Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

— Вот-вот, хорошо,— кивнул Володя.

Он вышел в сени и скоро вернулся переодетый:

— Валя, дай мне свой карабин.

Он вложил в магазинную коробку два патрона для бесшумной стрельбы, засунул карабин под платье и под­вязался поясом. Бесшумку и пистолет положил за пазуху. На голову повязал платок в горошек.

— Чем не женщина? Теперь пойду через огороды на Карпиловскую улицу. В каком бы дворе там лучше засесть?

— Где есть лошадь,— Татьяна Николаевна подвела хлопца к окну.— Видишь дом, крытый гонтом? А рядом, справа, еще хата. В ней живет старик, его каждый день куда-нибудь гоняют.

Володя шел быстро, рукой прижимая оружие к телу. Добравшись до нужного места, он лег между грядами, как раз напротив входа в сени, снял с головы платок и за­крепил бесшумку на стволе карабина. Вскоре по улице прошли два немецких солдата, потом проехал грузовик и остановился невдалеке. Бойкач решил: «Наверное, гру­зовик повезет людей на работу».

Возле калитки остановились два немца. Один что-то говорил, второй молча размахивал руками. Но как только они вошли во двор, Володя в переднем сразу узнал Ко­пыцкого. Тот открыл дверь сеней, пропуская напарника вперед, и, пока немец переступал порог, юноша успел прицелиться. Держась за ручку двери, Копыцкий шагнул следом, и тут щелкнул боек затвора. Все еще держась за ручку, предатель зашатался. А Володя мгновенно бро­сился за угол хлева, подсунул карабин под платье и по­бежал. Он был уже во дворе Татьяны Николаевны, когда на Карпиловке один за другим грохнули два выстрела.

— Пошли скорей,— вбежав в избу, сказал он Вале.— Я только переоденусь.

Огород Татьяны Николаевны упирался в болото, и они быстро пробежали его.

— Только сейчас вздохнул легче,— улыбнулся хлопец, когда деревня осталась далеко позади.

— Копыцкий один был? — спросила Валя.

— Нет, с немцем. Тот вошел в избу первым и не за­метил, как Копыцкий зашатался и повис на двери. Ну и переполох поднимется среди гитлеровцев! Они же ничего не знают о нашей бесшумке. Даже Данилов спрашивал, что это за штука... Татьяна Николаевна что-нибудь гово­рила о нашем ночлеге?

— Задавала хитрые водросы. Я призналась, что люб­лю тебя, но до свадьбы еще далеко. Закончится война, мы пойдем учиться. А ты ей понравился, говорит, парень хороший. Мы теперь в лагерь пойдем?

— Пожалуй, нет. Пошлю кого-нибудь из хлопцев, пускай доложит командиру, что с Копыцким покончено. Отряды охрану усилили, опасаются, чтобы этот предатель карателей не привел. Даже думали, не перейти ли в дру­гое место. А мы начнем готовиться к самой сложной ди­версии, какой у меня еще не было. Ты, понятно, с нами не пойдешь.

— Нет, пойду! Я буду рядом с тобой!

— Но это очень опасно;..

— А для тебя не опасно?

— Не одолел Копыцкий, значит, буду жить сто лет, не меньше.

— Володенька, я с тобой.

— Сказал — нет, и все! Ты будешь песни с баянистом петь,— улыбнулся Володя.— Одно задание командира и комиссара мы с тобой уже выполнили.

— Ты выполнил, а что я!

— Выполняли вместе. Не обязательно обоим стрелять.

— А какая операция теперь?

— Пригородный поезд ходит от Жлобина в Слободу и возвращается назад. Нужно взорвать мост и спустить состав в речку.

— Ты как выдумаешь что-нибудь, ужас берет! Не дождемся мы освобождения, хотя и армия наша уже близко.

— Я все делаю для того, чтобы освобождение пришло скорее.

Начался крупный дождь. Володя снял пиджак. При­крыв им головы, они ускорили шаги.

Подрывники не ожидали, что командир вернется так скоро. Одни пели в избе у Войтика, другие отправились в соседние хаты к девчатам. Только Данилов сидел в оди­ночестве и дымил самокруткой.

— Папирос уже нет? — спросил у него Бойкач.

— Нет.

— Привыкай к самосаду. Деды всегда выручат.

— Почему так быстро? — спросил Федя Кисляк.— А говорили, что вернетесь суток через трое.

— Там нечего больше делать. Скопытили Копыцкого, все.

Данилов поднял голову и удивленно посмотрел на Бойкача. Очевидно, подумал, что и с ним могло такое же произойти, если бы не встреча с Володей. Сразу повесе­лев, переводчик поинтересовался:

— Как же вам это удалось?

— Во дворе, из бесшумки. Правда, был в платье Валиной мамы и бежал, как женщина.

— Признаться, я мало верил и успех, но неудобно было предупреждать командира, а тем более останавли­вать. Волновался за вас. Ох, как хорошо, что прикончили эту мразь! Ребята рассказывали о нем: первостатейный негодяй!

— Так, брат, и воюем. У нас фронта нет.

— Действительно, сложная война.

- Виктор, придется тебе отправиться в лагерь и до­ложить, что Копыцкий убит. Скажешь, что дня через три группа вернется. Если для нас срочных поручений не бу­дет, можешь остаться в лагере. Старайся обходить дерев­ни стороной.

Виктор вскинул винтовку на плечо и ушел. Володя сел возле старого Войтика и начал расспрашивать его о при­городном поезде. Старик сказал, что первый раз поезд уходит из Жлобина очень рано, а возвращается из Сло­боды, когда становится светло. Через полчаса — второй рейс. Немцы пользуются пригородным мало, больше ездят железнодорожные рабочие и служащие немецких учреж­дений. Сам Войтик лишь одни раз воспользовался им: съездил в Жлобин, когда его сын, партизанский связной, служил в полиции. После потери связи с Володей сын стал помогать диверсионной группе из-за Днепра, а не­давно ушел к партизанам.

— Он для нас много полезного сделал, хороший па­рень,— сказал Бойкач.

— Последнее время за ним начали следить, пришлось скрыться.

— Домой не приходит?

— Был один раз. Из-за Днепра сюда не легко до­браться.

Володя встал, прошелся взад-вперед по комнате, взял бинокль.

— Пойду понаблюдаю за железной дорогой.

Вышел во двор, приставил лестницу к стене хлева и за­брался на крышу. Вначале осмотрел железнодорожное полотно, потом окрестности. «Что это за подвода поехала из Марковщины на Нивки?» — удивился хлопец и начал внимательно присматриваться, кто сидит на телеге. Сразу узнал Виктора: не пошел пешком, а решил ехать, для этого и взял у кого-то лошадь, «Погнал же его черт в Нивки, надо было стороной обойти! Вчера в деревне оста­вили труп немца, а сегодня он прется туда!»

Командир спрыгнул с крыши и побежал в дом.

— Федя, сейчас же разыщи Анатолия и быстро при­шли его ко мне!

Федор исчез за дверью, а Бойкач продолжал ругаться, расхаживая по комнате. Правильно говорят: «Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет!»

— Товарищ командир, в чем дело? — спросил Да­нилов.

Володя не успел ответить, прибежал Толик.

— Быстрее седлай Вороного и мчись по дороге на Нивки. Виктор поехал туда на телеге, может быть, успе­ешь догнать. Отбери лошадь. Пускай идет пешком и, как я говорил, не заходит в деревни.