Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

— Время… время… А я не могу больше так жить. Хватит с меня этой ночной жизни. Прячешься, как вор… Пусть сажают, а завтра я иду в открытую.

Голос Саадата грозно задрожал:

— Ты что это, Курман?

— А вот что слышишь.

— Как понять тебя: так себе шутишь или вправду собрался вернуться назад?

— Как хочешь, так и понимай!

Саадат затрясся от гнева. Он глухо процедил сквозь зубы:

— Думаешь откупиться тем, что выдашь меня? Но ты прежде обдумай все, тебе все равно не избежать моей участи.

«Ну и пусть, мне все равно!» — хотел было ответить Курман, но Саадат не дал ему сказать:

— Что было, об этом нечего жалеть, Курман. Только учти, что и ты не безгрешный. Кто надоумил меня проломить дыру в подвале, а? Притом за бедняцкое происхождение теперь не дают и ломаного гроша, не так, как было прежде. Теперь для активистов, что я — сын бая, что ты — бедняк, все равно. Мы оба для них басмачи, люди, стоящие вне закона! У нас только один путь — свести с ними счеты, скрываясь в горах!

Курман с горечью промолвил:

— Так уже и даст нам свести счеты доброотряд, у которого весь аил за спиной!

— А мне дела нет до доброотряда! — уверенно заявил Саадат. — Я буду сводить счеты с Сапарбаем и голодраным Шарше. Чего только ни сделали они мне! Чего только ни сделали!.. Вчера этот бешеный пес Шарше наехал лошадью на мою старую мать. — Саадат задохнулся от прилива злобы, потом, отдышавшись, добавил: — Думаешь, Шарше это своим умом делает? Нет, Сапарбай его науськивает, это я точно знаю! Ну, попадутся они мне в руки, задушу, как щенят… Не оставлю в живых. А потом пусть что хотят, то и делают со мной.

Курман ничего не отвечал.

— Я тоже кое-что знаю! — внушительно произнес Саадат. — Доброотрядом меня не пугай. У начальника Сапарбая — ружье тридцать второго калибра, а у остальных так себе, ружьишки для потехи.

— Дело-то не в ружьишках, — проговорил Курман, — а в том, что мы, аильчане, скоро будем стрелять друг в друга.

Саадат злорадно ответил на это:

— Я, что ли, это выдумал? Я, что ли, трогал их, нет, они сами начали борьбу! Ты это сам знаешь, Курман. И мой тебе совет, возьми себя в руки, не давай волю малодушию. Думаешь, кто поймет тебя там? Кроме наказания, никакого добра от них не дождешься! Нам нечего терять. Скоро уведем семьи из аила и потом махнем через перевал. А до этого надо во что бы то ни стало прикончить этих собак.

Саадат помолчал, думая о чем-то.

— Мурата не удалось встретить, — сказал он немного спустя, — ты передай ему, пусть он выманит Сапарбая. Сапарбай ему доверяет. Пусть он пригласит его в гости. А остальное вас не касается, я сам расправлюсь.

Курман, казалось, колебался, поэтому Саадат сурово и внушительно промолвил:

— Я поручаю это тебе во имя нашей общей клятвы, во имя наших предков! Ты должен сделать это! Это твой долг! А теперь чтобы ни душа не знала о нашем приезде, ясно?

Саадат свистнул. Только теперь заметил Курман на краю пашни группу верховых. Они последовали за Саадатом в горы.

Курман смотрел им вслед до тех пор, пока они не исчезли в темноте. Вернувшись на свое место, Курман не застал Самата.

— Самат! Эй, Самат, где ты? — окликнул он его.

— Что? — робко ответил кто-то поодаль. Курман пошел туда и увидел Самата, забившегося под куст.

— Ты, оказывается, проснулся, Самат! — сказал Курман, стараясь быть спокойным.

— А кто были эти, а? — со страхом спросил паренек.

— Да это из отряда! — уверенно ответил Курман и, посмеиваясь, прибавил: — А ты думал кто?

— Да кто его знает! — простосердечно признался Самат. — Проснулся вдруг, гляжу, а тебя нет рядом. Перепугался я…

Курман, все так же снисходительно посмеиваясь, успокоил его:

— Мальчишка ты еще, чего бояться-то? Волк боится человека, барс тоже сам не полезет, а в случае чего… я-то ведь был неподалеку.

Все еще не придя в себя от страха, Самат ответил:

— А кто его знает, только я хотел было бежать, как что-то клацнуло за спиной. Перепугался я, смотрю, кто-то показался на серой лошади.

— А ты на кого подумал? — беспокойно спросил Курман.

— Откуда мне знать! Я с перепугу бросился лицом на землю и не шевелился.

— Ну, а что же ты еще видел?

— Да видел, как вы пошли в ту сторону, и даже не боитесь… Я хотел было остановить вас, да голос пропал от страха.

— Стоило так пугаться! — снова улыбнулся, пряча тревогу, Курман.

Паренек задумчиво промолвил:

— Кто его знает… А вдруг, думаю, басмачи?

— Да откуда тут взяться басмачам, это доброотрядцы были.

— А зачем же они тогда винтовками клацают?

— Да это Сапарбай подшутить хотел надо мной. Если бы это были басмачи, то так бы и стали они со мной разговоры вести. Пристукнули бы, и айда в горы!

Самат с подозрением заметил:

— Так ведь вы сами скрываетесь от Сапарбая?

«Ух ты, негодяй! — подумал Курман. — Теперешние мальчишки все знают, не проведешь!» Чтобы успокоить Самата, Курман, доверительно посмеиваясь, сообщил ему:

— Мы с Сапарбаем поссорились было, это правда. Но не целый же год дуться нам друг на друга! Как-никак, мы друзья с ним, прощаем друг другу.

— А, ну вот то-то! — промолвил успокоенный Самат.

— Мальчишка ты еще!

— А разве должны доброотрядцы шутить винтовкой! Да еще сразу на человека целит!

— Ну ладно, оставим это, Самат. Если боишься, иди, лошади пока останутся одни… ничего.

— А вы куда?

— Я… Это тебе не надо знать.

— А может, скажете?

— Нет, лучше я уж не скажу!

Мальчишка решил, что Курман собирается уходить в горы. Он с обидой в голосе сказал:

— Я с вами вместе пасу ночью лошадей, а вы скрываете от меня свои думы!

Курман почувствовал, что Самат как будто бы что-то подозревает. Поэтому он решил бить на его самолюбие:

— Скажу, тебе могу сказать, только ты никому не скажешь?

— Собакой мне быть, не скажу!

— Тот самый, что разговаривал со мной, это был Сапарбай. Мы с ним встречаемся… Он дал мне тайное задание. И мне надо теперь идти выполнять его поручение. Понятно?..

— А что это за поручение, может, и я помогу?

— А ты никому не скажешь?

— Вот бог, никому!

— Понимаешь, я злой на Шарше, хотел отомстить ему. А Сапарбай должен помочь мне в этом деле.

Самат испуганно перебил его:

— А что, его убить собираются?

— Да нет, что ты, бог с тобой? Тьфу ты! — беспокойно засмеялся Курман. — Ну, понимаешь, Сапарбай — начальник. Сейчас он вызовет из дома Шарше, скажет, пойдем на басмачей, выследим, мол, их. А я тем временем проберусь к нему в дом и немного побалуюсь с его молодкой.

— Ой-о, разве можно начальника обманывать?

— А что ж такого. Где надо, там и обману. Только ты никому не говори!

— Нет, никому не скажу.

— Ну вот, теперь я верю!

— Да быть мне собакой, если скажу кому!

— Верно! Верно! — усмехнулся Курман. — Ну, теперь отправляйся, ты не побоишься идти домой: вон ведь почти видать отсюда!