Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

Ну и пусть себе злобствует. Наперекор ему тает снег на склонах предгорий, текут бурные ручьи. Быстрыми, стремительными стаями носятся голуби, витают вниз и вверх, вниз и вверх. Срываются с болотистых кара-суу крикливые утки и несутся на поля, полные луж и озерков. Да, если только старый дед-мороз не осадит своего свирепого верблюда на перевале, а быстрей уберется восвояси, то через недельку дехкане выйдут с плугами на поля. Вдоль и поперек долины лягут взрыхленные черные борозды.

Исак, взметнув руку над толпой, обратился к собранию:

— Вот, смотрите, аильчане! Зачернели поля и предгорья. Скоро можно будет выходить с плугами. У хороших хозяев к этому времени лошади откормлены, сбруя справная, оттянуты лемеха на плугах — словом, есть все, что надо для землепашца, вплоть до кнута с новым кнутовищем. А мы, члены новой артели, идущие к сатсиалу, должны тем более дружно, как сотни рук в одном рукаве, во всеоружии встретить весеннюю страду и делать все лучше и быстрей, чем это делалось в одиночку. В этом будет наша сила. У нас не должно быть «твоего» и «моего». Всему хозяйству один хозяин — члены артели. Почему так, спросите меня? — Исак запнулся, подыскивая сильное выражение, и затем сказал: — Потому, что в артели каждый член трудится для всех и все трудятся для одного. А раз так, то в артель должны вступать убежденные, честные труженики по своей воле и по своему согласию. А вот то, что натворил тут Калпакбаев в своих корыстных, личных целях, и то, что местные коммунисты и активисты вместо того, чтобы дать отпор враждебному, чуждому лозунгу Калпакбаева: «Стопроцентная коллективизация в течение одного месяца», пошли у него на поводу, я расцениваю как порочный метод работы. — Исак пригладил волосы, прокашлялся и добавил: — Почему, спрашивается? А потому, что никто не имеет права заставлять людей насильно вступать в артель, если те этого совершенно не желают.

Кто-то радостно воскликнул:

— Масла в твои уста, родимый!

— Так вот, если отдельные бедняки и середняки пока еще не понимают смысла артели и не желают вступать в нее, нельзя их тревожить, надо дать им время, пусть сами убедятся, но ни в коем случае нельзя силой гнать их в артель, это есть нарушение указаний и политики партии. А у нас в ряде мест получилось так, что товарищи активисты перегнули через край. Вместо того, чтобы проводить терпеливую агитационную и разъяснительную работу о хозяйственной и политической сущности коллективных хозяйств, о том, что это несет новую, зажиточную жизнь для аилов, этим самым заинтересовать людей, помочь им осознанно вступать в артель, они просто требовали немедленного вступления, запугивали народ, силой принуждали соглашаться.

Султан вдруг ехидно выкрикнул:

— Это еще что, товарищ! А наши ретивые начальники грозили, что кто не вступит в артель, того просто выгонят в горы, чтобы с голоду подыхал!

С другого края раздался голос Абды:

— Этим занимался сам батрачком Борукчиев Шарше!

Все это время Шарше в своем рваном колпаке сидел молчаливый и беспрестанно курил цигарку за цигаркой. А сейчас он вскочил как ошпаренный:

— Ты что болтаешь, Абды! Может, и о восьмидесятиаршинном одеяле и об артельных женах я говорил, по-твоему?

— Если не ты, то такие, как ты!

— Что-о! — вскричал Шарше.

— Вот кстати-то! — пропищал чернобородый мужичок и встал с места. — Узнать хотелось, а это общинное одеяло государство бесплатно выдаст, товарищ, или платить будем за него?

— А и правда! — проговорила Корголдой, будто вспомнив о чем-то страшном и интересном. — А эти, как бишь… племенные люди когда придут в наши края?

Мендирман раздраженно шикнул на жену:

— Да сиди ты, чертовка, чтоб тебя шайтан взял вместе с твоими племенными людьми.

Народ засмеялся, зашевелился. Самтыр призвал собрание к порядку:

— Тише, товарищи!

Но только стихло оживление, как торопливо и громко заговорил Сеит:

— Мы хотим знать, товарищ! Есть слухи, что власть хочет подчистую забрать весь скот, а детей наших контрактовать. Что это означает — «контрактовать», бог его знает! Словом, слышали мы такое, что советская власть ведет войну с другим царем каким-то… и что для солдат нужно мясо… Вот и поясни нам, насколько это правда, насколько нет. Только говори правду. Мы люди темные, слухи ходят разные, вот поэтому мы и боимся артели!

Вопрос старого плотника заставил Исака продолжить свою речь. Он еще с полчаса терпеливо и подробно давал объяснения на недоуменные вопросы. Он решительно и твердо заявил, что советская власть будет бороться с кулаками и баями, как с враждебным классом, и предупредил, чтобы народ аила не поддавался всякого рода ложным слухам, которые он считал делом рук врагов нового строя.

— Аильчане, не забывайте, что умирающий класс, видя свою скорую гибель, идет на все, бешено хватается за каждую зацепку. Враг клевещет на советскую власть, вводит вас в заблуждение, чтобы повести за собой. Поэтому мы должны бороться за ликвидацию безграмотности, за повышение бдительности и классового самосознания и не верить простодушно всяким слухам и сплетням. Советская власть не собирается и не думает вести войну. Мы строим свой новый мир, сатсиал, для блага всех угнетенных тружеников…

На этом Исак закончил свое выступление. Но народ, ожидавший, что артель будут собирать сегодня же, на месте, не услышав никаких точных указаний на этот счет, растерялся, остался в недоумении. Вопросы задавали, но никто не осмелился выступить вперед и высказаться.

— Может, у кого есть какие-нибудь жалобы или предложения? Говорите откровенно, стесняться нечего! — обратился к людям Исак. Самтыр поддержал его:

— Ну, что же вы молчите? Чем шушукаться по углам, давайте говорите здесь, при всем народе!

Однако народ молчал. Тогда слово взял Сапарбай:

— Вот тут все мы сидим, и старые и малые. И все мы слышали, знаем о тех слухах, которые мы сами же повторяли и передавали друг другу, которых мы страшились так, что волосы дыбом становились на голове. Это мы делать умеем. А вот чтобы здесь, на собрании, встать да выступить, сказать все, что накопилось на душе, — это сделать почему-то остерегаемся. Теперь нет Калпакбаева, который за всякое слово, за любое несогласие называл человека враждебным агитатором и апартунусом… Что такое артель, как мы будем жить и трудиться в артели — об этом, по-моему, подробно и толково рассказал нам товарищ Термечиков, председатель волисполкома. Аильчане, давайте поразмыслим хорошенько, чтобы потом не было недовольства: мы, мол, этого не слышали, этого не знали… Сейчас вас никто не пугает, что, мол, если не вступишь в артель, то тебя оставят без земли, без воды и изгонят в горы пастись по траве. Этого нет! Каждый волен сам вступать или не вступать в артель — это дело хозяйское. Но все-таки поймите, что артель кровно нужна как нам, беднякам и середнякам, так и всей нашей стране. Почему, вы спросите меня? А потому, что только через артель лежит путь к сатсиалу, к новой, светлой жизни, и этот путь нам указал великий Ленин. А раз так, то мы хотим услышать из ваших уст честные и откровенные слова о добровольном вступлении в члены артели!