Тиркиш Джумагельдыев - Настырный

Джаннет вскинула голову, удивленно — Перману показалось — насмешливо, глянула на него. Он быстро сунул билеты обратно в карман. Черт подери, не хватает еще краснеть! Как вчера у него здорово получилось: сидит себе чаек попивает — хозяин! Вчера-то и не подозревал, что замок с секретом.

— Чего ты смеешься?

Джаннет не успела ответить, послышался голос Нартач. Девушка скользнула к себе в комнату, закрыла дверь.

Широко улыбаясь, сияя маленькими хитрыми глазками, толстуха радушно пригласила его в комнату. Видно, решила ласковым приемом загладить вчерашнюю неловкость. Ну что ж, ему это только на руку.

— Я пришел за Джаннет, — Перман сразу взял решительный тон. — Если не возражаете, возьму ее с собой в город?

У Нартач от удивления отвисла челюсть. Час от часу не легче! Вчера эта дура выламывалась, теперь парень фокусничать начал! Она неопределенно помотала головой и вздохнула, набрав побольше воздуха.

— Ты, как ребенок, ей-богу! Простых вещей не понимаешь. — Нартач старалась говорить спокойно, терпеливо. — Неужто не знаешь: пока по всем правилам не явитесь за невестой на машине, не могу я отпустить ее с тобой! Не вчера родился, понимать должен!

— Да я и не собираюсь совсем увозить ее! Я ее на концерт хочу свозить. Вот! — Перман вытащил из кармана билеты.

— Это что еще за такой за концерт?

— Обыкновенный. Смотр художественной самодеятельности.

Нартач поглядела на голубенькие бумажки, зажатые в сильной руке. Хотела засмеяться, но смеха не получилось. Какой-то глухой звук вырвался у нее из груди, будто по спине ударили.

— А не подумал, что люди скажут? За девку калым уплачен, а она по городу шляется?!

— Так она же со мной шляться будет!

— Знаешь что, парень. Я не против, встречайтесь. Ты жених, она за тебя просватана, да и время не прежнее… Приходи, сиди, телевизор смотрите. Концерт твой и по телевизору смотреть можно…

— Значит, не хотите отпустить ее со мной?

— Да что ж это ты так наседаешь! Пожалей ты меня! Ведь я за девушку перед матерью покойной в ответе! Потерпи, пускай бумажки эти у тебя полежат. Заберешь девушку честь по чести, вези потом куда хочешь! Хоть в Москву поезжайте!

— Вот что, тетушка. Раз не хотите сделать по-моему, все у нас кончено. Ясно?

Перман пошел к двери.

— Погоди, парень! Чего горячишься? Ей-то сказал?

— Сказал.

— Ну и что? Небось хоть сейчас?

— Она ничего не сказала. Спросите, я подожду.

— Настырный какой на мою голову! Тогда здесь жди, в коридоре. На улице-то хоть не торчи, совсем у вас, у нынешних, стыда нет!

Толстуха метнулась в комнату, как кошка, опалившая хвост. Ничего, перебесится! Зато настоял на своем.

Немного погодя Нартач появилась, тяжело переводя дух, словно там, за дверью, не разговор шел, а сражение.

— Выйдет, как стемнеет, — пробормотала толстуха, не глядя на Пермана. — Жди возле сада. На чем повезешь-то?

— Транспорт найдется.

— Это что ж, на мотоциклетке думаешь? — Голос у Нартач снова стал громкий. — Посадишь, словно черта, за спину, и давай?!

— Не волнуйтесь, на машине поедем.

— Ну гляди! Ославишь сироту, бог накажет! И чтоб там в городе рядом не ходить, чтобы ты впереди, она сзади! Пусть городские бесстыдницы с мужчинами нога в ногу ходят, совестливой это ни к чему. И сидите где-нибудь в сторонке, нечего людям глаза мозолить! Не привезешь вовремя, такой скандал закачу!

Перман не стал слушать ее угрозы, прошел на веранду и прикрыл за собою дверь.

Нартач метала громы и молнии. Эта бесстыдница, эта нахалка, ни минуточки не раздумывая, сразу же согласилась ехать с парнем! Будто только и ждала! Так вот чего Арзи с утра прибегала! Что за девки пошли — ни стыда ни совести! В колхоз приедут артисты, все тут как тут, мужикам и местечка нет! Другой раз даже стоят! Да, да, девки сидят, а мужчины стоят!

Черт ее угораздил калым принять — теперь пляши под их дудку! А с другой стороны, как откажешься — не каждый день такое предлагают. Ладно, авось обойдется, только бы калым не возвращать. Это уже хуже нет, это смерть! После такого ни один в дверь не постучится. За вдовца и то не спихнешь! О господи, скорее бы уж свалить эту ношу!

Хоть Нартач и грозилась, что девушка не выйдет до полной темноты, Джаннет выскользнула за калитку, едва начало смеркаться, и сразу направилась к одиноко стоявшему «Запорожцу». Перман издали наблюдал за девушкой, не замечая, что любуется ею, ее статью, осанкой, ее плавной, легкой походкой.

И не хотелось думать ни о калыме, ни обо всех этих трудных, никому не нужных объяснениях; идет девушка, красивая девушка, идет к нему. Для него надела она это яркое, праздничное платье! Молодец Гулмурад! Самому ему никогда бы не пришло в голову пригласить ее в город. Гулмурад — настоящий друг, свои билеты отдал, неделю назад специально в город ездил.

Перман обернулся, взглянул на приятеля, тот подмигнул ему.

— Ну, что я говорил? Все будет в ажуре. Какая девушка, а? Даже завидно!

Он покачал головой, поцокал и широко распахнул заднюю дверцу.

— Здравствуй, Джаннет! — сказал он девушке и поглядел на нее в зеркальце.

По его тону, по веселой, озорной ухмылке Джаннет поняла, что в затее с концертом Гулмурад играет не последнюю роль. Обычно ей было легко с этим веселым, общительным парнем, она, не робея, отвечала на его шутки и прибаутки, но сейчас, почему-то, промолчала, опустила глаза.

В селе многие считали Гулмурада легкомысленным. Деревенские красавицы побаивались его. И не без основания — вручить любовное послание для него было проще, чем снять седло с ишака. Правда, после того, как, женившись на Арзи, Гулмурад угомонился, ни одна из его «жертв» не порвала врученного ей объяснения. Девушки стали собираться и читать друг другу письма Гулмурада. Среди всей его обильной любовной корреспонденции не встречалось двух одинаковых писем, учитывая характер девушки, ее привычки, склонности, он для каждой находил свои слова. «Писателем бы ему быть!..» — вздыхали подружки.

Джаннет он ни разу не передавал письма. Подруги дивились, а она даже обижалась. Теперь-то ясно, почему он ей не писал. Завтра узнают об их поездке, смеяться будут.

Пускай смеются! Пусть болтают что хотят. Зато она едет в город с незнакомым парнем, и ей нисколечко не стыдно. Потому что с ними Гулмурад!

Даже мысль о том, что Гулмурад, возможно, знает про Гарры, не портила ей настроение. Знает так знает! Не было же ничего между ними.

А Перман сегодня какой! Застенчивый, молчаливый, совсем другой человек. Интересно, какой же настоящий Перман: тот или этот? Но нравился Джаннет только этот, сегодняшний, что сидел впереди нее, рядом с Гулмурадом.

Пассажиры помалкивали, и, пытаясь развеселить их, Гулмурад принялся рассказывать про Тощего Мамеда — с Мамедом всегда случались всякие забавные истории.