдавшись реке, стараясь подальше уйти от опасного места. Досада на самого себя клокотала в нем, он подумал: «Ты можешь быть очень умным, семи пядей во лбу, можешь окончить два института и хорошо знать, что и как называется в природе, но при всем этом оказаться беспомощным котенком, если не умеешь жить в этой природе».

Надо было выбираться из холодного потока. Повернув к берегу, Володя наткнулся на большие сучья, нависавшие над самой водой, кое-как выбрался, отряхнулся, и снова на него набросились комары, они будто поджидали его именно в этом месте, и моментально набились в рот, в нос, в глаза. В изнеможении Володя присел, и вскоре зубы его застучали от холода. То и дело стирая с мокрого лица комаров, налипавших буквально слоями, молодой инженер попытался развести костер, но не смог: спички намокли.

Помянув недобрым словом Наумова, по рассказу которого получалось, что найти профессора в тайге — сущий пустяк, Дубровин поднялся и продолжал путешествие. Теперь с ним не было и собаки, потерявшей его, когда он упал в реку. Неожиданно сзади послышался треск сучьев и чей-то хрип. Володя повернулся лицом к опасности, выхватил нож. Сердце его стучало на весь лес. Он вытянул руку с ножом в темноту и дико закричал: что-то мохнатое прыгнуло на него, как ему показалось, с дерева, Яростно схватив зверя за шерсть, Володя замахнулся ножом, но не ударил — зверь заскулил, и Володя понял, что это Тюпа выражает ему свою радость. Пес рвался куда-то. Незадачливый путник решил следовать за собакой и тут же выпустил ее из рук. Но вскоре Володя почувствовал прикосновение ее морды к руке, нащупал ошейник и уже старался не отпускать.

Река, чуть мерцавшая рядом, делала поворот налево. «Петля», — догадался Володя и повеселел, он был уверен: найдет профессора.

Мокрая одежда и комары показались ему теперь более терпимыми. Он медленно пробирался вперед, пока совершенно не выбился из сил. Тогда он присел на корягу отдохнуть. Ноги болели от ушибов, все тело зудело, голова стала тяжелой, глаза закрывались. Он задремал. Собака расположилась в ногах и положила теплую голову ему на колени.

Володе сразу же приснилось, будто он видит свет в тайге. С усилием открыв веки, он таращился в темноту, и ему казалось, что не от холода и сырости, а от этой темноты дрожит все его тело. Чтобы согреться, он принялся прыгать на месте. Вдруг Володя опять увидел свет между деревьями и решил, что это кажется ему от усталости. Но огонь завиднелся опять. Усталость и дремота разом исчезли, он направился прямо на свет.

Через несколько минут Дубровин отчетливо видел большой костер и три фигуры возле него. Володя решил приглядеться сначала — мало ли кого встретишь в тайге? Но пес не стал ждать и с лаем кинулся к костру. Навстречу выбежала другая собака. Два человека у костра вскочили, в руках у них были ружья.

— Кто идет? — послышался резкий и громкий голос.

— Свой! Я к вам, товарищ Забавников, не беспокойтесь, — отвечал Володя, приближаясь к костру.

Настороженность, с какой хозяева костра встретили появившегося из тьмы человека, сменилась приветливостью и радушием.

— Очень рады, очень! Садитесь к огню, сушитесь, приводите себя в порядок… Ба! Да это же вы в прошлом году спорили со мной, когда я по поводу вечной мерзлоты всех поучал.

— Я, — признался Володя. — Как видите, приехал на выучку.

— Голубчик! Это очень приятно. Шурочка, — обратился Забавников к дочери, — ночной-то гость, оказывается, старый мой знакомый. Я его в прошлом году в сотрудники вербовал, а он высмеял старика и отказался.

Шура ничего не ответила, только глаза ее, смотревшие в огонь, на миг блеснули в сторону Володи.

— Я и вас знаю, вернее, встречал один раз и запомнил, — сказал ей Володя.

— У вас, значит, хорошая память. Я вас почему-то не запомнила, — ответила девушка.

По ее взгляду и по тому, что она не спросила, где именно встречал ее Володя, инженер понял: она также не забыла их встречу, однако не считает нужным о ней вспоминать.

Спустя пятнадцать минут, Володя сидел у костра, причесанный и умытый, и юмористически повествовал о своих приключениях. От мокрой его одежды поднимался пар, телу было тепло и приятно.

— Ты питайся вовсю. Шибко, поди, проголодался? — говорил сотрудник профессора коренастый, широкоскулый Фетисов, протягивая Дубровину сразу два котелка с горячей пищей. — Тут рыбка и мясо козлячье, все охотничья еда.

Профессор хитровато, как-то снизу вверх посмотрев на Володю, спросил:

— Наверное, ругаете меня? Мол, из-за него, старого черта, попал в передрягу? Теперь и не потянет в тайгу, а?

— Почему не потянет? — добродушно возразил Володя. — Я строитель, и не мне искать удобства в таких местах. Из сегодняшнего приключения извлеку урок: надо привыкать к тайге, становиться в ней своим человеком, вот таким, как вы. Теперь, наоборот, буду нарочно стараться чаще заходить в тайгу, причем один. — Он помолчал и улыбнулся: — Только уж с умом и с ружьишком.