Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

26–28 марта.В Кремле IV пленум правления СП СССР.

В выступлении главного редактора журнала «Дон» Михаила Соколова в вину «Новому миру» вменяются мемуары И. Эренбурга, путевые заметки В. Некрасова, рассказы А. Солженицына и делается вывод: «Очевидно, не все у нас обстоит благополучно с партийным руководством в журналах…» 609

Анатолий Софронов говорит, что мемуары Эренбурга «без чувства возмущения читать нельзя».

Обличая поэзию «молодых», Александр Прокофьев осуждает «Новый мир» за поддержку Виктора Сосноры.

Сергей В. Смирнов сосредотачивается на «паясничанье» и «фокусничанье» Андрея Вознесенского, который не имеет права называть себя учеником Маяковского.

Андрей Малышко ставит в вину Иностранной комиссии СП СССР, что она заставила его тащить чемоданы с книгами, а когда эти чемоданы были раскрыты в Югославии, то в них оказались чуть ли не одни «параболы» да набившие всем оскомину «треугольные плоды». «Я, – сказал А. Малышко, – больше таких грузов не буду возить за рубеж, пусть авторы сами эти груши околачивают».

Резкой критике подвергнута на пленуме и публикация «Преждевременной автобиографии» Евгения Евтушенко во Франции.

Георгий Марков: А то, что произошло с Евтушенко, если говорить всерьез, по-мужски, – а мы здесь в большинстве старые солдаты, – это же сдача позиций. Это значит уступить свой окоп врагу.

<���…> Сибиряки за это не поблагодарят т. Евтушенко. Сибиряк в нашей стране, по моим представлениям, – это человек, который стоит на передовых советских позициях, а не подвизгивает нашим врагам…

Леонид Новиченко: Дело в том, что наряду со всем хорошим, что у него есть, что он сделал, Евтушенко ввел своим личным примером в молодую поэзию наших последних лет совершенно чуждый для нашей литературы тип поэта – политикана, фрондера, делателя собственной славы. <���…> Ведь Евтушенко – человек необразованный и вообще, и в смысле марксистского образования, марксистского мировоззрения.

Александр Чаковский: Евтушенко я сравнил бы с циничным трехруким Шивой, который одной рукой пишет стихи, помогающие партии бороться с культом личности, второй – грязные и постельные стихи, а третьей – нечто третье…

Юрий Жуков: В этом произведении Евтушенко выступает с позиций определенной философии, которая расходится с тем, чему учит нас партия. Он отказывается встать по одну сторону баррикады, разделяющей два мира, и предпочитает «витать над схваткой» и защищать некую абстрактную «правду»…

Сергей Михалков: За сколько сребренников ты продался буржуям?

Владимир Фирсов: Мне думается, что немалая вина за поведение Е. Евтушенко ложится на тех, кто на протяжении нескольких лет способствовал незаслуженному восхвалению пяти-шести молодых писателей. Какими только эпитетами не награждались Евтушенко, Ахмадулина, Аксенов! Создавалась видимость, что в литературе больше не существует ничего, что их творчество самое прогрессивное, самое новаторское, даже, как утверждали, самое коммунистическое!

Анатолий Софронов: Московская организация писателей – это не Евтушенко, не Ахмадулина, не Вознесенский. Это сотни настоящих, даровитых, талантливых литераторов, которые все десятилетия Советской власти были с Советской властью и партией.

Отвечая своим критикам, Евгений Евтушенко заявил:

Теперь я вижу, что она <���«Автобиография»> написана и напечатана слишком поспешно, в ней много неточных формулировок, ненужных деталей, плохого вкуса, порой нескромных выражений, но в ней нет и не могло быть никакого политического криминала. А если он есть, то, значит, политическим криминалом является вся моя поэзия, ибо я вовсе не был двуликим и в моей «Автобиографии» я высказывал и развивал те же самые мысли, которые были в моих стихах, напечатанных здесь, на советской земле.

«Евтушенко каялся и говорил, что в его „Автобиографии“, напечатанной в Париже, отразилось его „позорное легкомыслие“», – в дневниковой записи истолковал это выступление Владимир Лакшин ( В. Лакшин . «Новый мир» во времена Хрущева. С. 115). Не понравилось это выступление и писательскому начальству. Как отмечено в отчете «Литературной газеты»,

выступление Евтушенко не удовлетворило участников пленума: в его речи явственно прозвучали и такие ноты, которые показывают, что Е. Евтушенко не осознал корней своих ошибок – в случае с публикацией «Автобиографии» и в некоторых других стихах.

Уроком для себя, выступая на пленуме, назвал выволочку, устроенную ему Хрущевым, и Андрей Вознесенский:

Я понимаю огромную ответственность перед народом, перед временем, перед Коммунистической партией. Это для меня самые дорогие понятия.

Я не оправдываюсь сейчас, я просто хочу сказать: сейчас для меня самое главное работать, работать и работать, и эта работа покажет, как я отношусь к стране, к коммунизму, покажет мою суть 610.

29 марта.В «Комсомольской правде» статья Чингиза Айтматова «Горжусь моим современником», в котором говорится:

Считаю своим долгом высказать здесь свое отношение к молодым литераторам, творчество которых было подвергнуто справедливой партийной критике. Пусть они думают над допущенными ими ошибками, пусть думают, как искупить свою вину перед народом. Я хочу лишь сказать, что отношусь с известной долей уважения к литературным способностям Евтушенко, Аксенова и других. Но именно поэтому мне хочется поставить здесь перед ними коренной вопрос нашей литературной практики, по которому есть у нас известные расхождения, – это проблема положительного героя.

В ленинградской газете «Смена» статья Ю. Голубенского «Что есть настоящий поэт?», где отмечается, что дебютный сборник Александра Кушнера

в большинстве состоит из камерных, бедных мыслями произведений, зачастую идущих не от жизни, а от литературы.

Тогда как, – по мнению автора статьи, – поэтическое зрение должно быть партийным. За частными фактами поэт должен различать генеральные закономерности жизни общества, главные проблемы своего времени. <���…>

Гражданственность – главный критерий оценки поэзии.

30 марта.В «Комсомольской правде» разверстанный на две полосы фельетон Г. Оганова, Б. Панкина и В. Чикина «Куда ведет хлестаковщина» в связи с публикацией «Преждевременной автобиографии» Евгения Евтушенко:

Чувство, которое мы испытали, прочитав «исповедь» Е. Евтушенко, в двух словах можно было бы выразить так – крайнее недоумение. Трудно решить, чего здесь больше – наивности или невежества, самообольщения или откровенной хлестаковщины, заблуждения или политического юродства? <���…>

Если бы весь этот вздор был опубликован в нашей стране, то любой успевающий школьник уличил бы автора. Но «исповедь» опубликована в капиталистической стране, в реакционном буржуазном журнале, она написана для читателя, имеющего весьма смутное представление о нашем обществе, его истории и проблемах. Этот читатель может легко принять глупости за откровение, позерство за искренность.